Пробрался ночью, что греха таить – сластолюбив.
Она лежала под простынкой неглиже.
Я было приспособился уже,
Кто видит, что я вовсе некрасив.
Дала спросонья злыдня поэтесса,
Очухалась издала крик и вой,
Откуда ты бродяга и повеса,
И что здесь делаешь, ведешь незримый бой.
Зачем на мне оставил свои страсти,
Зачем твой дар и подвиги в ночи,
Заделали с любовию Настасьи,
Не скажешь никому, тогда молчи.
И повтори еще движенья свеже,
Ты все-таки мужчина или кто,
Как конь ретивый на новеньком манеже,
А если нет, так дергай, конь в пальто.
На мне остались потные кальсоны,
Такая поэтессы страсть и боль.
И я поплелся от нее довольно сонный,
И этим кончился любовный карамболь. |