Я вспоминал, как ветер жал,
взрыхляя волосы твои, своим желанием дышать.
И рясный сад, срисованный с мечтами вместе, с нас,
тая в себе сонливость побуждения влюбиться,
внутри огонь разжёг.
И я сказал себе – будь строг!
Не дай сломиться в чувствах резких.
Любовь так часто безответна,
и часто так невыносима в своей идее быть любимой.
Я вспоминал.
И может даже скромно прослезился.
Остыло сердце слишком.
И забылось…
Но не глаза, не лак ванильный на губах,
целованный в мечтах моих так часто.
Так часто, что остатки света стали мраком,
закатом алым всех иллюзий,
в чьих бесконечных сладостях любил.
Нет, сложно мне расстаться с образом твоим.
Он въелся в мои мысли.
И сердце будто бы остыло – на самом деле воспылало,
но плотность мышцы столь предельна, что не сгорит.
В ожогах, ранах –
но бьётся, плачет и дрожит.
Я вспоминал…
И в чувствах разных, эмоциям предав слова,
я говорил себе – не надо, не вспоминай, сойдёшь с ума.
Пусть небо сочное остынет, и голубой палитрой смажет
зелёную траву и листья, чтоб спрятаться в ней не смогла.
И пусть я знаю, что любовью тебя в саду не удивил,
так лучше, стало быть, так надо.
Я вспоминаю – я любил… |