Михаил Васильевич Кипятков остро переживал утренний казус. Сколько раз зарекался разглагольствовать во время и после возлияний! Где там! Уже и пить стал в одиночку. Ничего не помогает! Правдоискатель! Он считал, что его замедленное продвижение по службе связано с этим умопомрачением, но поделать с собой ничего не мог. "Словно кто-то в меня вселяется, - жаловался врачу ведомственной поликлиники, прекрасно понимая, что запись их разговора мгновенно поступит куда следует, - и этот "другой" целенаправленно мне пакостит".
Врач, довольно известный психиатр, внимательно выслушивал, глубокомысленно вздыхал, сознавая, что дутый диагноз приведёт пациента к увольнению по болезни и неплохой пенсии. Однако претендент взятки не обещал. Потому эскулап, не кривя душой, уверял, что никаких отклонений в личности дражайшего не находит, но настоятельно советует бросить пить. Ведь не скажешь же открытым текстом, что психика просто-напросто устаёт от постоянного противления совести. Разрядка не заставляет себя ждать... Михаил Васильевич заверял, что не пьёт... Часто. Так... иногда. Балуется. Звонок по внутренней связи прервал печальные размышления.
- Михаил Васильевич? Свенцицкий Вас беспокоит. Здравствуйте, дорогой!
- Здравствуйте, любезный Евгений Вячеславович! Чем обязан? В кои-то веки начальник отдела режима интересуется скромным тружеником плаща и кинжала!
- Возникло у меня к Вам, Михаил Васильевич, парочка вопросиков. Пустековеньких таких, но разговор не телефонный.
- Может мне к Вам подойти, Евгений Вячеславович?
- Не будем Вас затруднять, Михаил Васильевич, тем более дело больше нашего ведомства касается. Так я забегу минут через пять?
У Кипяткова отлегло от сердца. Не будут утреннюю бузу разбирать, иначе вызвали бы на ковёр.
- Жду, жду с нетерпением, Евгений Вячеславович. Чем могу... Всегда рады...
И минуты не прошло, как, постучавшись, в кабинет вошёл сияющий Свенцицкий.
После ничего не значащего обмена новостями и мнениями, интересных только чиновникам только данного учреждения, Евгений Вячеславович, помолчав для солидности, перешел к сути:
- Что бы Вы, Михаил Васильевич, подумали, если бы я начал уверять Вас в том, что к нам сюда, во святая святых, проник посторонний?
- Очень точно Вы, Евгений Вячеславович, выразились: подумал бы одно, а сказал бы, что это не возможно в принципе, поскольку система наблюдения, служба охраны, автоматического сопровождения и патрулирования...
- Однако случилось, Михаил Васильевич! И что самое прискорбное, обнаружили мы его не сразу, а только когда он вышел в коридор. Вышел он, понимаете, и пропал.
- Интересную историю Вы поведали, Евгений Вячеславович, но самое занимательное в ней, по-видимому, то, откуда незнакомец вышел. А поскольку Вы обратились ко мне, то с ужасом предполагаю, что место его активности - в пределах возглавляемого Вашим покорным слугой отдела. Прошу развеять так внезапно возникшие, но, согласитесь, обоснованные подозрения!
- Увы, дорогой Михаил Васильевич! Ваша проницательность не оставляет мне шансов к смягчению обстоятельств. Факты упрямая вещь. Вы - профессиональный разведчик.
"Куда он клонит? - забеспокоился Кипятков, - хочет свалить вину на меня? Впрочем, послушаем".
Призрак вышел из комнаты, расположенной как раз напротив кабинета, где мы с Вами находимся.
- Но это - одна из комнат моего отдела!
- Совершенно верно! И направился в сторону помещения спец. связи. Здесь-то мы его и засекли.
Нежданно-негаданно, надо отметить. Оборудование наше реагирует на метки Благодетеля, а не на отсутствие их. Просто случайно совместились разные изображения. И ведь что интересно? Объект как бы почувствовал наблюдение! Остановился возле туалета и исчез.
- У меня нет, Евгений Вячеславович, оснований не доверять показаниям приборов. В противном случае, я бы имел смелость утверждать, что перед нами ловкая мистификация.
- Оставим на время Ваше, я бы сказал, довольно неожиданное предположение, требующее, однако, внимательного изучения. Но в данный момент хотелось бы задать Вам несколько вопросов.
