Текст автора вызвавшего на дуэль. Голосов: 2
Я лихорадочно думала, что мне делать, как выходить из такого чрезвычайного положения. Глянула на подареный мне календарик. На дворе стоял 1699 год, месяцы на календаре были написаны на немецком, это был европейский календарь. Получается, даже летоисчисление еще поменять не успели, считали года от сотворения мира, а не от Рождества Христова. И только сейчас я вспомнила, что это самое летоисчисление поменял Петр I, сделал на европейский лад, он любил во всем подражать европейцам. Так я попала как раз в его правление! "Надо было Люсе на мое место, она бы счастлива наверно была, особенно когда увидела бы повешенных" - подумала я со злостью. Я уже раз 10 обошла этот деревянный "Не до ГУМ", заходила не в одну дверь, но временной портал так и не отыскала. Оказалось, что в этом портале что-то типа казино и ресторана, или как это тут называется, харчевня и игральный дом. Подумать только, на Красной площади! А я думала, это в моем только времени безобразия сплошные. И повешенные никого не пугают, все равно игральный дом прям в центре Москвы. Меня из этого заведения вежливо попросили, на удивление культурно, причем на немецком языке. Сказали, что ничего против такой красавицы, как я, не имеют, и я бы стала украшением любой компании, но таков обычай, что дам в игральный дом не пускают. "Это клуб исключительно для мужчин, прекрасная леди" - закончил уже по-английски привратник, он видимо не мог понять по моему платью, англичанка я или немка. Я по его говору тоже не могла взять в толк, кто он, с незнакомым акцентом говорил. Но какая разница! Одно было ясно, что как попасть назад в XXI век я не знаю, даже никакой подсказки не вижу. Я приуныла. Стала думать, что же я в этой чужой эпохе могу, стала вспоминать все, что я умею. Надо было срочно найти работу с проживанием. Я могу быть гувернанткой или, на худой конец, горничной, могу как-нибудь применить свои медицинские навыки, только как же тут ищут работу? У меня нет денег, нет документов, нет вещей, а погода тут какая-то не летняя. Возможно, сейчас не июль, как был в моем 2016-м году, а какой-нибудь поздний сентябрь. Я совсем озябла. Я видела в торговых рядах продавали платочки, наверно теплые, я бы могла накинуть на плечи, но идти туда воровать или попрошайничать явно не вариант, не хотелось, чтоб повесили. А этот противный дворецкий с милой улыбочкой, не впускал меня, даже погреться. Мне и самой в это злачное место идти совсем не хотелось, но тут поблизости не было ни больших магазинов, ни библиотек, ни вокзалов, никаких общественных мест, где можно было бы просто посидеть погреться и подумать, как быть дальше. Ходи-броди на холоде, если у тебя дома нет. Хотя, может пойти по городу дальше, постучаться к кому-нибудь, авось пригреют? Из размышлений меня вывел твердый мужской голос, который раздался откуда-то изнутри харчевни.
-С кем ты там любезничаешь, Антуан? - спросил низкий голос по-немецки, но с русским акцентом.
- Какая-то девица настойчиво пытается сюда зайти, видимо думает, что это магазин кружев – смеясь, отвечал этот дурень в парике.
- Ну так пусти ее сюда! Она хороша хоть собой?
Я поняла, что надо спасаться бегством, ситуация принимала не тот оборот и мне где угодно будет лучше, чем в харчевне с пьяными мужиками. Но тот говоривший уже вышел на улицу. И я остолбенела! Он был огромного роста, черные кудри до плеч, пронзительный взгляд темных глаз прожигал как насквозь. Этот человек показался мне знакомым, я где-то видела это красивое лицо и не только видела, кажется я даже его когда-то рисовала по Люсиной просьбе, если я все правильно понимаю, это сам царь Петр! Ну или конечно его двойник. Что-то подсказывало мне, что это он и есть, настоящий. Не знаю почему, но мне стало горячо изнутри, не смотря на усилившийся холодный дождь. Я думала царь меня примет либо за проститутку, либо за нищенку. А он вдруг, ничего не говоря, снял с себя кафтан и одел мне на плечи. Я опешила! Не ожидала такого. Его кафтан был теплый, и если Петру он доставал до колен, то мне был почти до пола, как длинное пальто. Вдруг куда-то исчез мой страх. Я видела перед собою могущественнейшего человека из совершенно другой эпохи, отличавшегося жестокостью и необузданным нравом, о нем говорили, что он собственноручно рубил головы и спокойно смотрел на пытки людей, но мне не было страшно, сердце подсказывало, что он не причинит мне зла. Достаточно было просто взглянуть на Петра и возникало чувство, что он человек очень незаурядный и выдающийся, может и жестокий, но вполне адекватный, не показался он мне таким страшным тираном. Он одел меня в свой кафтан, даже не зная, кто я такая, как будто прочитав в моих глазах отчаяние. Прошло мгновение, а я уже успела вспомнить о Петре все, что мне Люся о нем когда-либо рассказывала, она много всего о нем знала, мельчайшие подробности, не факт, что все достоверно, но все же получается мне Петр уже не совсем незнакомый, если можно так сказать.
