Финал симфонии захлёстнул зал. Я услышал и вновь пережил свой девятый вал - голодное время войны и жуткий пожар на хлебном поле. Это был поистине решающий последний вал: выжить или умереть с голода.
Овации долго не смолкали в зале. Я тоже истово хлопал. А когда аплодисменты стихли, вдруг неожиданно подумал: «Неужели всё это море чувств, захлестнувшее сейчас души сотен людей, – грандиозное, штормовое море - начиналось композитором с такого вот простого листка бумаги, как концертная программа в моих руках?!».
«С чего же ещё?!».
Бумага для человека, как хлеб насущный. И, как хлеб, она бывает разная: чертёжная, глянцевая, типографская; газетная, обёрточная…
А я неравнодушен к писчей бумаге. На ней создавались бессмертные творения А. Пушкина и Л.Толстого, Ф. Достоевского и А. Чехова… На ней поднялся «Золотой век Русской литературы», а затем и век «Серебряный»…С расчетов на писчей бумаге начинались и спутники и Останкинская телебашня, исполинская плотина Саяно-Шушенской ГЭС и расщепление атома… Где-нибудь в закрытых архивах бумага удерживает на себе сверхмощную силу ядерной бомбы. Ей всё по силам! Бумага не какая-нибудь болоньевая ткань – прокричала своё в моде и исчезли.
Бумагу придумали навека. Открытия и изобретения, бессмертные книги, и, даже, музыка… - всё начинается с бумаги и всё хранится - на ней. «Бумага всё выдержит», коли десятилетиями сохраняет на себе потрясающий девятый вал симфонии.
Я аккуратно свернул листок «Программы» и бережно положил его в боковой карман своего пиджака.