- Я - весь внимания.
- Дело в том, милейший Михаил Васильевич, что Вы находились тогда в названной комнате. И беседовали с подчинёнными. "Э, не поймаешь, - подумал Кипятков, - я тогда был невменяем".
- Да, припоминаю, я заходил проверить явку личного состава и убеждал в необходимости соблюдения распорядка дня.
- Я имею в виду более раннее посещение.
- Помилуйте, Евгений Вячеславович! Вы же в курсе: я не люблю контактов с подчинёнными на их рабочих местах. Если возникает надобность, приглашаю к себе.
- И, тем не менее, Михаил Васильевич.
- Неужели я... Опять непроизвольная болтовня?
- Как ни прискорбно.
- Вы, кажется, сказали, что я находился там с подчинёнными?
- Да, присутствовали Белов и Филатова. Вопрос в том, образ кого принимал фантом?
- А может, он под меня работал?
Свенцицкий молчал. "И зачем к нему пришёл? Вспомнив, кто выходил, он даст понять, что был в полном сознании. Тогда рухнет версия с потерей памяти. Дурачок! Тебя не двигают лишь потому, что не за что при нужде, потянуть. Заглотни крючок, признайся, что врал. Не стыдись лжи! А то - чист, как ребёнок. Честен и, по-своему, предан. Кому нужны наивные люди?".
Начальник отдела режима вернулся к себе, не солоно хлебавши. На столе лежал рапорт агента Эльзы, которой Шурочка в курилке поведала, как страшно порезался Белов, как он (внимание!) заспешил выйти, и каким элегантным снова объявился минут через двадцать. Проверка квартиры подозреваемого ничего не дала. Или где-то еще переодевался, или выбросил запачканную одежду в утилизатор. Или кто-то другой был в его образе, а он ни сном, ни духом. На левой стороне шеи, возле кадыка подозреваемого имелся заклеенный пластырем порез. Все сходится на Белове. Тем более в момент атаки на сервер компьютер Филатовой еще выключен. Но это не о чем не говорит, как и болтовня Шурочки. Ее не могли загипнотизировать, прошла соответствующую подготовку, но запугать и временно подменить... Их обоих просканировали. Норма. Ах, уж эта секретность! Все трое – специалисты экстра класса, обладают сведениями особой важности, потому к ним запрещено применять особые методы. При подтвержденных подозрениях одна дорога – несчастный случай. А что Белов? Скользковат, толку не добьешься. Сообщения агентов размыты. Вообще любого из нас могли подменить. Почему злоумышленник не имитировал печати, ясно с самого начала: ему надо было оставаться невидимым, а без печати - почти нулевая вероятность обнаружения внутри здания: считается, что внешняя электроника не допустит сюда постороннего, тем более, человека без метки... Голова идёт кругом. Зубы болят от сознания, сколько мы могли прошляпить шпионов. Надо менять всю систему защиты. А я сразу-то не доложил. Попробуй, доложи! Захотят замять, кто из козлов отпущения окажется под рукой? Так и без головы недолго остаться. Заметил непорядок и сканировал подозреваемых Дроздов. Он у нас альпинист... Поощрим внеочередным отпуском. Лето всё-таки. Друзьям шепну, чтоб на горном кладбище готовили могилку. Кандидат выезжает.
Кипятков не подумает доносить. Сочтёт не своим делом. Но если спросят... Ладно, представлю происшедшее, как мою собственную провокацию для проверки охраны.
В итоге получается, что и Кипятков, и Белов, и Филатова - потенциальная опасность для меня лично. С Дроздовым всё ясно.
Белов зашёл в кабинет шефа по незначительному поводу. Так, какую-то бумагу подписать. Михаил Васильевич, не без удовольствия потягивал из высокой рюмки коньяк:
- А я вот злоупотребляю. Присоединяйся!
Хотелось отказаться: жара. Саша посмотрел на начальника, в это время тот сделал еле заметный жест: "За тобой хвост!"
Хорошо посидели. Когда подчинённый ушёл, Кипятков похлопал по своему миниатюрному аппаратику, воспроизводящему личные характеристики, вплоть до иллюзии клейма Хозяина. В войну такие игрушки активно применялись противником. Метка, тогда ещё майора Кипяткова, дезактивировались, когда его благословил освобождённый им священник. Сейчас подобные артефакты тоже делают, но качество не то.