- Откуда будешь? И как тебя звать? - спросил он по-русски.
Теперь надо было лихорадочно решить, какой версии придерживаться, меня подмывало вывалить всю правду и в довершение показать мобильный телефон и плеер, но не хотелось, чтоб меня сочли умалишенной, даже Петр вряд ли поверил бы, что перемещения во времени возможны. "Но вряд ли он решит, что я колдунья" - пронеслось у меня в голове, и я решила показать ему еще, слава Богу, не успевший сесть телефон и как нельзя более удачно оказавшийся в моей сумочке аудиоплеер на новых батарейках. У меня за секунду созрел план, сказать, что я как раз-таки разыскивала царя для того, чтобы показать ему удивительные изобретения, но показать могу их только ему лично, так как опасаюсь, как бы их потом у меня не отняли, когда буду добираться до дома. Я назвала царю свое настоящее имя Надежда Стоянова, но откуда я прибыла не ответила, и царя так заинтересовало, что же за изобретения я хочу показать, что он не уточнил. Я поблагодарила его за кафтан и сказала, что невероятно польщена такой его милостью.
Текст автора принявшего вызов. Голосов: 1
Появился близ Рябковской церкви пригорода Кургана, во вторник, тридцатого августа 1916 года, уже к вечеру. Добирался, как и в первом путешествии, с колонной маслоделов. На этот раз, договаривался о плате за перевоз сам, прикинувшись сиротой. Специально отыскал самое старое, тряпьё которое нашёл в доме приёмных родителей. В молочном обозе нашёлся парень, из соседней деревни, много слышавший обо мне.
— Так это ты, Васька – пастушок?
— О тебе какие-то чудеса рассказывали, - вспомнил Сергуня, как он себя назвал, многочисленные сплетни.
— Неужто всё врали? – сокрушённо покачал головой,
— А я так верил, что простой парень может жениться на богатой купчихе, пусть даже ради того чтобы прикрыть её девичий грех.
— Получается, что сбрехали – совсем опечаленно сделал он напрашивающийся вывод, глядя на мою одежду. Я, молчаливо развёл руками. Сейчас мне легко скромничать, когда столько реальных подвигов за плечами.
Меня взяли в дорогу бесплатно, с условием ухода за лошадью по дороге. Ехал в тряской, пропахшей кислым молоком телеге, очень скромно и тихо, не привлекая ненужного внимания. Изредка протирал вспотевшую лошадь сухой соломой, показательно изображая ограниченного подростка. Не пел, как в прошлый раз, и не развлекал попутчиков по дороге. Было даже любопытно, играть деревенского недотёпу – малыша. Сразу отметил изменившееся отношение возчиков. Меня просто не брали во внимание, совершенно не обращая внимания. Мужики воспринимали нежданного пассажира как котёнка или ягнёнка. Даже высадился из телеги я сам, не дожидаясь подсказки старших, благо помнил расположение посёлка Рябково, ещё по своей реальной жизни в двадцать первом веке. Никому из попутчиков не было до меня никакого дела.
— Вот так и складываются потом легенды о путешествии народных самородков, вроде Ломоносова, - со смехом подумал, провожая взглядом медленно удаляющийся хвост колонны телег.
Истово перекрестился несколько раз, стоя перед входом в церковь. Давно заметил толстого длиннобородого священника, внимательно наблюдающего за мною из палисадника близ храма. Надо быть поосторожнее. Теперь я должен внимательно следить за собой, чтобы не совершать случайных ошибок. Деревенскому несмышлёнушу, каким я решил прикинуться, должна быть свойственна именно такая, повышенная религиозность. Ведь кроме Бога, сироте не найти силы на которую можно было бы положиться.
Как подрубленный, упал на колени и стукнулся лбом в кирпичную кладку крыльца.
— Наверное, даже тот толстяк должен услышать, - понадеялся с улыбкой, продолжая стоять на коленях в ожидании реакции наблюдателя. Явственно осознавал, что я ему интересен.
Моё тренированное внутреннее чутьё, всё реже меня обманывало. Намеренно не включал чтение мыслей, без особой необходимости. Вернее, без крайней необходимости, не расходовал ресурсы компьютера, не загружая его задачами, которые мог решить и сам.
