Скисшая марь висла в вымершем городе,
жизнь поглотив под топлёной плевой,
в брюхе июля горячего вспоротом,
солнечный луч просочился нагой.
Гладким зерцалом он плыл за наездницей,
силясь огнём осветить силуэт,
Дева держала, как Лань, равновесие,
не замечая струящийся свет.
Шёпот дубов рвал безмолвие города,
люди стыдливо скрывались в домах.
Лошадь в уздечке из белого золота
воздух гоняла в нагретых ноздрях.
Желтым ромашкам над спелой клубникою
Пыль прикрывала от взоров красу,
Леди Годива, жена Леофрикова
Нимфою голой брела на плацу.
Нет, не распутною девой, гулящею,
а королевой по городу шла.
Ради людей в варе солнца палящего,
В свете божественном, в круге добра.
Эрл Леофрик! Не распятая, чистая,
Леди вернется в твой пакостный дом,
Понял ты, сэр, что есть честь и в чем истина
в мире под небом... всегда голубом? |
