Мы садимся в машину и едем за город, в небольшое село под названием Кировка. Нас всего четверо. Первым делом едем на кладбище. Вот они, немного покосившиеся, железные ворота, облупившиеся и мрачные . Это и есть вход. Прошло пять лет с момента гибели нашего одногрупника. У могилы Вадим здоровается первым:
- Ну, привет, Игорёк.
С гранитного памятника нам в ответ улыбается молодой парень. Немного выше его верхней губы видно белое пятно от поцелуя. Непонятно почему они остаются. Эти следы. Вот к нам подходит его мама. Здоровается с нами, благодарит за то, что пришли. Она не плачет. Пытается платочком стереть этот белый след с памятника, но у неё не получается. Стоим молча ещё минут пять, и за тем, все вместе уходим. Теперь она едет с нами.
- А я вам фотографии с выпуска привезла, - говорит Лена, когда мы заходим в дом.
- Ой, спасибо, Леночка, ты такая молодец. Спасибо тебе огромное. И не только за фотографии, за то, что каждый год организовываешь всех, что не забываешь.
- Да не за что, Анастасия Семёновна, - улыбается Лена в ответ. – Давайте я вам лучше помогу на стол накрыть.
Ещё с пол часа мы метушимся, накрывая на стол, расставляя приборы. Но вот уже всё готово и мы садимся.
- Ну что, давайте, за Игорёшку, - его мама не ждёт, пока кто-то первым нарушит эту напряжённую тишину, и первая поднимает стопку. Мы выпиваем до дна, не чокаясь.
- Я вот что сейчас думаю, - продолжает она, - может, я мало с ним на эту тему говорила. Но мне всегда казалось это чем-то не важным, не существенным. Ведь он никогда не лихачил на дороге. Был таким уравновешенным, спокойным. А тут, на тебе, и автомобильная авария. Вот скажите мне, как такое могло произойти?
Её глаза становятся влажными, а голос срывается. Она ждёт ответа, хотя точно знает, что никто из нас ей не ответит.
- Я помню тот день до мельчайших подробностей. Шёл дождь. С утра мы поехали на базар, а после обеда мне уже позвонили. Он умер в три часа. Сказали, что по мокрому асфальту машину на повороте занесло на встречную полосу, и что она врезалась в автобус. Сказали, что он вылетел через лобовое стекло и скатился в кювет. У него была черепно-мозговая травма не совместимая с жизнью, ещё мне сказали.
Я смотрю на неё и понимаю, что она так и не осо знала, что значит – не совместимая с жизнью.
- А ведь он даже мне не снится, - и в её голосе слышно явное возмущение. – Ну вот как такое может быть? Разве это нормально?! Я прошу его: «Приснись мне хоть разок», но – нет. Хотя, - вдруг запнулась она, – один раз я всё же его видела. Мне снилось, будто он зашёл в комнату и сел рядом со мной. Мы начали говорить, и долго так уже проговорили, когда меня вдруг что-то разбудило. Я проснулась, присела на диване, и мне показалось, что он и не уходил никуда. Что он вот-вот вернётся, - и она замолкает. Наступает тишина, пронизывающая каждого, кто её слышит насквозь. Тишина, которая только спрашивает. Но никогда не отвечает. И кажется, что, что бы ты сейчас не сказал, всё будет звучать нелепо и не впопад. Оправдания – не обоснованы, утешения – предсказуемы, собственное мнение – нежелательно. Ведь это же её сын.
- А вам кому-нибудь он снился? – Неожиданно спрашивает она.
И я вдруг отвечаю:
- Да, мне, - хотя знаю, что это не так. – Это было накануне нашего приезда к вам. Мне приснилось, что мы идём с ним по мосту, а под нами течёт река. Очень спокойная и красивая. Я спешу куда-то, а он меня не отпускает, всё просит поговорить с ним, и я остаюсь, хотя и ненадолго. Всего разговора не передам вам, так как достаточно смутно помню, вот только одни слова никак не выходят из головы. Он сказал приблизительно следующее: «…когда бы я не пришёл, всё напрасно. Она меня не видит. Не видит и всё».
На секунду лицо его матери меняется до неузнаваемости. «Ну всё», думаю. «Сейчас выгонит ко всем чертям. Но ведь кто-то же должен был открыть ей глаза, на то, что она слишком ослеплена своей скорбью, не ровен час, и себя может в ней похоронить. Ведь уже пятый год подряд мы приезжаем и застаём одну и туже картину. Дело стало настолько плохо, что даже родной сын достучаться к ней не может. А на счёт сна, я не вру ей, я просто будто бы наперёд рассказываю. Ведь не сегодня так завтра, Игорь всё равно пришёл бы ко мне. Они всегда приходят. Порою даже те люди, которых я никогда не встречала. Они редко просят что-то передать. Чаще всего просто молча идут рядом с тобою, а затем куда-то исчезают, оставляя один на один с их новым домом. Некоторые порой даже возмущаются, по поводу того, что я вторгаюсь к ним без спроса. По этому, я очень внимательно отношусь ко снам. Стараясь не беспокоить тех, кому это уже не нужно
- Неужели уже пять лет прошло, - говорит она у порога. – Я то думала, что никто уже не приедет, а всё таки вы помните, не забываете. Спасибо вам огромное, что приехали. Егорка не забудь при случае передать мне те фотографии с института, где вы вместе с Игорьком.
-Конечно не забуду, Мария Семёновна. – Он обувается и присоединяется к нам на улице.
Уже вечереет. Мы машем этой уставшей женщине до свидания и направляемся к машине. Сейчас мы сядем в неё и разъедемся по своим мирам, постепенно забывая, что с нами было. А она останется тут навсегда, в этом огромном и пустынном доме. Весь день она будет хлопотать по хозяйству, пытаясь не думать о том, о чём она думает последних пять лет. А перед сном, она как всегда будет просить сына приснится ей, что бы поговорить с ним хоть во сне. Потому, что она до сих пор не поняла, что её Игорёк не совместим с жизнью. А ещё потому, что время не учит, не лечит, и не калечит. Время просто проходит. Предоставляя человеку испокон вечное право. Право выбора….
Право быть свободным…
