[b]
Тома радовалась, что наконец закончили строительство новой школы.
Её город раскинулся на ладони обширной степи в самом
её центре и его окраина постоянно разрасталась.
Хотя улицы города разделялись железной дорогой на две части,
про "ту сторону линии" Тома не знала почти ничего.
Там построен Машиностроительный завод и автобус
целых сорок минут тянется и петляет по невзрачным
улочкам с одноэтажными домиками. Там, на конечной
остановке этого автобуса, расположены управления СМУ,
их очень много. И в одном из них работает бухгалтером
её мама. Город по ту сторону линии был для Томы, как
далёкая планета - она обитала в центральной части города .
Здесь были рынок и детская поликлиника, милиция,
исполком и скорая помощь, кинотеатры и библиотека.
В детский кинотеатр они ходили толпой - девчонки и
мальчишки с Московской. Книги из библиотеки она носила сумками.
А город всё время дополнялся новыми многоэтажками
и микрорайонами. К северу рос частный сектор - цыганский
Карлиут, вдоль трассы Москва - Симферополь тоже
вытянулись новые двухэтажные дома, до самой железнодорожной
ветки на Керчь. Дома достигли пустующей окраины вдоль трассы
и завершились высокими корпусами мелиоративного училища.
Естественно, что улицу назвали Московской - ведь мимо
неё пролетали неисчислимые машины из Москвы.
На этой Московской улице и жила Тома, и была очень
довольна всем окружающим её миром. Вот только в пятую
школу с Московской идти было очень далеко. Автобус всегда
был переполнен спешащими на смену рабочими, однажды
был случай, что под призывом пьяного штурмовать
автобус толпа сбила с ног женщину. На обратном ходу
на рынке в автобус втискивались люди с корзинами и мешками,
поэтому для Томы был один путь в школу - пешком.
Новая школа по сравнению со всеми стройками не была
основным объектом, но все-таки никто из местных жителей
не мог равнодушно пройти мимо двух её корпусов, соединенных
между собой одноэтажным коридором сплошь из стеклянных
окон. А больше всех школу ждали, конечно, дети. Они приходили
к её величеству новой школе просто посмотреть на неё
и порадовать сердце. Тома тоже замирала в восхищении,
предвкушая завершение строительства. Все знали, что в
зданиях идут отделочные работы. К первому сентября сдать
проект в эксплуатацию не успели - школа примет своих
питомцев к концу нынешнего учебного года.
По стране строилось миллион школ - в городах, деревнях и
поселках., - так говорила звонким голосом Пионерская Зорька.
Но одно дело - услышать далекие новости из радио, и совсем
другое - зайти и увидать всё своими глазами. Наконец - то!
Средняя общеобразовательная политехническая школа № 6
гостеприимно распахнула свои двери!
Девочка первый раз шла в новую школу, мама сказала, что
она записана в 8 - Б класс.
Стеклянный вестибюль сиял зеркалами двух трюмо - неужели
для нас, для старшеклассников? Два широких крыла лестницы
сводились красивой площадкой в один пролет и снова разлетались
в обе стороны. Широкие коридоры принимали свет в свои
огромные окна. Классы гостеприимно распахивали двери.
Это был великолепный дворец, где Томе предстояло прожить
три года. Она стала искать свой 8 - Б .
Класс оказался сборный, но основная его часть пришла из
железнодорожной восьмилетки. Они все знали друг друга
с первого класса, конечно, Тома оказалась здесь "новенькой"
Все расселись по своим местам, как в старом классе, свободное
место было только на первой парте. Тома присела рядом с
симпатичной девочкой, Таней Щербаковой, которая тоже
была в этом классе новенькой, потому что пришла из
военного городка. Многие сочувственно
посмотрели на Тому - сидеть под носом у учителя! Они
просто не знали, что это и есть её любимое место.
Знакомство с новыми одноклассниками ограничилось только
именами и фамилиями. Да и некогда было особо впадать в
дружбу - подготовка к экзаменам занимала много времени,
и посещение городской библиотеки также.
Все-таки Тома обратила внимание - какими модницами были
её новые одноклассницы. То, что некоторые из них иногда
пренебрегали школьной формой, чтобы покрасоваться в
модных блузках и юбках, не играло для неё никакого значения:
школьная форма не тяготила её, она ей даже нравилась. Но вот
их прически - это последний писк моды. Зря говорят, что мода -
это лживая женщина, всё время издаёт последний писк - и
никогда не умирает. Шутки - шутками, а прически у девчонок
взрослые.
У них - короткие французские стрижки, у них осветленные
волосы, у них - начес ! Они сидят на уроках, вскинув свои
залакированные головы и похожи не на восьмиклассниц,
а на манекены из универмага. Такую прическу для себя Тома
не хотела, но ведь надо что-то делать. Потому что у неё
спускались вдоль спины две косы - ну куда это годится?
Правда, если расплести косы, то получалось каштановое
покрывало из шелковых волос. Красиво, ничего не скажешь.
Но в школу так не пойдешь. И решила она волосы обрезать,
не так коротко, как стрижка с лысым затылком, а подлиннее,
до самых плеч. Потому что была и другая мода в школе - у тех
девчонок, которые оставались девчонками. Два хвостика с
маленькими розочками из капроновой узкой ленточки.
Тома повеселела, потому что хвостики нравились ей гораздо
больше, чем французская стрижка.
Отрезать волосы Тома пошла в парикмахерскую. Она сидела
в вертящемся мягком кресле и не открывала глаз, чтобы не
видеть, как мастер срезает её длинные волосы. Наконец они,
прядь к пряди, были уложены в газету и она покинула
пахнущий одеколоном и лаком салон.
