Произведение «Продаются книги» (страница 1 из 2)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Новелла
Автор:
Оценка рецензентов: 9.9
Баллы: 104
Читатели: 1860 +1
Дата:
«Продаются книги» выбрано прозой недели
22.05.2017
Предисловие:
Не ослеплен я Музою моею,
Красавицей ее не назовут,
И юноши, узрев ее, за нею
Влюбленною толпой не побегут.
Приманивать изысканным убором,
Игрою глаз, блестящим разговором
Ни склонности у ней, ни дара нет.
Но поражен бывает мельком свет
Ее лица необщим выраженьем...

Е. Баратынский

Продаются книги

Константин любил свою сестру. Вернее, он сам не назвал бы это чувство любовью. Они не были особо близки. Дарина родилась через  десять лет после него, досталась матери тяжело, чуть не умерла при рождении, поэтому родители, страстно мечтавшие о втором ребенке, назвали ее Дариной – даром им.

В отличие от спокойного, здорового и красивого брата, Дарина росла слабенькой, замухрышистой и очень капризной. Константин помнил, как отец, приходя домой разбегался с порога и на одной ноге, в мягких носках, вплывал в комнату, изображая танец маленьких лебедей, а мать в это время пыталась запихнуть Даринке ложку супа. Девочка смотрела большими неласковыми глазами, куксилась, и суп выплевывался прямо на паркет, под ноги танцующему отцу.

Время отрочества - странное, будоражащее время, когда Константин со своими взрослеющими друзьями был по одну сторону мира, а родители и все-все – по другую, пришлось на бесконечные болезни Даринки. Константин терпеливо дежурил возле сестриной кровати. И пока мать лихорадочно готовила суп или обтирала худенькое горячечное тельце, подносил вопящей Даринке то кизиловый компот, то дольки мандарина, . Так они стоически переходили из кори в краснуху, из свинки в ангину и расстройства желудка, и всякий раз отец с облегчением ставил галочку в списке детских болезней, отмечая ту, которой Дарина переболела, словно радовался, что их осталось не так много.

К школе Дарина стала болеть реже, но характер и внешность остались теми же. Сумрачные серые глаза, темные, без блеска, волосы, и рот, готовый мгновенно сморщиться в капризном хныке.

К тому времени Константин уже учился в институте и родители, прекрасно понимая, что молодому парню интереснее общаться с друзьями, чем с вечно недовольной неласковой девчушкой, тихо и как-то виновато отсылали ее с балкона, служившему Константину комнатой.

- Дариночка, не мешай, деточка, Костик занимается.

- А-а-а-а! – специально громко подвывала Даринка, прыгая на одной ноге и кривляясь. – А ты дашь мне ручку, а блокнот, а это, а это?!

Константин сжимал зубы и продолжал заниматься, пока мать не выдворяла орущую сестру и, вздыхая, не закрывала дверь на балкон.

А потом… много листков отрывного календаря осыпалось на страницы их жизни.

И после смерти родителей Константин Львович испытывал болезненную горькую нежность к сестре - толстой, крикливой женщине с красными руками и тусклыми волосами – единственной ниточке, связывавшей его с детством и домом.

Дарина вышла замуж за ветеринара Степана Федоровича, высокого белобрысого человека, с такими светлыми ресницами, что он напоминал бабочку-белокрылку. Две их девочки - бледные, с мучнистой кожей - унаследовали отцовские ресницы, и оттого их глаза казались коричневыми пуговицами на лице.

После института Константин уехал в Воронеж. Думал на время. Оказалось - навсегда.

Он полюбил этот тихий город, мягкой и дождливой осенью утопающий в осенних листьях всех оттенков желтого – темно-рыжих, медных, лимонных, охряных, красных, цвета жженой сиены. Полюбил свинцовую рябь реки, пересекающей город, и степенную неторопливость его жителей.

Воронеж был верным городом. И Константин был верным человеком. Имя его значит «постоянный», и Константин как-то с грустью подумал, что Воронеж-то его никогда не предаст и не оставит. Жена Соня, видно вышедшая замуж не по любви, тяготилась им и городом, тосковала, и глаза ее, ясные и голубые, становились все сумрачнее. Она все чаще уезжала погостить к родителям в город на берегу теплого моря и возвращалась оттуда посвежевшая, но еще более сумрачная. И Константин видел это и молчал: а что говорить, когда что-то ушло, и уже не вернешь, как не пытайся.

