Простимся, стало быть поверил,
И позолотой покрывал преступный мат,
Исторгнутый продажною тетерей,
Сбежавшей в инородный халифат.
Она слагала на досуге рифмы,
О равнодушие прикормленных властей.
О безупречности холеной кем-то нимфы,
О безысходности могил и лагерей.
И вот прощаясь с ненаглядной девой,
Билет и вещи на краю пути.
Так поцелуй на людях, ты же смелый,
Но я хочу расстаться и уйти.
К себе на родину, меня там ждут заботы,
Я плачу в сердце, мне осталось жить,
Ну скажем так: еще на три субботы,
И столько же о подвигах тужить.
Хотелось бы до окончанья срока,
Соделать нечто для простых людей,
Чтоб вспомнили деяния пророка,
Который стал добрее или злей.
Не мне судить, есть суд довольно круче,
Не забалуешь, там знают ху ис ху.
А может быть предаться прежней буче.
Топориком, с плеча по петуху.
И наварить бульона для старухи,
Пусть кушает родимая при мне.
Когда же отнесут, ей от ишачки ухи,
И то не в зиму, а где-то по весне. |