11. "Добрая баба"
Рассказчик взял паузу.
Понятно было, что история не закончилась
Я сохранял словесный аскетизм.
Молчал.
Опасался сбить рассказ, увести его в сторону.
Ждал, что будет дальше.
Мой незнакомец смотрел на солнце.
Оно готовило людям представление заката.
Глаза наслаждались далью, где море и небо делили наш мир пополам
и проводили границу, каждый своего необъятного царства.
Незнакомец заговорил.
Нашим миром правит, кто хочет.
Кому вздумается, кому успеется добежать.
У кого большая дубинка.
Жадность и пороки, словно вихревые потоки,
разбивают в осколки атмосферу разума.
Они не знают, как использовать силу, ломают то, что подвластно.
Разрушение, как суррогат ощущения власти и силы.
Взорвать и увидеть то, как ты страшен.
Пугаясь себя, пугать других разрушением.
Таков порядок власти.
Мир построен на глупости, и потому не спокоен.
Да, он ещё и не построен.
Мы – груда камней и материалов, валяющихся без присмотра и учёта.
Из нас ещё нужно возвести незримые стены.
Собрать из разбросанных запчастей организм цивилизации.
Сможем собрать – будем жить.
Не хватит ума – обречены на гибель.
Вихри и турбулентность сотрут нас в пыль.
Правда, признаки разумения встречаются всё реже.
Мы выработали золотоносную жилу собирательства и заимствования.
Пора строить, синтезировать свой разум…
Нет кому – незнакомец кисло улыбнулся.
А следующей фразой вернулся к рассказу.
– Всё сложилось, как нельзя лучше.
Красавица с её золотом остались у меня,
а нежданный враг был повержен совершенно неизвестным героем.
Осень в своём лучшем виде украсила небо и землю.
Утро томило приятной усталостью,
ночь увлекала всё новыми дикими плясками,
соединяя дыхания в единый поток,
сплетая тела в одно целое.
Человек, особенно молодой человек, находясь в таком состоянии не думает вообще.
Он ничего не боится. Её юбка заслоняет собой Париж и Рим вместе взятые.
Её промежность объект первостепенного внимания, всё начинается и раскручивается с этой точки.
Она становится полем первоначального взрыва вселенной, что порождает целый мир.
Счастье – это быть в экзальтации подобного уровня.
Мир самоценен. Велик сам в себе. Ты растворяешься в нём становясь частью великого. И возвышаешься тем.
Когда заканчивается экзальтация на сцену выходит сознание. Великим становится оно само.
А некая мелочь, что-то попутное, словно выхлопной газ автомобиля, при езде по городу, становится непревзойдённой ценностью. Кому важно, где вы были и сколько проехали миль?
Никому. Важно сколько произведено выхлопного газа.
От этого зависит как скоро вы купите новый автомобиль и количество сожжённой нефти.
Это они, становясь выхлопным газом, меняют показания цифр в банке.
Сознание почти не обладает разумом.
Могу понять индивида,
кто по своей жадности и необразованности, по своей примитивности наконец,
принанимает золото за божество.
Но тот, кто принимает за великую ценность колонки цифр в банковских счетах,
а прибыль за божество… – тот не обладает разумом вообще.
В его голове желудок для перетирания вещей в пыль,
жадность и рефлексы принимаются за разум, а суета рефлексов и пульс жадности
принимается за произведение мысли.
Таков наш мир. Тоскливо жить на этой сцене.
Процесс превращения окружающего мира в пыль захватывает всё и всех.
***
На похоронах была одна добрая баба. Такое странное существо.
Она, видимо, скрашивала одиночество моей маме, но при этом, много раз повторяла,
что она подруга и подчёркивала, что самая близкая.
Во мне, это вызывающее повторение рождало антипатию.
Антипатия на уровне звериного предчувствия опасности.
В этом нет никакого фокуса.