Наконец, Соня тихо сказала ему, что безмерно скучает и вянет здесь, в их двухкомнатной уютной квартирке с видом на реку, среди его книг по физике, и что хочет вновь попробовать себя в музыке, которую она забросила, когда вышла замуж. И он должен понять ее. «И, - совсем уже тихо прибавила она, - может быть хорошо, что у нас нет детей.»

Константин понял ее. И когда провожал на вокзале под старинными часами, знал, что провожает навсегда. Так оно и случилось. Письма дружелюбные и холодные приходили все реже. Соня писала, что успешно занимается музыкой, и даже сама дает уроки. Потом пришло покаянное письмо, в котором она писала, что так уж сложилась жизнь, что она полюбила другого, и Константин должен понять ее и дать ей развод.

И когда их развели тихо, без упреков и обид, он вместе с обручальным кольцом вернул ей последнее письмо. От него пахло Сониными духами, и странички его были серыми, как крепдешиновая ее косыночка, в которой она уезжала из Воронежа.

Дарина старалась не бередить душевную рану брата, писала два раза в месяц будничные письма, рассказывала о работе мужа: «ужас, пахнет от него псиной и кошками, руки изъедены карболкой, и вообще похож на своих пациентов!»; о дочерях – Таечке и Тамарочке – они уродились болезненными - в мать, и учились неважно; о своих собственных победах на хозяйственном фронте: «варенья сегодня наварила вишневого и крыжовенного по шесть банок, терн и сливу замариновала, да с гвоздичкой, да с перчиком, душа радуется, на банки глядя, приезжай, Костик, побалуем тебя вкусненьким».

Костик усмехался тепло, вглядываясь в кривые строчки. Прежнюю неласковость и капризность сестры как рукой сняло. Простая заботливая женщина с отяжелевшими от бесконечных трудов руками. О Блоке и Лорке с ней, конечно, не поговоришь, но Дарина обладала двумя бесценными качествами – деликатностью, редко встречающейся в людях, и правом последней ниточки, связывавшей его с родным городом и квартирой, где сестра ревностно хранила дух родительского дома.

Поэтому он был удручен, получив последнее письмо Дарины, в котором она просила его позволения продать библиотеку отца. «Костик, прости нас, - сбивчиво писала сестра, - но денег катастрофически не хватает, Таечке нужна операция на глазах, если не сделать, может быть глаукома, Степан все кашляет, я сама мучаюсь с диабетом, тех денег, что ты нам помогаешь, спасибо тебе огромное, но они не решают проблемы, дом давно требует ремонта, не сердись на нас, но у тебя своя жизнь, свои интересы, а книги старинные, может, кому-то будут нужны. Ты, конечно, приезжай, посмотри, может что-то захочешь оставить себе, прошу тебя, не обижайся, но, правда, очень тяжело».

Дальше следовало полторы страницы такого же неровного извиняющегося текста. Константин закрыл глаза, представил себе отцовские книги, тяжелые, в темных с золотом переплетах. «Освобожденный Иерусалим» Тассо 1871 года издания, Сервантес с иллюстрациями Доре, Овидий, Катулл, Пушкин, Салтыков-Щедрин, Симонов с дарственной надписью автора отцу, труды Эйхенбаума, Цявловского. Отец был филологом и любил свою профессию трепетно и глубоко.

«Милые друзья», - называл книги отец и любовно оглаживал корешки. Константин вспомнил, как осторожно, едва касаясь, мать стирала с них пыль. Как аккуратно, стараясь не нарушить порядка, переставляла вещи на огромном письменном столе отца, затянутым темно-зеленым сукном. Проверяла, остро ли очинены карандаши в черной фарфоровой вазочке, и всегда ставила на стол маленький букетик цветов. Весной это были фиалки или веточка мимозы, летом – ромашки, осенью – кленовые листья, а зимой – мелкие хризантемы-дубки. Все цветы были тонкого ненавязчивого аромата: у отца была аллергия, поэтому груды сирени, роз, и снежно-искристых нарциссов выставлялись только на открытой террасе. Отец любил пить там чай, солнце светило ему в спину и майка понемногу темнела от пота. Отец допивал чай, глубоко вдыхал душистый воздух и сразу же возвращался в дом. Ароматные эфиры в большом количестве были ему противопоказаны.

