А приказ был и прост и суров -
Мне остаться на том перевале,
Прикрывая отход пацанов:
Духи плотно уже наседали.
Продержаться лишь до темноты,
Ну а там - на авось, как всегда!
«Вот гранат только нету, и ты…»
«Ничего, обойдусь, не беда!»
Тот, кто сверху в горах – тот герой,
И дела мои вовсе неплохи:
Три часа уж идёт этот бой,
По камням духи скачут, как блохи.
И к чему вспомнил я анекдот:
Феликс - с Крупской, а Ленин-то в Польше?
Замечаю, однако, что вот
С каждым часом их больше и больше!
Бородатая прёт саранча,
Я кладу их телом - на тело.
Сталь ствола уже так горяча,
Что не вижу я рамку прицела.
Бьёт всё ниже ручной пулемёт,
И остыть не даёт ему бой.
«Подходи, черножопый урод,
щас узнаешь, какой он – ручной!»
Камни брызнули звонко, как лёд.
Это снайпер, ети его мать!
Я в ответ по нему – недолёт…
А ещё… А вот так?! Не достать!!!
Мне б и надо всего – ничего:
Пару цинков, да ствол к пулемёту,
Да, тогда бы я был – ого-го,
Простоял и за взвод, и за роту!
Пулемёт замолчал насовсем,
А урюки ползут понемногу.
Что ж давай, начинай АКМ!
Тут-то снайпер и выцелил в ногу.
Что попал – видел в оптику, гад:
Торжествует гортанный базар!
Как же мне не хватает гранат:
Был бы вам и «Аллах» и «акбар»!
Солнце путь завершило горой.
Здесь темнеет спасительно быстро.
Да куда же я денусь - такой?
Так, лежу, не пускаю на выстрел.
Да и те уж не больно спешат:
Тоже люди, и тоже устали.
А в долине, наверно, ребят
На вертушки уже подобрали.
Дождик плачет по серым камням
Я стреляю всё реже и реже.
Я плыву по горячим волнам,
Я закрыл глаза – что-то их режет.
…Где-то там, где цветут города
Никогда не бывает темно,
И вальяжно сидят господа
В полумраке ночных казино.
Вот поморщился рожей амбал:
Коньячок что-то вызвал икоту.
Он небрежно уже проиграл
И патроны, и ствол к пулемёту,
Вертолёт, что за мной не летит,
Мой протез, если выживу я.
Да, сегодня нам с ним не фартит,
Ох! Нога!... Не фартит ни хуя!
Вот подняться бы мне над горой,
Длинно-длинно шмальнуть в его стол,
Чтобы он поперхнулся икрой!
Не дострелит изношенный ствол…
|