Вот и теперь, обрадовался как ребёнок, когда услышал тяжёлые, неторопливые шаги, грузного человека. Мою опущенную, в религиозном экстазе, голову, поднял свёрнутой газетой, тот самый мужчина в чёрной простой рясе.
— Не такой уж он и толстый, - подумал я сразу, как увидел его вблизи. Этот тёмный бесформенный балахон, явно полнит его.
— Это я удачно попал, - удовлетворённо любовался благообразным лицом, явно облечённого властью человека.
— Если удастся ему понравиться, моё обучение пройдёт более благополучно. Ведь я безродный, беспризорный нищенка. К тому – же мне придётся таить мои сверхъестественные таланты.
Неожиданно, молодым и звонким, хорошо поставленным голосом, священник произнёс, немного задумчиво,
— Ты странный мальчик, - всё так же продолжал держать мою голову на жёстком рулоне бумаги. — Явно не газета, - всплыла идиотская мысль в голову, как будто не было другой, более важной темы для размышления,
— Слишком крепко скручена. Даже подбородку больно, - так сильно он задирает моё лицо, чтобы разглядеть выражение глаз.
Изобразил свой взгляд, максимально простодушным и бессмысленным. Во всяком случае, именно такое выражение тренировал я перед зеркалами. Пожалуй, это было единственное умение, не дающееся мне легко и просто. Как ни говори, тело было чужим.
Если своими крупными движениями, причём, самыми сложными, давно научился управлять, то тонкой мимикой лица не удосуживался заняться. Ведь редко кто из взрослых, интересовался выражением физиономии безродного мальчишки. Важнее показать, как я умею скакать на месте, крутить сальто, лазить по стенам. Если бы не подготовка к встречам с мудрейшими политиками этого времени, до сих пор не чувствовал бы необходимости в лицедействе. Но, что такое культурное поведение, на которое я претендую в общении со взрослыми, как не постоянное позёрство? «Культуру, организованную в виде динамической совокупности ролевых предписаний, норм, ценностей, можно рассматривать как систему игр». И.Хейзинг (1872 -1945)
Полное гладкое лицо священника, стоящего передо мною, казалось, не выражало ни капли интереса. Он, почти равнодушно, но внимательно, разглядывал моё лицо, пока я мысленно благодарил Бога, что немного тренировал умение притворяться, в своём новом теле.
Неожиданно, благодушный толстячок, торопливо перекрестился.
— Как же в тебе много намешано…, - всё так же спокойно, произнёс он.
— Лицо как у ангелочка, а в глазах бесенята скачут, - резюмировал бесстрастно и опустил мой подбородок, убрав из под него скрученную газету.
— Так ведь страшно батюшко, - плаксиво произнёс я, пуская натуральную слезу, благо этому таланту я тоже научился недавно. Намеренно делал ударение на последнем «о», как принято в глухих деревнях Сибири.
— Первый раз деревню оставил, по настоянию нашего батюшки Никона, - я снова быстро перекрестился. Не забыв прошептать, как бы про себя,
— Благослови его Господи за доброту и участие.
— Возможно, я и ошибаюсь, - всё так же спокойно признался сановный собеседник.
— Но лик твой, очень уж на хлюста блазнится схожим. Вон как глазёнки бегают. Да такие умные. Как будто и не по возрасту.
Отмечая все эти несоответствия вслух, он нисколько не опасался меня.
— Пожалуй, священник даже рад, такому интересному экземпляру как я, - неожиданно пришло мне в голову.
— Самое главное теперь, не обмануть его ожиданий. Придётся изображать не тихого и забитого сироту, а шустрого и пронырливого беспризорника.
— Главное, чтобы не выгнали, - усмехнулся я про себя.
— Мужику и в голову не придёт, распознать во мне переселённое сознание взрослого человека. Слишком тихим быть нельзя, - заклюют. Как не стоит и слишком буйным прикидываться. Во всех делах, самое трудное, найти золотую середину. Например, как в моей недавней бурной деятельности, сразу после перенесения в это время, - только недавно сделал резкий разворот к спокойствию и умеренности, и нисколько в этом не раскаиваюсь.
Проницательный батюшка перебивает ход моих мыслей деловым вопросом,
— Понятно, что ты на обучение к нам явился. Но судя по твоей затрапезной одежонке, платить тебе, отрок страждущий, совершенно нечем?
Как истинный пройдоха, я быстро ответил,
— Так к какому делу приставите, батюшко, справлю его со всей нашей старательностью, - низко, почти подобострастно, поклонился священнику в ноги.
— Отработаю угол и труды ваши…, - почти скулил униженно, пытаясь поймать священника за рясу, чтобы приложиться губами. В этом времени, подобный вид благодарности был широко принят в среде бесправных классов.