И вот теперь «милые друзья» должны уйти в чужие руки. А что делать? Наука, увы, давно перестала кого-то кормить. Константин вспомнил своих племянниц - тихих, бледных девочек, и подумал, что родители не пожалели бы и жизни, чтобы их внучки были  здоровыми и румяными.

Константин отправил сестре телеграмму: «В конце недели выезжаю. Жди». У него было несколько отгулов на работе, вот и пришло время ими воспользоваться.
Сестра встретила его на вокзале похудевшая и заплаканная.

- Костик, - ткнулась она ему в щеку посеревшими губами, - ты прости, Костик, ты же знаешь, я бы никогда не побеспокоила тебя, но просто уж и не знаю, что и делать. Степан все время на работе, читает только об овцах, собаках, курицах и прочей живности, мне жалко на него смотреть, он похудел, девочки из болезней не вылезают, у меня и голова кругом идет, сама еле держусь, ты прости, Костик, ты у меня один остался…

Константин не знал, как прервать эту искреннюю и слезливую речь. А что ей скажешь, бывшей капризной Даринке, женщине с красными, разбитыми домашней работой руками и теплым совестливым сердцем? Что ей сказать, чем помочь, кроме того, чтобы пожелать спокойной старости?

- Ну, хватит, слава Богу, все живы, все будет хорошо, – он приобнял сестру. - Я тебе привез кое-что, возьми. – Константин передал сестре конверт. – Тут немного денег, прости, но лишними не будут.

Дарина отвернулась и подбородок у нее задрожал.

- Всё, всё, - улыбнулся он. - И так дождь, а ты еще сырость разводишь.

Дарина хлюпнула носом, улыбнулась слабо.

- Я суп сварила фасолевый, Костик, как ты любишь, а Тамара пирог с вишней консервированной испекла.

В доме сестры, доме родителей все было по-прежнему. Так же стояло мамино кресло с накинутым на ручку пледом, и зеленые перья хлорофитума свешивались из керамического кашпо.

Племянницы выросли, вытянулись, но были такими же бледными, с темными, словно смазанными маслом волосами и глазами-пуговицами. Они приветливо расцеловали дядю, примерили его подарок - коралловые бусы,  немного посидели за столом и потом ушли в свою комнатку - бывшую, его, Константина, на балконе.

Вечером пришел Степан. Он совсем поседел, и даже ресницы казались не белыми, а серебристыми. Теперь его скорее можно было назвать бабочкой-среброкрылкой, а не белокрылкой. Руки его все были в царапинах и шрамах.

- Профессиональные шрамы! – не без гордости заметил он. – Сколько раз меня братья наши меньшие кусали-царапали!

- Нашел чем гордиться! - добродушно ответила Дарина, водружая на стол кастрюлю с супом.

Размякший после вкусной еды и домашнего вина, Константин с нежностью смотрел на потемневшие стены кухни, с отклеившимся куском обоев, на бежевые кухонные шкафчики, еще материны.

- Как живешь, Костик? – спросила сестра, постелив ему на диване в гостиной. – Вот так и жизнь раскидала, видимся от счастья к горю, да и то не всегда. Постарели мы, хотя я вообще, а ты молодец, хорошо держишься.

Константин уверял ее, что она неправа, что хороша привлекательностью зрелой женщины и стоит ей начать хоть немного ухаживать за собой, то на нее будут оборачиваться. И она делала вид, что верила, потому что в это верить приятно. Но сам он знал, что никуда не денутся уже растрескавшаяся кожа рук и мелкие морщинки возле глаз, словно неведомая птица оставила там свои следочки. А, самое главное, никуда не исчезнет уже из глаз выражение тревоги - «все ли хорошо у вас? Не нужна ли моя