Чутьё никогда не ошибается. Оно может не уметь сделать вывод и прогноз,
Оно может навесить не ту марку не тот ярлычок, но никогда не ошибается.
Так вот, та самая "добрая баба" следуя позывам невидимой логики великого сценария,
через день после убийства Шамана,
отыскала того участкового полицейского, что приходил на поиски золота.
Мир тесен, следовало б произнести непогрешимую банальность.
Но, справедливости ради, следует отметить,
что отыскать чиновника в погонах стоило ей не малого труда и времени,
проведённого в расспросах и походах по кабинетам.
Моментами казалось, что полицейский неуловим.
Он утекал у бабы под самым носом, за секунды до её появления;
уходил на минутку, а пропадал на весь день.
Годы тяжкого бремени полицейского труда выработали у него невероятное умение избегать
встречи с ищущим.
Но "добрая баба" одолела его навык.
– Я к Вам по очень важному делу.
Полицейский почувствовал кислое разочарование.
Все важные дела не приносили ему дохода, но портили нервы и отнимали время в избытке.
–Вы, наверное, знаете, что недавно умерла гражданка С.
Полицейский напрягся от неожиданно возникшего геморроя.
Утверждающе кивнул головой и,
ожидая дальнейшего потока слов, с показным не интересом и равнодушием
уставился в окно, нервно крутил пальцами карандаш.
– Остался у неё сын. Мальчишка не плохой. Дёрганый да резкий, но добрый.
Так вся молодёжь теперь дёрганая.
Остался в двухкомнатной квартире, этаж пятый, окна на юг и на восток, вид из окон хороший.
В голове полицейского шевельнулось предчувствие интереса, большого интереса.
Добрая баба, вдруг показалась ему милой и, даже, где-то красивой.
– Мы, ведь подругами были. Я ж её лучшая подруга. Надо позаботится о мальчишке.
Вот и прошу у Вас помощи в этом деле. Скатится, ведь, парнишка. Не дай бог, и до тюрьмы дойдёт.
– А что есть факты?
– С фактами то Вам сподручнее, а я просто вижу, да сердцем чувствую, а оно болит.
Подругами были. Не посторонние люди.
Полицейский нос почуял удачу. Большую удачу.
– Вижу, добрая, Вы женщина и человек хороший, заботливый.
Но, вот, если бы, заявленьеце какое было, с фактиком, с подозрением.
Знаете, ж нашу бюрократию русскую, без бумажки ты – никто.
Что бы Вам изложить все свои опасения, да заботу, подозрения на бумаге?
А я б тогда, сразу действовать начал.
Тут у меня руки были б развязаны и свободны.
Конечно, с Вашим участием – долг, так сказать,
взаимодействовать с населением.
Доброе дело Вы задумали, но формальность, закон – требуют порядка.
Так что? Напишите заявление?
– Заявление?
– Ну, скажем, не заявление, а обращение в органы, письмо, где изложите заботу,
пару фактиков. Ну, и я со своей стороны, выйду на людей, на комиссии разные.
Поможем делу. Обязанность наша – проявлять внимание к людям.
Так что?
– Обращение напишу.
Подруги ж были. Как вот быть? Душа болит.
Спасать человека надо.
Она написала, не уходя, советуясь и обговаривая каждую фразу с полицейским.
Они так увлеклись делом заботы о ближнем, что провели вместе несколько часов.
Сказали друг другу много приятного и хвалебного.
Устали.
Когда бумажка была готова,
на заботливых руках полицейского выплыла из сейфа бутылочка коньяка,
шоколадные конфеты, лимон, порезанный на круглые дольки.
Заговорщики выпили по рюмочке за добрые сердца людей,
за дружбу и заботу о ближнем.
Не забыли рюмочку и во славу России, да во здравие президента.За удачу.
Поморщились лимону, зажевали конфеток.
Обменялись телефонами и довольные разошлись по делам.