Мой нечаянный собеседник не на шутку перепугался,
— Нет! Нет! Милейший… Не нужно меня трогать руками, пока ты их не помыл с дороги.
— В деревне столько кожных…, - не договорил до конца фразу.
— Тебе наверняка не хватает денег на мыло и полотенце, - высокомерно и спокойно, заметил духовный пастырь, брезгливо отталкивая меня свёрнутым журналом. Только сейчас разглядел, что в руках у него не газета, а подборка журналов «Нива», за этот год.
— Не приближайся ко мне, - довольно резко приказал гладкомордый священник. Даже не определить его возраст, так искусно он спрятал своё лицо за бородой, а фигуру за рясой.
— Ему от сорока до пятидесяти, - прикинул я на глаз, упорно не прибегая к глубокому сканированию его биографии. Не такой уж он важный персонаж, чтобы тратить на него ресурсы компьютера.
Отойдя от меня на значительное расстояние, священник произнёс хорошо поставленным голосом,
— Найди пономаря Иосифа и передай, чтобы он тебя определил помощником на кухню,
— Дрова сможешь рубить? – недоверчиво оглядел мою щуплую фигуру.
— Двенадцать то тебе уже исполнилось?
Я озадаченно развёл руками, признаваясь, тем самым, в своей полной безграмотности.
Батюшка, с досадой стукнул журналом, по свой ладони.
— Ну как же я забыл. Слишком уж разумные у тебя глаза.
— Вот и обманулся… - как бы оправдывая сам себя, тихо прошептал он уходя.
Ясно, что я встретился с самим отцом Сергием, главой этого прихода. Именно к нему я должен был обратиться по прибытию. Наш священник договорился с ним лично, в один из приездов в город.
— Удачно я устроился, - с улыбкой вспомнил о своём назначении на кухню.
— Пожалуй, мне будут завидовать некоторые одноклассники, даже имеющие родителей.
— Дорогая, ты представляешь как мне удружил коллега мендерского прихода, - делился свежими впечатлениями отец Сергий со своею супругой.
— Расхвалил своего протеже. Обещал, что явится вполне приличный сирота, недавно усыновлённый состоятельным семейством. Второй день встречаю молочный обоз на скамейке в саду. Только сегодня он приехал.
— Если такое у них носят в состоятельных семьях, как же одеваются в бедных? – возмущался священник, старательно отмывая руки после общения с новым учеником школы для бедных.
— Матушка моя, - он молитвенно сложил чистые руки,
— Хоть сегодня и вторник, попроси кого ни будь из послушников затопить баню и отмыть этот подарок отца Никона. Если у него вши, пусть остригут наголо и тщательно пересыплют дустом. Да накажи, чтобы его тщательно осмотрели на предмет кожных заболеваний и другой заразы.
— Ты опасаешься, что он заразит других учеников? – быстро сообразила попадья.
— Может быть, стоит его послать к фельдшеру, на предмет более профессионального осмотра? – предложила осторожная женщина.
— Ведь кроме учеников, в этих стенах живут пятеро наших детей.
— А пока, если ты позволишь, рискну вспомнить былые знания и проверю сама этого ребёнка, - шутливо замахала на мужа руками, заметив, как изменился он в лице, готовясь прервать её и сказать нечто важное.
— Разумеется, мой дорогой, я не буду дотрагиваться до него руками. Позову прачку. Нет, прачка может заразиться, если мальчишка окажется больным…
Наконец батюшка, торопливо вставил своё слово,
— Матушка моя, ты сильно ошибаешься, если считаешь присланного нам ученика, дитём малым. — Он не только длинен как проросшая картошка, но довольно широк в плечах. Не иначе,
много занимался простым физическим трудом с самого раннего детства.
— Показывать его естество нашим бабам срамно. Слишком взрослым и хитрым он выглядит.
— Одно утешение, он очень богобоязнен. Настолько, что я, чуть было не заподозрил его в притворстве и не приписал ему большей разумности, чем для него возможно.
Отец Сергий, слегка пристукнул по столу, как будто пришёл к какому - то важному решению.
— Я тебе уверяю, дорогая, что он абсолютно здоров и чист. Не мог отец Никон прислать ко мне заведомо болящего отрока. Не настолько он наивен, чтобы сотворить такую глупость.
— Меня больше удивляет, странный и бедный наряд нашего ученика. Настолько убога его дерюга, что более подходит для нищего, чем для будущего ученика церковно приходской школы.
Мудрая супруга, немного осторожно, предположила,
— Ты же встретил его прямо с дороги. Может быть, он просто оделся в самое старое, что не жалко выбросить.
— Было ли у паренька, что-либо в руках? – задала наводящий вопрос.