Оценка произведения:
Разное:
Реклама
Обсуждение
Показать последнюю рецензию
Скрыть последнюю рецензию
"Случайное освещение предметов в комнате, тон утреннего неба, запах, когда-то любимый вами и навеявший смутные воспоминания, строка забытого стихотворения, которое снова встретилось вам в книге, музыкальная фраза из пьесы, которую вы давно уже не играли, – вот от каких мелочей зависит течение нашей жизни."
                                                                                                                        (Оскар Уайльд)




Каждое произведение Ляман Багировой - настоящий подарок для любителей утончённой прозы,  наполненной гуманизмом, эстетикой и сопереживанием.  Новелла "Продаются книги" - не исключение. Читая её, полностью погружаешься в мир её героев и, кажется, становишься одним из них. И вместе с Константином заботишься о его младшей сестре,  переживаешь за её судьбу, тоскуешь по родному дому, по ушедшим близким, по атмосфере потерянного рая, о том, что осталось в далёком прошлом и о том, что уже никогда не вернуть. Не вернуть радостного волнения, рождающегося в душе, когда ты впервые открываешь старинную толстенькую книгу, проводишь рукой по потёртой обложке, вдыхаешь аромат слегка истлевшей бумаги и предвкушаешь встречу с чем-то новым, неизведанным и безумно притягательным.
В наш рациональный век  мало осталось место для сказки, поэзии, романтики. Борьба за выживание - вот основное, чем занято сейчас большинство людей.
Несколько дней назад я прочитала фантастический рассказ Майка Гелприна "Свеча горела". Главный герой - старый учитель литературы оказывается никому не нужным и выброшенным из жизни, потому что настало время, когда никто уже не читает книг и литература исключена из школьной и университетской программы. В отчаянии герой даёт объявление о частных уроках литературы, долгое время никто не отзывается, но затем появляется молодой мужчина, становящийся благодарным учеником, словно губка впитывающим знания, которые передаёт ему учитель. Но пожилого человека ждёт  разочарование, потому что ученик оказывается всего-навсего роботом-гувернёром, у которого произошёл сбой программы  и из-за этого он занялся несвойственным ему делом и даже обучал доверенных ему детей литературе, что вызывает гнев и раздражение родителей. В результате страшного скандала робота утилизируют. Но всё же остаётся надежда, потому что к старому учителю приходят дети, которых обучал робот и просят продолжить с ними занятия литературой.
А у Ляман Багировой книги из родительской библиотеки покупает интеллигентная женщина для своей дочери - будущего филолога.
Неповторимая тёплая и тонкая чеховская интонация, и грусть, и надежда присутствуют в этой новелле.
Оценка произведения: 10
Наталья Эстеван 10.11.2015
     22:04 19.06.2020 (1)
Чудесная история...
Спасибо Вам, за неё!
     20:12 27.06.2020
Спасибо Вам огромное за внимание, прочтение и добрые слова.
     11:10 02.04.2018 (1)
Рассказ хороший. Потому, наверное, хороший, что написан так, словно списан с чьей-то жизни. Когда заболеет ребёнок - тут что угодно продашь, не только книги.
Я много писать не буду, чего словами сорить?
Просто понравилось.
Спасибо за рассказ!
     13:44 02.04.2018
1
Спасибо, дорогая Магдалина. Да, в принципе - все из жизни. Моей  или знакомых, близких друзей, знакомцев.Жизнь сама предлагает сюжеты на выбор
Гость      00:19 20.06.2017 (1)
Комментарий удален
     08:21 20.06.2017 (1)
Сколько людей, столько и мнений, дорогая Ирина. И у каждого свой взгляд.
Спасибо вам за прочтение. 
Гость      14:30 20.06.2017 (1)
Комментарий удален
     15:41 20.06.2017
1
Нет, дорогая Ирина, что вы?...
Все замечательно.
Просто я сказала, что сколько людей, столько и мнений.
Вы знаете...
Я вам просто приведу в пример один наш обычай.
У нас говорят, Коран так же свят как и хлеб. Ни тот, ни другой  нельзя бросать под ноги.
Но вот вам традиция. Мне кажется, в ней глубокая мудрость, которая заслуживает внимания.
Если хлеб лежит так высоко, что человек, может дотянуться до него, только подложив под ноги что-то (а ничего другого, кроме Корана нет), то ему разрешается положить под ноги Коран, чтобы взять хлеб и утолить голод.
А вот, если Коран лежит высоко, и дотянуться до него, можно, только подложив под ноги хлеб, то это делать ни в коем случае нельзя. Это страшнейший грех.
Человек может обойтись без Корана, но без хлеба - нет.
И если у него не будет хлеба, то и сил читать Коран тоже не будет.
Моя бабушка любила повторять известное библейское изречение: "Живая собака лучше мертвого льва"
Это она говорила, когда вспоминала, что во время войны ее мать продала очень много ценных старинных вещей и книг в том числе, чтобы дети не были голодными и больными. Продавала за буханку хлеба, за полкило сахару
Ничего нет ценнее самой жизни и счастья в ней.

