Заметка «Олег Даль — солдатик из сказки, который так и не постарел...» (страница 1 из 2)
Тип: Заметка
Раздел: Обо всем
Автор:
Читатели: 1590 +1
Дата:

Предисловие:
Леонид Филатов



Олег Даль – один из самых известных советских актеров, который за свою яркую карьеру так и не получил ни одного звания. «Я артист инородный», –  говорил он про себя. Он умер в 39 лет, для близких эта смерть не была неожиданной: Даль ждал ее и часто о ней говорил.  Эдвард Радзинский однажды заметил, что актер был болен одной из самых трагических болезней – манией совершенства – и умер именно от нее...


Олег Даль — солдатик из сказки, который так и не постарел...

  
  Мальчик Олег... один из любимых актёров  моего детства...  он замечательно читал стихи, потом это назовут "с оттяжкой", а я просто чувствовал, как он становился ЛГ, а не занимался декламаторством (именно от него я научился доносить до слушающего мысль)... нежность должна быть тихой, не показной...  а его душевная незащищённость делала его единственно неповторимым... это и не отпускает его из наших сердец...
  В минуты одиночества я повторяя его, вспоминал слова... "когда тебе очень плохо, возьми бутылочку портвейна, 200 граммов докторской колбасы и иди в Русский музей. Сядь напротив любимой картины, посиди, посмотри, выпей, закуси..." Наверное это помогло мне остаться человеком, в сложных жизненных ситуациях, и не опуститься на дно...
  Вспоминает Зоя Ерошок, близкая подруга вдовы актёра:



  Их свели Шекспир и Козинцев. Олег Даль снимался у Козинцева в «Короле Лире», играл роль Шута. А Лиза работала на этой картине монтажером. Это был 1969 год.
  Потом, когда поженятся, Даль расскажет, что там, в Нарве, как только увидел ее, идущую по коридору, сразу подумал: «Это будет моя баба». Он еще ничего не знал о ней. Даже не знал, что они работают в одной съемочной группе.
Никакого романа на «Короле Лире» у них не случилось. Но странно — едва они познакомились, Лиза там, в Нарве, вдруг сказала Олегу: «Приходи ко мне в Ленинграде, я покажу тебе, что такое счастье». И потом сама себе удивлялась. Откуда у нее вдруг появилась уверенность, что может создать для него очень семейное, очень домашнее счастье? С чего взяла, что она этим может с ним поделиться?
  Потом Олег приехал в Питер и позвонил ей домой. Спросил: «Что делаешь?». «Пьем водку с Довлатовым. Приходи», — сказала она.
  Они сидели втроем, и Лиза видела, что Даль хочет пересидеть Довлатова, а Довлатов — Даля. И она шепнула Далю на ухо: «Уходите вместе, но ты возвращайся». И увидела в его глазах, что это ему жутко не понравилось. Потом, когда хорошо узнала Даля, поняла, что он не любил и не умел хитрить. Никогда и ни в чем. Даже в мелочах. Так вот: Олег Даль с Сережей Довлатовым ушли вместе, а потом Даль позвонил Лизе из автомата. Спросил очень строго: «Ну и что ты скажешь?». Она сказала просто: «Приходи». Он пришел.
А в пять утра разбудил ее маму и попросил руки дочери. Лиза была в шоке. Зачем жениться, можно ведь и просто так быть вместе. Но Даль сказал ответственно и серьезно: «Не-е, в этой стране нужен штамп в паспорте. Иначе — унизительно. Мы будем ездить с тобой вместе на гастроли, селиться в гостиницах».
  Он был очень ответственным человеком. До щепетильности.
Первую телеграмму, которую она получила от него (еще не были женаты): «Разрешите вас поцеловать». А потом были его чудо-письма. Он любил писать ей с гастролей. Мог просто одно предложение написать: «Ты мне снишься веселая и в сарафане».
  Когда Даль и Лиза поженились, стали менять питерскую квартиру на Москву. Меняли долго, два года. Потом жили черт-те где, на выселках. Квартира была крохотная, слышимость жуткая. Соседка на полном серьезе жаловалась: «Ваши котята топают и мешают мне спать». Лиза вспоминала: «Мы жили там вчетвером: Олег, я, моя мама и чувство юмора».
  А потом была квартира на Смоленском бульваре. Три комнаты, огромный холл, а к окну подойдешь — много неба и крыши. Даль говорил: «Это — не квартира. Это — сон».
  Потом из холла сделали ему кабинет. И счастье Даля стало запредельным. Он мог теперь, когда хотел, оставаться с собой наедине. Читал. Писал. Рисовал. Слушал музыку.
  Иногда говорил Лизе церемонно: «Сударыня! Вы на сегодня свободны. Я буду всю ночь писать. А потом засну здесь, в кабинете, на диванчике». Теща, Ольга Борисовна, восклицала: «Олеженька! Диванчик же узенький!». «Я тоже узенький», — успокаивал Даль тещу.
  Кстати, о теще. Ольга Борисовна Эйхенбаум была дочерью выдающегося филолога, ученого с мировым именем Бориса Михайловича Эйхенбаума. Лизе было 22 года, когда умер дед. А через десять лет она встретила Даля.
И, когда встретила Даля, сразу почувствовала: вернулась домой. К деду. Так дед раскланивался с женщинами. Так ходил. Так извинялся. Так каламбурил.
Даль часто расспрашивал жену и тещу о Борисе Михайловиче. И Лермонтовым увлекся из-за Эйхенбаума.
  Олег нежно дружил с тещей. Звал ее Олечкой.
(Я давно поняла: мужчину делают две вещи. Серьезное отношение к делу. И нежное — к женщине. Олег Даль серьезно относился к своей профессии. И очень нежно — к женщинам.)
  Ольга Борисовна Эйхенбаум умерла 8 августа 1999 года. Ушла как-то очень легко. Не обременяя дочь своими болезнями, мучениями, тревогами. Как жила — так и умерла.
  А через год после смерти мамы Лиза стала хлопотать о памятнике Олечке. На Новодевичьем Лизе сказали: давайте пять тысяч долларов, с этого начнем разговор. Лиза жила только на пенсию. У нее не то что пяти, а и тысячи долларов не было. Ну пошла она на могилу Даля, посидела, поплакала, а уходя, наткнулась там же, на Ваганьковском, на какую-то конторку. Может, здесь заказать маме памятник? Показала рабочим фотографии могил (зять и теща похоронены рядом). Ни слова не сказала, кто она. Но рабочие разглядели надпись на памятнике Олегу.
  И что-то произошло с рабочими, когда они поняли, о ком идет речь. Что-то с глазами произошло.
  Рабочие сами обстоятельно и вдумчиво стали выбирать памятник. Остановились на белом мраморе. Взяли у Лизы 3 (три) тысячи рублей. Выписали квитанцию. Сказали, что позвонят через две недели.
  Позвонили через день. Лиза пришла на кладбище. Памятник установлен. Дорожки подметены. Рабочие в черных выглаженных костюмах. «Чуть ли не в смокингах, представляешь», — рассказывала мне Лиза. Рядом с большим, из сибирского гранита, памятником Олегу маленький, из белого мрамора, памятник Олечке. Такими они и в жизни были: высокий и маленькая.
  «И знаешь, что меня больше всего потрясло? — сказала Лиза. — На могилу Олечке рабочие положили букет васильков. Я не знаю имен этих рабочих. Никогда больше их не видела. Но уверена: они это сделали для Олега».
Лиза пережила Олега на двадцать два года.
  Двадцать два года она хранила память о нем. Без истерик. Без кликушества. Без надрыва. Без работы на публику.
  Она просто любила его. Как будто тот не умер. Ее любовь к нему была тихой, сдержанной, строгой, живой, теплой, деликатной.
  Лиза никогда и нигде не тусовалась. Не искала нужных знакомств. Не играла роль безутешной вдовы. А последнее время почти не выходила из дома.
Но когда приходила на могилу Олега, всегда встречала там людей. Как-то сказала мне: «Знаешь, люди Олега не отпустили».
  Однажды к ней на кладбище подошла незнакомая девушка и спросила: «А вы знаете, что у Олега Меньшикова Олег Даль — самый любимый актер? И огромный портрет Даля висит в рабочем кабинете Меньшикова».
Лиза, естественно, этого не знала.
   А потом Лизе и Лиле Бернес (вдове Марка Бернеса) позвонили как-то перед Новым годом и предупредили, что сейчас к ним в гости придет Дед Мороз. «Вы просто сядьте за стол, — сказали на том конце провода, — и ждите».
Лиза, смеясь, вспоминала: «И вот мы сидим и говорим друг другу, какие мы дуры, старые дуры, ждем чуда. А придет пьяный Дед Мороз, будет тут икать…».
Звонок в дверь. На пороге стоит Олег Меньшиков. С двумя огромными букетами. Принес с собой еду, выпивку. Подарил какой-то небесной красоты подарки. Сидел долго. (Мобильник выключил.) Говорил. Слушал. Был очень смущен. Шепнул на ухо Лизе: «Для меня Олег Даль — недостижимый идеал».
  Потом приглашал на свои премьеры.
  Лиза сказала мне: «Знаешь, когда я призналась в этом Мише Козакову, с которым выросла в одном питерском доме, Миша мне не поверил. Я, говорит, Меньшикова очень люблю, но он из тех, кто сохраняет прохладность. У него — пресс-секретари, референты, обслуга. Невозможно дозвониться. Он всегда далеко, высоко. А тут… Значит, и его Даль не отпускает. Хотя эти Олеги друг друга в глаза не видели».
  Иногда прошлое теряет смысл задолго до того, как кончается.
  А есть такое прошлое, которое никуда не девается.
  Я теперь знаю: благодаря встрече совпадают, сходятся вместе очень разные вещи. Такие, которые невозможно было бы ни соединить, ни предугадать.
Когда-то моя младшая сестра Тамара, работая в Краснодарском бюро кинопропаганды, «выбила» для Олега Даля творческую командировку. На встречу с кубанскими зрителями.
  Это был, кажется, 1978 год. Олегу Далю запретили общаться с народом. Потому что он говорил на этих встречах то, что думал, а не то, что надо было.
Короче, Томке стоило огромных трудов добиться разрешения. Даль приехал в Краснодар. Они подружились. А потом, уже после смерти Даля, мою сестру в Краснодаре нашел Александр Иванов, один из составителей сборника воспоминаний об Олеге Дале. Саша записал Томкины воспоминания. Говорят, Лиза плакала, их читая.
  Через Томку и Сашу я и познакомилась с Лизой Даль и Ольгой Борисовной Эйхенбаум. Это было ровно десять лет назад. В 1993 году.
  А два года назад моя сестра попала в больницу. И когда Томку только-только привезли с операции в реанимацию, на мобильник ей позвонила Лиза Даль. Вернее, Лиза думала, что звонит мне. Но, узнав, что это Тома и она в больнице, Лиза как-то вмиг собралась и наговорила Томке таких слов, что… высвободилось вдруг пространство в душе. И у Томки, и у меня высвободилось. Понимаете?
Ни до этого дня, ни после Лиза никогда мне не звонила. А тут ее будто толкнуло.    Олег ведь был очень ответственным. До щепетильности.
А в эту среду, 21 мая, поздно вечером


