Хотя я и Сибиряк, детство прошло на севере Томской области. И там переживали морозики до -50*. Но годы, проведенные в Оймяконье, условном Полюсе Холода, навечно и незабываемо вошли в мою жизнь. Потому что там оставил и частичку себя и своего труда. И если встречал человека, побывавшего на Северах, он становился для меня почти собратом. Способным понять что-то такое, недоступное для других. Даже в смысле общечеловеческих взаимоотношений.
Годы работы на любом предприятии с отлаженным и устоявшимся ритмом производства не оставят в жизни человека такого следа, как даже месяцы при строительстве нового. Созидание начала, муки решения возникающих проблем, временные трудности, неустроенности быта, обычно сопутствующие этому, твой вклад – частички себя, оставленные там – навсегда роднят и связывают человека с ним.
Подобно рождению ребенка в семье, когда он становится родным. И последующие гордость и боль, все переживания за него становятся и твоими до конца жизни.
О целесообразности переселения в Якутию, да еще на полюс Холода в Оймяконский район однозначного ответа нет до сих пор.
Что надо было уезжать с рудника в Кемеровской области было ясно – шахты начали закрываться в связи с отработкой вскрытых запасов золота.
Переезд осложнялся наличием детей в семье, сыновей 2-х и 9-ти лет. Пришел вызов из комбината «Индигирзолото». Слетал один, встретился с директором прииска «Маршальский» Чураковым, получил заверения, что будет комната в бараке, работа подземным горным мастером мне и жене в детсаде.
Прилетел с семьей в райцентр п. Усть-Нера в январе при температуре -55*. Встретила машина с прииска, как и было обещано. Утепленный РАФИК, с топящейся внутри салона печкой- буржуйкой, на которой и доехали до прииска, расположенного в 100 км. от райцентра.
Прилетели через г. Якутск лишь с крайне необходимыми для жизни вещами из 6-ти чемоданов. Остальное, нажитое за 13-ть лет, пришлось бросить. Родных на руднике Центральный не было, квартира была от производства.
Отработал два месяца на участке Эльга на небольшой шахтенке глубиной 30-40 метров по отработке «плотика», осадочного слоя золотоносного песка.
Затем меня, можно сказать насильно, против моей воли перевели на строящуюся шахту «Сарылах», как горного специалиста, работающего ранее на настоящих шахтах, а не шахтенках. До этого 13 лет отработал на руднике треста «Запсибзолото» с подземной разработкой месторождения. С глубиной отработки до 460 м.
Начинал свою горняцкую карьеру проходчиком, затем горным мастером во взрывную смену, зам. гл. инженера по ПВС шахты, зам. гл. инженера по ТБ рудника.
Переводу противился всячески. Когда прилетал вариант устройства на шх. Сарылах отклонил сразу. Как любитель – фанат охоты и рыбалки, планировал, работая горным мастером, иметь свободное время и для этого. Но планам не суждено было сбыться.
Меня заменили на шахте и попросту не стали допускать до работы. Мои доводы при разговоре с директором прииска «Маршальский» Чураковым о нарушении условий срочного договора, где оговаривались место работы, место проживания и его личное согласие на мою работу подземным горным мастером на участке №2 в п. Эльга – не были приняты во-внимание. Он сказал, что все обещания данные мне выполнил, но не может, не подчиниться распоряжению руководства комбината «Индигирзолото» и заступиться за меня тоже не может, хотя я как специалист и нужен на прииске.
Пришлось ехать в п. Усть-Нера для беседы с гл. инженером комбината Михайловым И.И., Но мои отговорки о том, что я не такой уже великий специалист горного дела, также были безрезультатны. Он сказал, что знает, где я ранее работал и чем там занимался на руднике.
Обращался и к родственнику моего знакомого коллеги по работе на руднике Центральный Кошкарева Вадима, работающего на участке Угловой прииска «Маршальский», который и позвал на Север. Его родственник работал в Райкоме КПСС. Но и он отказался помочь. Хотя ранее, когда прилетал, сам не советовал устраиваться на шх. Сарылах из-за неизученных в те времена параметров воздействия на человека сурьмы – антимонита. О вредности шахты говорили все вокруг. Постеснялся его спросить: почему он не вытащил своего родственника из захолустного участка Углового в райцентр?
Позднее я понял, почему никто не пошел мне навстречу. Ранее Сарылах был участком от прииска Нелькан. Работа шла ни шатко, ни валко. Работающих было 20-30 человек. В начале 1973 г. наверху было принято решение об активизации строительства шахты в экстренном порядке.
Решался вопрос о курировании разработки месторождения военной промышленностью, но комбинат « Индигирзолото» не упустил, столь лакомый кусочек дополнительного финансирования государством.
Сурьма закупалась за границей, и поэтому одновременно со строительством шахты вели и добычу руды на верхних горизонтах, вскрытых штольней. Руду после ручной сортировки грузили в круглые чугунные емкости. На ручной сортировке, вне рабочего времени, можно было и подработать. Расчет производился сразу после работы. Таксу уже не помню. Затем автотранспортом по колымской трассе около 1000 км доставляли в г. Магадан, перегружали на морские суда, следовавшие до порта Находка, затем ж.д. транспортом через всю Сибирь везли в Киргизию в п. Кадамжай (находился около г. Фергана, Узбекистан), где находилась обогатительная фабрика. Ранее мне довелось там бывать. Весь этот длительный путь транспортировки руды показывает важность и необходимость для страны в тот период этого сырья.