Ириночка, спасибо вам за неравнодушие, за трепетное отношение к памяти. Но для меня эта тема тоже близкая, и я уверена точно - дороже этой жизни ничего нет. Ни прошлое, ни будущее нам не принадлежит.
     15:36 24.05.2017 (1)
Конечно, будет ждать.
Как в это не поверить. Замечательная история, как и все у Вас, Ляман.
Спасибо.
     16:15 24.05.2017
Спасибо, дорогая Лана! спасибо, родная!
     10:47 24.05.2017 (1)
книги мотг только раздаваться задармо
иначе это не есть книги
     13:39 24.05.2017 (1)
Хорошо бы...

Но, увы...

Не продается вдохновенье
Но можно рукопись продать...


Спасибо вам.
     13:40 24.05.2017 (1)
рукопись можно
книгу-нет
нет смысла(ценник не тот)
     13:40 24.05.2017
Возможно...
     13:31 24.05.2017 (1)
Очень по-доброму, тепло написано. Так хочется, чтобы герои были счастливы!
     13:39 24.05.2017
Спасибо, дорогая Галина!
Гость      20:27 23.05.2017 (1)
Комментарий удален
     21:18 23.05.2017
Спасибо вам огромное, Илья!
Действительно, всяк рожден для счастья. И к каждому оно приходит своими путями. Но человек жаждет его и ждет, и тем самым подсознательно притягивает к себе...
     14:44 22.05.2017 (1)
Ляманочка! Ну, как будто классику читаешь! С теплом, Мила
     17:16 22.05.2017
Спасибо, родная!!!. Спасибо за сердце твое!!!
     16:37 20.05.2017 (1)
Ляман,дорогая! С вами   всегда  так   тепло! Спасибо   огромное  за чудесный рассказ!
     20:06 20.05.2017
1
Спасибо, родная! Галиночка,как я рада, когда вы как теплый солнечный лучик заглядываете на мои странички! Спасибо!!!
     22:58 15.05.2017 (1)
1
Спасибо, Ляман! Очень понравился ваш рассказ!
Жаль, что сейчас не ценятся книги так, как когда-то... Ушло что-то из жизни людей, растворилось в новомодных технологиях.
У нас списанные книги в библиотеке составили в шкаф в коридоре, сказали: - Берите, если что понравится. Я набрала книг домой. А народ смотрел,  как на странную.)))
Говорят, что будущее за электронными носителями, но ничего не заменит бумажную книгу, как электронные письма не заменят бумажные, и реальное общение - общение в сети.
Но видимо, всему своё время.
     20:20 16.05.2017 (1)
Да, дорогая Нина.
Вы абсолютно правы.
Увы, а, может быть, к счастью, бега времени не остановить.
Когда-то люди писали при свечах и гусиными перьями и напрочь не принимали печатную книгу. Говорили. что она мертва, так же как свет электрической лампочки.
Сейчас уже печатные книги вытесняются электронными носителями.
А люди вседа будут любить то, что милее и ближе их сердцу...
     21:11 16.05.2017
Наверное, так: люди всегда будут любить то, что характеризует время их молодости.
Моя мама застала и первую лампочку, и перьевые ручки, но легко освоила сотовый телефон.
И в то же время писать любила перышками, макая их в чернила...
Мы тоже в начальных классах писали пёрышками, а сейчас я сижу и печатаю буквы на клавиатуре - и это гораздо легче, чем выводить "нажим и волосяную линию"!
А то ли ещё будет! Технологии же не стоят на месте.
Реклама