Оценка произведения:
Разное:
Реклама
Обсуждение
     12:01 26.10.2017 (1)
2
Те времена называют "временами застоя"... А в кинематографии это был самый расцвет.
     23:16 27.10.2017 (1)
Застой сейчас во всём и в головах, в том числе... возврата не будет...

     23:32 27.10.2017 (1)
1
Сейчас не застой, а деградация, уже набравшая сил для долгой инерции.
     23:44 27.10.2017
Итог один - некроз...

     20:37 26.10.2017 (2)
1
  Превосходно.  Большое спасибо. Я никогда не боготворила Даля, как, впрочем и никого из артистов, кроме Великой Фаины Раневской.
 Но рассказ о Дале настолько искренний, теплый и нежный, что удивляюсь, как вам удалось передать все эти чувства.
  Большое спасибо!
     23:37 27.10.2017
А Штирлиц тебе что, не глянулся? Или Мюллер,
он тоже молоток!
     23:15 27.10.2017
Был Олег... был Юра Богатырёв... были...

     21:20 27.10.2017 (1)
2
Дверь в кабинет была сделана так искусно, что не сразу можно было понять, что за ней скрывается небольшая комнатка.
По этой причине, а также потому что Даль мог исчезать туда тогда, когда не очень хотел кого-либо видеть, он прозвал эту комнатку (этот кабинет) словом "какбынет" ("как-бы-нет"), то есть вроде бы я дома и есть, и меня меня вроде как и нет для других.

Вспомнилось это из книги о Дале. Вернее, какой уж там особенно книги? Брошюры. Помните, выпускались тогда издательством "Искусство" брошюры увеличенного формата, назвавшиеся как-то вроде "Актёры советского кино". Есть у меня они о Евстигнееве, о Смоктуновском... А Даль удостоился такой брошюры только посмертно. И там же я прочёл стихи Даля, они были опубликованы на вкладках. Брошюры эти выпускались на плотной бумаге, были там и фотографии. Пожалуй, можно назвать их даже альбомами. Тоненькие, конечно, но, по крайней мере, хоть это.....
     22:41 27.10.2017
В "Доме на ножках", Смоленский бульвар 6/8 живёт Лариса Мезенцева, Лиза завещала квартиру ей. 
Когда Лизе стало тяжело в последние годы жизни, Лариса ухаживала за ней, стала жить в их квартире и очень тяжело переживала смерть Лизы... 
Она поставила себе цель,  на могиле Далей установить такой же памятник Лизе, как у Олега.

Могила Олега и Лизы
Ценные фотографии и рисунки Юры Богатырёва, Лариса передала в музей Бахрушина... 



     15:36 26.10.2017
1
Кто-то счастье дарит песней, звуком нашу душу и мысли цепляя..
Кто-то на сцене в "Короле Лире" у трона короля шутов играет..
Спой мне с экрана песню солдата... я так была слушать ее рада...
Улыбнись из прошлого, будущее обещая.. я не завидую ТЕБЕ... я сама такая!
 
Реклама