Поэтому, отдел кадров комбината срочно выискивал среди работников приисков горных специалистов - практиков, которые могли быть полезны на шахте. Под эту раздачу я и попал. Все данные о моей предыдущей работе хранились в делах ОК.
Заявление о согласии на перевод отказался писать, и был приказом переведен по производственной необходимости.
Налицо было явное нарушение заключенного срочного трудового договора, и я имел право потребовать выплаты мне средств на обратную дорогу на прежнее место жительства. Но возвращаться было некуда. Да и при наличии семьи из двух малолетних детей. Должен был думать и об этом.
Конечно, как компенсацию за перевод - комбинат «Индигирзолото» принял меры в создании минимальных условий быта.
Приезжающие со всего Союза на заработки на Север люди жили в "балках", женщинам очень трудно было найти работу.
Нам же, в райцентре Усть-Нера, в новом доме по ул. Гагарина предоставили 2-х комнатную квартиру, жене работу в детсаде. Новые дома строились для работников шх.Сарылах. Постоянное проживание семей вблизи шахты не планировалось. Месторождений с таким содержанием (80-85%) сурьмы в руде в Союзе не было. Потому и не были изучены ни профессиональные вредности, ни последствия на организм человека при постоянном проживании населения.
У некоторых, вновь поступающих на шх. Сарылах, после одной, двух смен тело покрывалось красными пятнами и им приходилось увольняться и искать другую работу.
Все работающие на шахте были, можно сказать, подопытными кроликами, на которых изучались профессиональные вредности производства.
Два раза в год из НИИ гигиены, охраны труда и профессиональных заболеваний г. Москва приезжали специалисты для мед. обследования работающих. По роду своей работы мне приходилось организовывать и помогать их работе.
Обычно шахтеры проходят обследования один раз в год.
Обо всех вредностях нам, конечно, не говорили, но не зря «Сарылах» в переводе с якутского языка значилось что-то вроде «долина смерти». И впоследствии, когда узнал, что при шахте отстроился поселок, школа, детсад, был крайне удивлен. Возможно, люди стали здоровее или же их стали меньше ценить ?! Довелось через 20 лет и встретиться со знакомыми врачами в г. Москва, которые проводили обследование и наблюдение за работающими на Сарылахе. Мнение их осталось однозначным.
Раньше сурьму называли антимонит, т.е. против человека. Легенда или сказка, но рассказывают, в прошлые времена некоторые алхимики химическим путем пытались получить золото. Один алхимик заметил, что свиньи стали быстро набирать вес, употребляя для питья воду из ямы, в которую он сливал отходы от химических опытов с сурьмой. А у него был брат худой и очень слабый. Вот он и решил попоить братца этим раствором. А братец возьми и умри. Вот так получилось название "против человека - антимэн, антимонит".
Для детей также были более приемлемые условия, чем на прииске. В п. Усть-Нера был зимний плавательный бассейн, спортивный зал, работали всевозможные кружки. Старший сын Сергей успел год проучиться в кружке «Икар», юный летчик. Даже брали в полеты на прииски.
В п. Усть-Нера заканчивалась, знаменитая колымская трасса, проложенная заключенными. Сообщение с центральными районами страны было только воздушное.
Я же редко бывал дома. Шахта «Сарылах» находилась в 60-ти км от п. Усть-Нера. Сообщение - служебный автобус (Пазик). Время в пути с паромной переправой через р. Индигирку составляло около 2-х часов. Приходилось рано вставать и поздно ложиться спать. На воспитание детей не было времени. Если хотелось отоспаться – оставались на шахте. Там были свои комнаты для проживания.
Администрация шахты была заинтересована в круглосуточном нахождении специалистов на рабочих местах.
Я работал зам.главного инженера по ТБ шахты. Отвечал за работу участка БВР ( буровзрывных работ) и ПВС (пылевентиляционной службы). Работали там Уразов Ю. и Андреев соответственно. Последний не имел почти никакого опыта, и приходилось выполнять его работу самому и учить его простейшим азам по линии ПВС. Даже пользоваться анемометром – прибором для замера скорости воздушной струи при определении необходимых параметров при проветривании выработок шахты.
Все горные работы проводились без какой-либо борьбы с пылью. Из средств личной защиты - применение респираторов.
На Сарылахе, в зоне вечной мерзлоты, было невозможно применение воды, а в пыли присутствовали сера, мышьяк. Температура в шахте от – 7* летом и до – 28* зимой, после запуска в работу главного вентилятора, с постоянным ветерком от движения воздушной струи, необходимой для проветривания выработок шахты при производстве буровзрывных работ, когда на поверхности - 50* ,- 60* .
Как спецодежда выдавались валенки, ватники, под каску зимние шапки. Кстати, на шахте работал сапожник, который на каждые новые валенки, перед их выдачей
Второй слева.