Её супруг благодушно и радостно рассмеялся,
— А ведь и точно, - с удовлетворением опрокинул рюмочку водки, закусив свеже - солёным груздем. Неторопливо похрустев, крепким и плотным телом гриба, принял тарелку наваристого рассольника со сметаной.
— Похоже, мы зря так испугались, - торопливо закончил наскучившую тему, приступая к сытному ужину.
— Не мы, а ты, - с доброжелательной улыбкой, подметила супруга.
Увлекаемый ароматами телячьих рёбрышек, вкусно исходящих паром на отдельно тарелке, батюшка с готовностью кивнул головой, подтверждая свою ошибку.
Тем не менее, уже через полчаса после приезда, не дав перекусить с дороги, меня отправили в баню. Помогавший мыться ключник, внимательно осмотрел меня. Расспросил о болезнях, которые перенёс ранее. Оставшись довольным моим крепким телосложением, удовлетворённо оставил меня домываться одного.
— Поторопился докладывать хозяйке о благоприятном выводе, - без труда догадался я, о причинах его исчезновения.
Нежась на полке парилки, спокойно размышлял о предстоящей мне, трудной обязанности играть роль недалёкого деревенского паренька. Одна надежда, что я буду отдыхать душой, с большей охотой управляя, образованными мною, общностями людей. Даже сейчас, хочется отрешиться от этой скучной и вялотекущей обыденности, окунувшись в ускоренный поток становления новой государственности на закрытых от всего мира территориях.
Следующим утром, знакомый мне пономарь Иосиф, сводил меня к фельдшеру. Худой и жилистый парень, лет двадцати пяти, брезгливо осмотрел меня. Старательно заглянул подмышки и в пах, разыскивая признаки кожных заболеваний. Не сполоснув рук, он вытер их о набриолиненные волосы и скучающим голосом, выдал свой вердикт,
— Абсолютно здоров. Так и передай батюшке и матушке, - не глядя на меня, велел моему сопровождающему.
Похоже, даже Иосиф догадался, что лекарь расстроен, что не удалось найти у меня болячки, на которой можно было бы нажиться, занявшись её лечением.
Весь остальной день прошёл как один миг, в малозначительных делах и поручениях, даваемых мне не только на кухне. Все как будто сговорились, навешать мне как можно более мелких задач. Конюх приказал почистить и накормить сеном лошадей. Горничная, - наносить воды для цветов и уборки дома. Прачка, - снова требовала воды, а вечером, помогать развешивать бельё для просушки. Выяснил у неё, что матушка запрещает сушить бельё днём. Как она утверждает, из - за большей пыли, что поднимается от жаркого августовского солнца и проезжающих мимо крестьянских подвод. Но я думаю, она просто не желает показывать своё бельё нескромным взглядам посторонних. За день перекинулся лишь парою слов, касательно выполняемых поручений. Тем не менее, узнал много полезной информации, которой обменивались служители прихода и работники. Никакого специального чтения мыслей не понадобилось.
У священника было шестеро детей, пятеро из которых жили вместе с родителями. Самый старший наследник, учился в Екатеринбурге. Так и не понял, на кого конкретно он обучался. Уточнять я не решился. Подобные вопросы, вывели бы меня за рамки выбранной роли. Ещё один сын, примерно моего возраста, отдыхал в деревне вместе с двумя сёстрами. Две старших девушки, готовились к новому учебному году. Мне показалось, что обе они учились в знакомой мне гимназии. Если это действительно так, мне придётся отступить от своего правила, не применять сверх – возможностей, подаренных мне моим виртуальным существованием в этом времени. Легко заменю их воспоминания обо мне, теми, что были у них в реальной действительности. Но надеюсь, что моя неприметная детская физиономия не настолько запоминающаяся. Главное, никто из гимназисток, видевших мои гимнастические и вокальные упражнения, даже не подумает соотнести их с полудиким крестьянским мальчишкой, каким я себя представляю сейчас.
Второй день трудов прошёл точно так же. Хозяйственные заботы большой усадьбы казались нескончаемы. Это было первое сентября, но никакой торжественной линейки не происходило. Как выяснилось, никаких правил для нашей учебной группы бедняков не существовало. Несколько раз видел мельком пацанов, приходящих с родителями к батюшке. Впервые встретил во дворе, сестёр гимназисток. Как и ожидал, они были мне знакомы. Отлично помню их мордашки, среди младших гимназисток. Хорошо, что они не принимали участие в оргиях, которые устраивал со старшеклассницами. Хотя девушки были погодками, учились в одном классе.
— Матушка экономит на извозчиках, - злорадствовала толстая, очень молодая, прачка, не обращая на меня никакого внимания,
— Могли бы и пешком прогуляться пять вёрст, - вторила её товарка, более симпатичная и такая же юная, но не менее желчная.
