Максик подсуетился. Вручил праздничный подарок – CHANEL №5. Ничего, духи, приличные. В провинции не достать. Поблагодарила, но без радости в голосе.
Ничто меня уже не радует. Неужели старею и превращаюсь в брюзгу?
Часа через три в дверь позвонили. Я кинулась туда, сломя голову. Открыла дверь, а там – мальчик лет двенадцати, наверное. Увидев, поскучнела: не его ждала. Я думала, что...
А мальчик достал из большой сумки что-то, тщательно упакованное, и протянул мне.
— Вам! По случаю Международного женского дня Восьмое Марта.
— От кого, мальчик?
— Не знаю. Мне велено передать... Вы Петрова Тамара Никитична?
— Да.
— Значит, все правильно, Доставил по назначению.
— Спасибо. Погоди, молодой человек, - я сбегала в гостиную и принесла шоколадную плитку «Алёнушка». – Это – тебе.
Мальчик застыдился и опустил голову:
— Не надо... Мне уже заплатили. Я пойду.
— Возьми-возьми, молодой человек, - чуть ли не силой я засунула парнишке шоколад.
— Спасибо.
Я предприняла еще одну попытку.
— Скажи, мальчик, а кто тебе заплатил за доставку?
— Не знаю! – парнишка кинулся вниз по ступенькам и только оттуда прокричал. – Не велено говорить!
В прихожую вышел Максик. Увидев в руках большой сверток, спросил:
— Кто это был?
— Какой-то мальчишка, - я кивнула на сверток. - Сказал, что это мне.
— А что там?
— Откуда я знаю?! Какой ты странный. Сейчас развернем и посмотрим.
— От кого подарок?
— А я знаю?!
— Как это? – Максик смотрел на меня подозрительно. – Не Сереженька ли твой нарисовался?
— Закрой свое помойное ведро! – истерично закричала я.
И Максик замолчал надолго. Слава Богу!
В пакете оказались три ярко-красных свежих, будто только-только срезанных, розы. Не подарок важен женщине, а то, как он преподнесен.
Неизвестный поклонник задал-таки мне работенки. Не мне, а моей голове. Из нее так и не выходит: кто он? Из местных? Совершенно невозможно. В Северске горожанам еще не доводилось (я уверена!) сталкиваться с подобным сервисным обслуживанием.
Ничего себе, новинка.
Кто стоит за всем этим? Неужели Максик прав и это дело рук моего Сереженьки? Сомневаюсь. За все годы – ни одной открыточки! Проснулся? Прозрел? А не слишком ли поздно? Нет-нет, для него никогда не поздно.
Сереженька – хорош, но ему все-таки до такого не додуматься: провинциал!
А кто? Вот головоломка.
Ну, а если?.. Из сказок дедушки Римуса, а все же полностью нельзя исключать. Чем черт не шутит, когда Бог спит?
Терпеть не могу этот самый женский праздник. Не люблю из-за всеобщего (всего на один день) притворства и слащавости, но сегодняшний день останется в сердце на всю жизнь.
Мечтаю лишь об одном: узнать бы, кто сей инкогнито? Что-то мне подсказывает, что так и останется навсегда тайной. Прекраснейшей тайной моей жизни.
Спасибо тебе, незнакомец! Кто бы ты ни был!
С Сашкой сходила и поздравила маму. Максика (потому что провинился) оставила дома. Подарила маме кофточку. Счастливая такая!
Потом был чай. Не удержалась и рассказала о необычном для провинции подарке. Отец молчал, ухмыляясь еле заметно. Я прицепилась тотчас же.
— Ты, пап, знаешь?
— Нашла дурака. Если бы даже знал, то не сказал.
— Уж не ты ли, пап? Признавайся!
— Рассуди, доченька, сама. Какие розы посланы?
— Свежие. Будто только из оранжереи.
— Нет-нет, цвета какого?
— Розовые.
— Значит, от любящего тебя человека.
— А ты, пап, разве меня не любишь?
— Не городи ерунду! Ты отлично знаешь, о какой любви я говорю.
— Хорошо, если твоя правда.
— Не сомневайся. Я бы, как любящий отец, подарил тебе белые розы. Но... Ты же знаешь, что в нашем городе это невозможно. Так что при всем моем желании...
— Но розы подарены! С нарочным доставлены.
Отец покачал головой.
— Розы, девочка, издалека, ох, издалека. Так мог устроить только интеллигентный человек.
— Есть такой, - сказала я и замолчала, прикрыв рот рукой.
— Ты думаешь Сереженька твой? – спросил отец.
— Какой, пап, Сереженька? Что ты выдумал? Никакого Сереженьки... Не было никогда и нет.
Отец продолжает усмехаться и качать головой.
— А вот отца родного обманывать – нехорошо, доченька. За дурня держим, да? Ничего не знаю, да? Если молчу, то и все, что ли? Поищите в другом месте. А он, дурень, есть, есть! Я его знаю.
Мама, вижу, разволновалась.
— Мам, ты рассказала? – спрашиваю я.
— Что ты, девочка моя! Как я могла!? Вообще-то, я давно подозревала, что наш с тобой секрет ничего не стоит для Никитушки. Но все равно надеялась на лучшее. Никитушка, посмотри, как долго молчал, а? Ни слова ведь не проронил.
Отец посерьезнел.
— Не по-праздничному, но если зашла речь, то скажу тебе, доченька, прямо: если бы он тебя не по любви испортил, то... то... я бы ему вот этими рабоче-крестьянскими руками яйца с корнем выдрал.
Я шуткой решила сгладить.
— Не жестоко, нет?
Отец не принял шутку.
— Этого было бы еще и мало... Пусть благодарит Всевышнего, что ему попалась такая дурочка, как ты... Дурочка, которая влюбилась по уши.
— Никитушка, не распаляйся. История забыта и быльем давно поросла. Зачем бередить старые раны?
— Ну, да! Это для нас с тобой «старые раны». Для дочери? Все не затягиваются и саднят. Я бы помог... Я бы жизни не пожалел, чтобы как-то помочь ей. Но что я могу, что?!
— Не переживай, пап: все – в прошлом и мама права. Придет новая любовь и старая забудется.
Отец проворчал:
— Одного вы семени с матерью... Заговорщики проклятые... Плетете и плетете за моей спиной тенета.
ПЕНЗА, декабрь 2014.
