Текст автора вызвавшего на дуэль. Голосов: 3
Я приуныла. Стала думать, что же я в этой чужой эпохе могу, стала вспоминать все, что я умею. Надо было срочно найти работу с проживанием. Я могу быть гувернанткой или, на худой конец, горничной, могу как-нибудь применить свои медицинские навыки, только как же тут ищут работу? У меня нет денег, нет документов, нет вещей, а погода тут какая-то не летняя. Возможно, сейчас не июль, как был в моем 2016-м году, а какой-нибудь поздний сентябрь. Я совсем озябла. Я видела в торговых рядах продавали платочки, наверно теплые, я бы могла накинуть на плечи, но идти туда воровать или попрошайничать явно не вариант, не хотелось, чтоб повесили. А этот противный дворецкий с милой улыбочкой, не впускал меня, даже погреться. Мне и самой в это злачное место идти совсем не хотелось, но тут поблизости не было ни больших магазинов, ни библиотек, ни вокзалов, никаких общественных мест, где можно было бы просто посидеть погреться и подумать, как быть дальше. Ходи-броди на холоде, если у тебя дома нет. Хотя, может пойти по городу дальше, постучаться к кому-нибудь, авось пригреют? Из размышлений меня вывел твердый мужской голос, который раздался откуда-то изнутри харчевни.
-С кем ты там любезничаешь, Антуан? - спросил низкий голос по-немецки, но с русским акцентом.
- Какая-то девица настойчиво пытается сюда зайти, видимо думает, что это магазин кружев – смеясь, отвечал этот дурень в парике.
- Ну так пусти ее сюда! Она хороша хоть собой?
Я поняла, что надо спасаться бегством, ситуация принимала не тот оборот и мне где угодно будет лучше, чем в харчевне с пьяными мужиками. Но тот говоривший уже вышел на улицу. И я остолбенела! Он был огромного роста, черные кудри до плеч, пронзительный взгляд темных глаз прожигал как насквозь. Этот человек показался мне знакомым, я где-то видела это красивое лицо и не только видела, кажется я даже его когда-то рисовала по Люсиной просьбе, если я все правильно понимаю, это сам царь Петр! Ну или конечно его двойник. Что-то подсказывало мне, что это он и есть, настоящий. Не знаю почему, но мне стало горячо изнутри, не смотря на усилившийся холодный дождь. Я думала царь меня примет либо за проститутку, либо за нищенку. А он вдруг, ничего не говоря, снял с себя кафтан и одел мне на плечи. Я опешила! Не ожидала такого. Его кафтан был теплый, и если Петру он доставал до колен, то мне был почти до пола, как длинное пальто. Вдруг куда-то исчез мой страх. Я видела перед собою могущественнейшего человека из совершенно другой эпохи, отличавшегося жестокостью и необузданным нравом, о нем говорили, что он собственноручно рубил головы и спокойно смотрел на пытки людей, но мне не было страшно, сердце подсказывало, что он не причинит мне зла. Достаточно было просто взглянуть на Петра и возникало чувство, что он человек очень незаурядный и выдающийся, может и жестокий, но вполне адекватный, не показался он мне таким страшным тираном. Он одел меня в свой кафтан, даже не зная, кто я такая, как будто прочитав в моих глазах отчаяние. Прошло мгновение, а я уже успела вспомнить о Петре все, что мне Люся о нем когда-либо рассказывала, она много всего о нем знала, мельчайшие подробности, не факт, что все достоверно, но все же получается мне Петр уже не совсем незнакомый, если можно так сказать.
- Откуда будешь? И как тебя звать? - спросил он по-русски.
Текст автора принявшего вызов. Голосов: 1
В этот раз тётя-парикмахер забыла переключить телевизор на детский канал, и на вогнутом экране вместо мультика про инетика Мишу и лошадку Тришу шла скучная взрослая передача. В знак протеста я хотел зареветь, но, заметив моё намерение, мама положила в решительно открывшийся ротик леденец монпансье, предусмотрительно захваченный ею на подобный случай. Я был доволен, и тугоплавкая конфета надолго отвлекла меня от телевизора, позволив сосредоточиться на мятном вкусе и на манипуляциях с моей чёлкой.
Мама же, напротив, чрезвычайно увлеклась телепередачей, да и тётя-мастер периодически прекращала щёлкать ножницами, на миг замирая и вслушиваясь в бубнёж какого-то старикашки.
Одновременно кончились три вещи: моя стрижка, моя конфета и телепрограмма.
– Это новый канал? Наконец-то по телевизору показали что-то любопытное, – сказала мама.
– Вы совершенно правы, мадам, – ответила тётя, помогая мне спрыгнуть с кресла. – Перспективы вдохновляют, но вместе с тем тревожат.
– Вы это о чём?
– О своей профессии, мадам.
– А я как-то об этом не подумала. Да-а... – Мама перестала застёгивать пуговицы моего пальто. – Конечно, многое, очень многое может измениться... И как будет удобно! Не переживайте, милочка, настоящие профессионалы будут востребованы всегда... Так, малыш, скажи тёте «спасибо» – и держи ещё конфету.
– Шпасибо! – произнёс я с набитым ртом.