По дубльгису, узнал точное расстояние, - семь километров триста пятьдесят метров. Не так уж и близко для прогулки барышень отроческого возраста. Особенно, если учитывать, что на обратном пути они забирали младшего брата из мужской гимназии.
— Что же плохого в том, что семейство батюшки вынуждено экономить? – слегка огорчился я, слушая злословие черни. Изображая туповатое равнодушие, печально и философски размышлял о будущем России. Ведь именно такие, с виду хорошие девушки и парни, придут к власти над народом в следующем году. В который раз удивляюсь, насколько удачно сложились условия моего случайного проникновения в эту виртуальную реальность. Почти сразу пришла идея создания особой общности людей, из персонажей подлежащих исчезновению в этом времени. Как по заказу, открылась возможность отключений их прошлого сознания.
Глядя на простой люд, постоянно окружающий меня, всё более убеждаюсь, что они не подлежат никаким видам перевоспитания или совершенствования. Реальное воспитание народа невозможно совершить за одно, или даже два, поколения. Культура должна впитаться с молоком матери.
— Ну, кем станут эти две наёмные прачки, после получения ими полной свободы? – задавался риторическим вопросом, прислушиваясь к разговорам ведущимся вокруг меня.
Ведь они воспитаны в рабской идеологии покорности и послушания. Всё, то злословие, каким они награждают своих хозяев, своеобразный клапан снятия избыточного давления. Как были они холопками, так ими и останутся, даже получив право называться товарищами.
«Слуги, не имеющие господина, не становятся от этого
свободными людьми — лакейство у них в душе». Генрих Гейне (1797 - 1856)
В иную пору, эти селянки, даже не подумали - бы обсуждать своих господ в подобном тоне.
— Да, приближение революции чувствуется задолго до её начала, - сделал я вывод,
— Как приближение ледохода, читается опытным взглядом. Лед начинает потрескивать, скрипеть. Появляются протаявшие полыньи, ускоряется движение воды под ледяной толщей.
Вот так происходит и сейчас. Подают голос даже те бабы и селяне, которые в иное время и не думали - бы протестовать или быть недовольными.
Погружённый в вынужденные раздумья, решил использовать это время для теоретической подготовки. Не только сейчас, но постоянно, пока буду играть роль деревенского увальня. Возможно, на несколько следующих лет. Мои последующие действия будут более сложными, чем те, которые творил до сих пор. После собственной интеграции в активную жизнь социалистического общества, нужно будет продумать пути интеграции тайных русских сообществ по всему миру. Рано или поздно, мне всё равное придётся придумывать легенду создания собственного государства. Вымышленная история будет нужна, как для собственного народа, так и для внешнего мира. Ничего страшного, что территориально, наше государство, будет разделено на несколько отдельных общностей. Этот факт можно обыграть как лишнее доказательство преград, с которыми нам приходилось бороться…
Неожиданно, мои глобальные размышления прервались увесистым подзатыльником. Толстуха, упёрла распаренные, красные руки в бока,
— Тебя сколько можно просить добавить воды? – преувеличенно грозно кричала она,
— Телок ты деревенский, а ещё учиться грамоте собрался. Даже воды долить вовремя не могёш.
— Тебя для чё к нам приставили? Чтобы ты тута дурака валял? – орала она с заметным удовольствием, показывая свою власть хотя бы надо мной.
— Вот бы заговорить с нею на французском языке? – неожиданно подумалось мне, отчего я невольно улыбнулся, представив степень её удивление.
— Он стревец ишшо и лыбитса! – от девахи не укрылось моё весёлое настроение, даже в полутьме парилки. Она вновь попыталась достать до моего затылка, уже тряпкой. На этот раз я ловко увернулся.
Так как стирали мы в бане, в большой тесноте, мне пришлось забраться под полок, чтобы спрятаться от побоев разозленной прачки.
Вторая прачка, практически девчонка, растерянно смотрела на неожиданную ссору, не решаясь произнести и слова. Только увидев мою долговязую и тощую фигуру, спрятавшуюся под защитой лавок, она оценила весь комизм ситуации.
— Парашка, ты парня напугаешь до уссачки, а с нас потом матушка Евлампия за него спросит. – заступница не удержалась, звонко рассмеявшись во всё горло.
Туго соображающая Прасковья, недоумённо смотрела на свою коллегу довольно долго. Так и не поняв до конца причины заступничества подруги, поддалась заразительности её смеха.
Обе прачки смеялись надо мною, забившимся в самый угол.
— Играть так играть, - смело решил я, осторожно подскуливая и подрагивая всем телом. Как только смех девчонок затих, мои сдержанные рыдания отчётливо сменили общее настроение в тесном помещении парилки. Обе девушки явно растерялись. Моя обидчица и сама была не рада своей недавней жестокости. Не зная как исправить положение, не решаясь самостоятельно успокаивать меня, подтолкнула локтем подружку,
— Луша, - очень тихо попросила, кивнув головою в сторону плачущего ребёнка,
— Успокой ты его, за ради Бога.