На следующий день и началась эта печальная и
поучительная история. Сначала она чуть не опоздала в школу,
потому что долго торчала перед зеркалом - рукам не хватало
привычки дважды завязывать каждый бантик. Наконец
розочки были завязаны крепко-накрепко. Тома влетела на
третий этаж и перед самым звонком проскользнула в класс.
Первый урок был английский. Новая учительница. Впрочем,
здесь всё было новое - новая школа, новый класс, новые ученики.
Тома увидела, что у всех учебники лежат на партах, и приготовила
свой. В класс уже входила учительница, она объявила новую тему,
стала писать на доске.
И тут сидящий позади Томы мальчишка, верзила длиной в версту,
мерзко захихикал и сильно потянул за правый бант. Тома даже
не знала его фамилию!
В один миг розочка превратилась в две уныло повисшие ленточки.
А новый одноклассник удовлетворенно хмыкнул. Тома повернулась
к нему, хотела поймать взгляд, прежде чем заговорить, но юлящие
глаза не давались. Пригнув голову, он опять мерзко захихикал себе
в ладонь.
Тома решила восстановить порядок на голове и стала завязывать
новую розочку.
Если дома перед зеркалом это была трудная работа,
то вслепую - и подавно.
Повернулась учительница от доски, но ничего не сказала, продолжала
писать, кроша мел об новую доску.
Торопясь, Тома списывала с доски, когда вдруг грубые руки
протянулись сзади и развязали второй бант.
Переписывая новый материал с доски, она долго сидела с
развязанными ленточками. Наконец решилась и завязала бантик.
Учительница всё видела - она между объяснениями выкрикнула её имя:
- Тамара! Прекрати! - и урок пошел дальше по укатанной колее.
Вот именно - по привычной укатанной колее. Потому что этот
хулиган развязал ленту в третий раз!
А учительница, как назло, повернулась в самый неподходящий момент!
И закричала:
- Тамара! Когда ты перестанешь наводить красоту?!
Англичанка так злилась, что сама не заметила, как кричала по-русски.
Она ведь не видела, что бантики развязывал мерзкий мальчишка со
второй парты. Гнев, как граната, взорвался внутри у Томы, даже
в глазах потемнело. Она вскочила, схватила учебник английского языка,
одиноко лежавший на левом углу парты и изо всех сил ударила
виновника её позора по голове. От удара учебник слегка выгнулся
и отлетел в сторону на пол. Новенький учебник стал таким
некрасивым, кажется, он даже треснул. А гнев нисколько не
уменьшился, и тогда она врезала мальчишке по голове ещё
раз - его собственным учебником.
С книжками произошло тоже самое , что и с бантиками - ведь
история часто повторяется. Второй учебник повторил путь первого
и приземлился там же.
Всё произошло так быстро, что все ученики
сидели, открыв рты и затаив дыхание. Учительница у доски тоже
глотала воздух, словно у неё был приступ астмы. Тома понимала,
что надо остановиться, но руки сами схватили книгу у соседа
через проход и она в третий раз врезалась в вихрастую голову
нового одноклассника.
Прежде, чем учительница закричала снова, Тома вышла, хлопнув за
собой дверями класса. Всё осталось позади, в другой плоскости,
и теперь не надо было прилагать усилий, чтобы сдерживать
непрошеные слёзы.Да, такая история.
Теперь девочка стояла у большого светлого окна своей красивой
новой школы и печально смотрела во двор. Она вдруг осознала,
что этот мальчишка - она даже не знала его имени! - опозорен
ею перед всем классом. Получить от девчонки три удара по голове!
А интересно получилось, прямо смех сквозь слезы - она ударила
мальчишку ровно столько раз, сколько раз он развязал ей банты.
А теперь что ей делать? Ведь он высокий, сильный. Прозвенит
звонок на переменку, он выйдет в этот самый коридор и отлупит
её при всех. И куда деться? Уйти домой? Завтра все-равно придётся
идти в школу. Спрятаться в туалет? Ещё хуже. Не станешь же
сидеть там вечно! Тогда что остается?
И на неё вдруг напал страх. Она стояла и плакала. Эта
история была совсем ей не по душе. Надо прямо сказать - скверная
история! Как она расскажет об этом маме?
Что же делать? Казнить нельзя помиловать. Где ставить запятую?
Четырнадцать лет - это достаточно, чтобы принять такое решение?
Надо решать, скоро звонок.
И она решила - стоять насмерть. Вот откроется дверь и он выйдет.
Она выцарапает ему глаза прежде, чем он ударит её! Она приготовилась
всею своею внутренней силой.
И все-таки звонок раздался неожиданно.
Он вышел в коридор первым. Развязанной походкой он качнулся идти
в её сторону. Их разделяло метров десять, не больше.
Она протянула вперёд руки с выставленными пальцами (острые ногти!)
и бросилась к нему. Она уже видела кровь на его лице...
Но рослый сильный мальчишка вдруг повернулся к ней спиной и
побежал.... в туалет.
Имела ли эта история продолжение?
Еще как имела. Тома не могла представить, что она будет учиться
с этим человеком дальше в одном классе. Он ей был совершенно
не нужен, как город по "ту сторону линии".
Тома ходила к директору школы, просила оставить
её на второй год. Василий Григорьевич всё понимал. Он
сказал, что есть только один выход - завалить экзамен. Иначе
никак не получится, она была хорошисткой.
На экзамене по украинской литературе Тома не произнесла ни слова.
Учительница чуть не плакала, она отлично помнила,
что девочка знает "Наймычку" Тараса Шевченко, могла
читать её наизусть. Но почему-то молчит как партизанка.
Отвечает только - " не
