А ЕСЛИ БЫ НЕ БЫЛО МОРАТОРИЯ НА СМЕРТНУЮ КАЗНЬ?!
Однажды, проходя по аллее небольшого сквера, я невольно стал свидетелем разговора двух весьма почтительного возраста мужчин. Они спокойно и непринужденно говорили о смертной казни, а так как я имел отношение, или вернее находился в не столь давнее время и не столь отдаленном учреждении с так называемым "смертником"- соседом по камере, который находился под следствием в изоляторе, мне пришлось остановиться и присесть на соседнюю лавочку.
Мужчины недоверчиво покосились на меня, так как лавочки стояли впритык друг к другу, увидев, что я отвернулся от них и принялся читать прессу, снова увлеклись своей беседой. Один из них, немного лысоват и с бородкой - шотландкой, приводя неоспоримые аргументы виновности каких либо лиц и приговоренных за свои злодеяния к высшей мере наказания - расстрелу, в эпоху правления Генсеков, отстаивал свою точку зрения в правильности такого курса.
Другой мужчина, худее, но с великолепной седой шевелюрой, пытался ненавязчиво опровергать аргументы своего собеседника. Говорил он тихим, низким баритоном, что-то приятное и теплое прослушивалось сквозь эти нотки, наверно потому я и заинтересовался их темой, тем более удивляясь этому редкостному и приятному голосу, который, мне показалось, я уже где-то слышал.
– Иван Ильич, - обращался седовласый мужчина к своему собеседнику, - я прекрасно понимаю и глубоко сочувствую людям, являющимися родственниками тех жертв, которые скорбят и посылают проклятия убийце их родного человека. Невозможно высказать горе матери, потерявшей дочь, которая была изнасилована и убита. Не утешное горе родителей, дети которых по прихоти оголтелых бандитов были зверски избиты и умерщвлены только за то, что они пытались отстоять свое имущество, т.е. автомобиль.
Но, казнив виновного, государство принимает на себя роль того же убийцы, что в конечном счете не замыкает порочный круг, а создает следующий виток к преступлению и как правило следующим за ним наказанием. Иван Ильич, Вы, когда нибудь слышали, как люди, получившие пожизненное заключение отбывают это наказание.
– Да, конечно,– ответил Иван Ильич, - и слышал, и телепередачи смотрел.
– Ну, вот и хорошо,- продолжал седовласый, – тем более, Вы имеете представление об этих вещах, а Вы можете себе представить, как это невыносимо изо дня в день делать одни и те же вещи на протяжении всей оставшейся жизни. Под надзором, под конвоем неукоснительно соблюдать все требования администрации, делать порой унизительные для человеческого достоинства вещи и стараться гнать мысль о том, что просвета в этой жизни нет и никогда, не будет. Они лишены этого права, права на помилование. Так, что же является по - Вашему действеннее, смертная казнь, после которой прекращается ход всех событий для всех сторон, или же мучительное, беспросветное состояние узника, лишенного надежды на один глоток свободного воздуха. Природа, или Господь, как Вам будет угодно, дал человеку жизнь и только он вправе забрать ее. Это мы, люди на протяжении всей эволюции пытаемся жестокостью и силой подчинить себе всех и вся. По мне, так пусть преступник, если он действительно совершил злодеяние, страдает и кается в содеянном, чем, смерть, не давшая ему разобраться в себе от начала до конца.
– О нет, Сергей Борисович, позвольте с Вами не согласиться. По-вашему, какая - то мразь, которая дожив до такого безумия, хочет или имеет право на дальнейшее существование. Вот именно, что человек, лишивший другого человека жизни, не имеет права на жизнь. Конечно, если он сделал это неумышленно. Ну, что хорошего получилось из моратория на смертную казнь? За самый короткий период времени расцвели махровые убийцы, бандиты распоясались до такой степени, что теперь они решают, миловать им человека или отправить его на тот свет. А дети! Поражают случаи, когда детские стайки забивают до смерти своих сверстников, стариков. И все это от того, что люди потеряли страх, перестали бояться и Бога и наказания за содеянное. Во времена смертной казни, над каждым человеком стоял незримый палач с Дамокловым мечом в руках, это и есть страх, который переступить было нельзя. Только безумие или бесконтрольное состояние, могло толкнуть на убийство…
–А времена Сталинского правления, Иван Ильич, Вы тоже приписываете к безумному состоянию, – перебил его седовласый, – ведь, слушая Вас, никак не могу согласиться, что контроля не было. Наоборот, властный контроль над людьми, даже слишком жестокий и чем- то напоминает времена инквизиции. Только там церковь объявила охоту на ведьм, а под замес попадали сотни, тысячи невинных душ. И эпоха военного коммунизма привила людям такой страх, что в бреду и то было страшно инакомыслие. Об этом страхе Вы говорите, или существует другой способ наводить ужас на массы людей.
– Да нет, Иван Ильич я имел в виду конкретный контингент лиц, а не в целом эпоху проживания. Можно приводить сотни, тысячи примеров, когда государство, заменив смертную казнь, пожизненным заключением отправляло людей на медленное ожидание неминуемого конца. Что проку в этом, корми этих сволочей, содержи их, что у нас не кому в стране работать. Хотя рассказывали люди, что вместо расстрела, приговоренных посылали на урановые рудники, а теперь что- то не слыхать.
Я внимательно слушал этих двух пожилых людей.
"Конечно, каждый из них был по-своему прав, Сергей Борисович, к примеру, мягче и человечнее подходил к теме о жизни, сразу было видно, что ему чужды методы бескомпромиссных вершителей судеб, а вот его оппонент… кстати, мало ли таких людей и сейчас среди нас.
Жаль, что наше государство не в состоянии провести референдум, нужна ли нашей стране смертная казнь?"
На мои глаза навернулись слезы. Воспоминания пережитого, не так давно случившегося со мной до сих пор будоражат мое сознание. Мне захотелось встать и подойти к этому седовласому человеку, поклониться в пояс и поблагодарить его.
За то, что есть на земле такие люди, готовые отстаивать право на жизнь других людей, которые по своему убеждению стоят в одном ряду с великими людьми, потому что, они - гуманисты и благодаря силам и стараниям таких людей, я живу и дышу.
Они отстояли мое право на жизнь.
В связи с вмененным мораторием на смертную казнь, мое дело было пересмотрено и меня через три года мытарств по особым тюрьмам - оправдали.
А если бы не было моратория?