— Говорят, что он сирота, - чуть ли не плаксивым голосом, припомнила сплетни, слышанные в людской.
Практически, подтолкнула младшую подругу ближе ко мне. Лукерья давно сообразила, что от неё требуется, но не знала с какой стороны приступить к восстановлению добрых отношений.
Упав коленями на толстые лиственные решётки, невольно поморщилась от боли, видимо попав на ребро или сучок. Заглядывая под полок, пыталась разглядеть меня в темноте.
— Тебе сколько годков – то, парничок? - преувеличенно ласково и успокаивающе поинтересовалась парламентёр. Не дождавшись ответа, всё так же предупредительно, как с больным, продолжила беседу,
— Ну хоть имя то своё, ты знаешь, ежели в цифири не разумеешь?
На этот раз, я не сдержался. Как положено обиженному ребёнку, грубовато отозвался,
— Васькой меня кличут, - показательно громко шмыгнул носом, втягивая сопли и слёзы. Ещё громче и энергичнее, продолжил, слегка хвастливо,
— А годов мне, цельных девять, в зиму будет уже десять.
Девушки удивлённо переглянулись. Прасковья не сдержалась, от язвительного комментария,
— Надо же как вымахал, на деревенских, сиротских харчах.
— По таким плечам, можно дать все шестнадцать лет.
Парламентёрша, торопливо вернулась к своим обязанностям, пытаясь сгладить грубость бестактной подруги,
— Ты чем занимался дома? Одежду свою приходилось стирать? В городе надо заново всему учиться.
— Это тебе не ваша деревня, - откровенно похвасталась молодая прачка.
— Тебя учиться прислали, так что надо терпеть и слушаться старших. – она ласково манила меня рукой из под банного полка.
Когда я наконец выбрался из дальнего угла бани, облепленный сухими берёзовыми листьями и другим сором, накапливающимся там, подруги дружно рассмеялись. Смех был не оскорбительным, что поторопилась подтвердить более молодая и скромная девушка,
— Ты прям на домового похожим сделался, как в пыли да мусоре вылез, - объяснила причины их непроизвольного веселья.
Конечно, я не обиделся на глупых и смешливых девчат. Но для полноты спектакля, разыгрываемого перед ними, решил притвориться обиженным. Разумеется, девчата не читали трудов старого мудреца, утверждавшего,
— Боится презрения лишь тот, кто его заслуживает. Ларошфуко (1613 - 1680)
Исходя из этой мысли, мне следует бояться презрения окружающих, чтобы никто не понял, насколько я его заслуживаю в действительности. Разумеется, этим девушкам не понять ход моей игры. Тем не менее, абсолютно уверен, что слухи о сегодняшнем инциденте, очень быстро, дойдут до семьи священника. Батюшка непременно сообразит, что я отлично сознаю свою ничтожество и дикость, раз так опасаюсь в признании их у меня, даже бездоказательном.
Ничего страшного. Даже хорошо, что я кажусь дикарём из глубинки, страстно жаждущим выбиться в люди. Именно своей старательностью в достижении поставленных целей я и должен запомниться землякам. В будущих секретных характеристиках, собираемых чекистами, моя личность должна выглядеть цельной и всегда устремлённой к знаниям. Ведь мне нужно будет как - то объяснять, все те фантастические открытия и изобретения, что появятся в будущем.
— Выходит, что ускоренное обучение, должно стать нормой, на протяжении всей моей жизни, - намечал коррекцию своих планов на ближайшую перспективу.
— Пожалуй, уже в следующем году, мне можно будет устраиваться в гимназию. А через три, или четыре года, в возрасте двенадцати, - тринадцати лет, придёт пора поступления в университет. Революция, - время активности молодых и ранних. Сейчас, мне необходимо заработать славу молодого и наивного парня.
Не отряхивая с себя мусор, ворчливо признаюсь,
— Никогда мне стирать не приходилось. У меня и дома – то своего никогда не было.
— Первый раз в баню сходил этой весной, когда меня взяли в бездетную семью, - вываливаю всю свою короткую биографию с детской непосредственностью. Девицы растерянно молчат, удивлённо раскрыв рты. Смеяться им уже неловко. Только сейчас они понимают всю глубину несчастий постигших меня с самого детства.
Продолжая отвечать на заданные ранее вопросы, сообщаю горделиво,
— А большим вырос потому, что постоянно жрать хочу.
— Пока на поскотине стадо мирское пас, сусликов ловил да жарил и ел, парным молоком запиваючи. – откровенно хвастался своей ловкостью.