Мы ушли, и я никогда не узнаю того, что делала дальше ласковая тётя-парикмахер.
А она за нами закрыла дверь на ключ, отчего светящаяся зелёным неогоном надпись в витрине заведения автоматически сменилась на красную «Извините, закрыто»; затем подошла к парикмахерскому креслу, фартуком смахнула с подлокотника невидимый волосок и тяжело опустилась на кожаную сидушку.
– ТиВи, меню, запись программы 13:30, последняя часть, – негромко проговорила она, и тотчас, прервав выпуск новостей, на экране возник давешний старикан в сопровождении «спускающейся в долину» журналистки с микрофоном в холёной руке.
Женский голос зазвучал с полуфразы:
– ...Марка Анри Симона, профессора Кейптаунского института биокоррекции, руководителя лаборатории... э-э... динамического генопрограммирования. И сразу первый вопрос. Скажите, профессор, не ваши ли питомцы разгуливают ныне по заповедным саваннам Танзании, Кении, Южного Судана или сидят в вольерах зоопарков по всему миру?
Старикашка потянулся было рукой к микрофону, однако журналистка обманным движением ловко поднесла его к самым губам профессора. Рука же его стала опасно сближаться с высоким бюстом... Оператор торопливо взял сцену крупнее.
– Очевидно, мадам, – с сильным французским прононсом заговорил профессор, не испытывая ни тени смущения, – вы имеете ввиду практические результаты работы продолжателей дела Джорджа О. Пойнера, который ещё в далёком 1992 году выделил ДНК долгоносика, застрявшего в смоле сто двадцать миллионов лет назад? Динозавры, мамонты, саблезубые суслики... Это несомненный успех коллег-генетиков. Среди них есть и мои друзья, и мои ученики. Однако перед лабораторией генопрограммирования поставлены другие задачи.
– И кто Ваш заказчик? – Журналистке редакционное задание навевало скуку, а профессор, казалось, был рад отвлечься от окуляров микроскопа и пообщаться с красивой дамой.
– Он, вернее, она. Жизнь ставит перед генной инженерией нетривиальные задачи, от решения которых прямо зависит существование как биологического вида и всего человечества, и отдельно взятого индивида. И никакая юридическая казуистика...
– Профессор, профессор... А вот целевую аудиторию – подписчиков нашего телеканала – женщин – чем может порадовать... э-э... динамическое гено...программирование?
– Да-да... Я совершенно забыл... Телеканал «Женский день – 365»... Для вас, дорогие дамы, уже доступны... скажем, в категории...
– Интерьер дома, – оживившись, подсказала журналистка.
– Вот именно... Невянущие от месяца до года букеты из цветов, как широко известных природных, так и авторских коллекционных. Желаемая интенсивность суточных циклов композитных ароматов и роспуска бутонов, имитация росы.
– Да, у них миллионные лайки в социумсетях. А домашние любимцы...
– Упомяну, к примеру, о деактивации естественных отправлений у безблохастых микрокомондоров...
– О! Хит прошлой недели. Наши телезрительницы часто спрашивают, а куда у них всё девается?
– Это коммерческая тайна. Иначе активисты сектора зелёных...
– Понимаю... Мне всё больше нравится... э-э... генопрограммирование!
– Спасибо. Ну и по мелочам: фитнес-заварки, к жо... к ягодицам припарки...
Дама сквозь подкачанные губы несколько высокомерно произнесла:
– Позвольте заметить, профессор, это не мелочи, а рейтинговая рубрика нашего телеканала. А что в перспективе? Давайте заглянем в завтра!
Профессор скосил глаза на вырез журналистской блузки.
– Что же, давайте заглянем. Я думаю, вашей аудитории... Впрочем, тут как раз случай иного толка. Если удастся найти источники финансирования, то близкая к завершению разработка моей лаборатории может быть востребована аудиторией любого подписного канала независимо ни от гендерной принадлежности, ни от возрастных ограничений, ни от политических, религиозных, эстетических предпочтений, ни от уровня образования, материального достатка, социального статуса – короче говоря, не зависимо ни от чего этого всего. Она универсальна для всех и для каждого, то есть, поголовно. Кстати, поголовно – очень удачное определение, смею заверить.
– Вы заинтриговали. О чём идёт речь?
– Звучит довольно сухо: средство для конструирования индивидуального волосяного покрова. Лабораторное название – перуген.
Журналистка блеснула эрудицией:
– А-га, это бальзам. Но название, признаться, не очень. Маркетологи, конечно, предложат что-то более благозвучное. А вот правильно ли я вас поняла, что станет возможной эпиляция... э-э... генная... так сказать.
– Безусловно... Эпиляция, депиляция – это частные случаи. Смотрите шире: волосы можно будет не только убрать, но и... вырастить. Цвет, фактура, длина, форма... Любые параметры, безболезненно, быстро, многократно. Как вам это?
– То есть, пушок над губой...
– Забудете, что это такое.
– У меня и так нет... Но вы говорите, что будет возможно...
– Что будет возможно, предугадать не берусь. Я лишь скромный генетик.
– Вы, профессор, – настоящий волшебник! А генопрограммирование... Просто нет слов!
– И не надо...
Против обоих авторов. Голосов: 0