— Натакался рыбу ловить да голубей с крысами, те ишшо скуснее, - мечтательно протянул последнее воспоминание, сглотнув слюну.
Сердобольная Лукерья, жалостливо погладила меня по рукаву новой рубахи,
— Сиротинушка ты моя несчастная. Ты, поди, и сейчас исть хочешь?
Увидев как яростно я замотал головой в подтверждающем жесте, обе девицы тут же простили мою неумелость.
— Подём на кухню, - потянула меня за руку толстощекая Прасковья,
— Там моя маманя сёдни работат. Обязательно даст чегой – то вкусного.
Прячась за сарайками, мы с девушками, осторожными перебежками, прокрались к отдельной избе, стоящей на краю речки Чернушки. Именно здесь готовили пищу для всей работающей церковной братии, остатки раздавали нуждающимся. Кухню намеренно построили на значительном отдалении от церкви, чтобы мирские запахи не тревожили прихожан во время служб и молитв. Насколько провокационны ароматы кухни, понял сразу, как только открыли двери избы. Сопровождающие меня девицы, жадно принюхивались к сытному благоуханию. Даже у меня потекли слюнки, так тонко смешались запахи свежего горячего хлеба и какой-то каши.
— Именно так пахло в далёком детстве, в нашем, светлодольском детском саде, ещё до переезда в областной центр, - припомнилось мне неожиданно. Не мясным наваром, но чем - то диетическим, как сейчас говорят, - постным и одновременно аппетитным.
Ясно, что батюшка не баловал мясными деликатесами своих помощников. Не до разносолов было на Руси великой, в то время как на Западе творилось великое смертоубийство.
Мы все, вместе с молодыми прачками, дружно поели вкуснейшей и разваристой гречневой каши, щедро сдобренной коровьим маслом. Не зря наше Зауралье считалось крупнейшим экспортёром свежего масла. Даже при английском королевском дворе, наше масло пользовалось большим спросом. Отлично помнил рассказ экскурсовода в музее молока, который посещал с группой студентов в конце двадцатого века.
После первых пробных партий нашего масла на Западный рынок, сразу после японской войны, именно британские специалисты заподозрили фальсификат. Лично я, склонен предполагать, что это была своеобразная защита своих сельскохозяйственных призводителей. Тем не менее, дело оправили для рассмотрения в третейский экспертный суд, находящийся в Париже. Именно там, независимые учёные выяснили, что молоко наших коров обладает качествами, не имеющимися больше ни у кого. Особо суровые условия содержания красно-бурой Курганской породы, выработали у них особо ценный белок, в добавок к повышенной жирности молока. Таким образом, попытка ограничить наш экспорт, привела к обратному эффекту. Весь цивилизованный Запад быстро узнал из газет, о необычайной ценности нашего масла. Именно по этой причине, почти всё производимое масло шло сейчас за рубежи России, обеспечивая родину валютой, так необходимой во время войны.
Пока я с волчьим аппетитом поглощал простые кушанья, девчата успевали рассказать о недавних событиях всем кухонным рабочим. Какой то старичок, по видимому истопник, с уважением подметил, с лёгким смешком, похожим на покашливание,
— Видать этот парничок хорошо научился охотиться на крыс, голубей да байбаков, раз так раздобрел к девяти годкам.
Хотя остальные бабы на него зашикали, выступление дедули не осталось без внимания.
Вполне возможно, вся информация прозвучавшая сейчас, сольётся в нечто совершенно новое. Женщины любят домысливать пробелы в знаниях приятными легендами. Очень надеюсь, что домыслы, будут в мою пользу, так как я не давал никакого повода к негативному отношению к себе. Встав из - за стола, чинно перекрестился на образа стоящие в переднем углу. Поклонился кормилице и вежливо поблагодарил за хлеб – соль. При всей своей показательной дикости, необходимо проявлять редкие моменты обходительности. Именно тогда, моя деликатность будет проявляться с особой контрастностью, что и будет запоминаться.
Краем глаза заметил, с каким недоверчивым уважением на меня смотрела прачка Лукерья. Девчонка входит в возраст Джульетты и готова влюбляться по малейшему поводу, да и без оного. Глубоко интимные фантазии о возможных любовных приключениях, решительно прервал беспокойными размышлениями о начале учебного года. Сегодня уже пятница, второе сентября. Когда же будет первое общее собрание учеников церковно приходской школы? Неужели только в понедельник, пятого числа? Похоже, придётся батрачить на подсобных работах ещё два дня. А так хочется поиграть в первоклассника, вспомнить школьное время, беззаботные детские забавы. Ох и дорвусь я до учения, если придёт моя пора.
Против обоих авторов. Голосов: 0