Прочитала на одном из литсайтов стихотворение некоего Ильи Древлянина:
Любовь - вершина совершенств,
В ней кротость милостью объята,
Как третья заповедь блаженств
Под ручку с заповедью пятой.
Постичь любовь дано ли мне
В земном греховном хороводе,
Где грязь внутри и грязь вовне,
А чистота отнюдь не в моде?..
Влачусь к вершине всех вершин,
Хочу любовь стяжать и ; верить…
Но как ничтожен мой аршин! ;
Им бесконечность не измерить.
И написала ему:
Отлично, но... Без первого бы четверостишия. Но)))… копирую. Можно?
Ответил:
Спасибушки, Галина, копируйте, разумеется... Но если без начала, то «повиснет» третья строка с конца, - верующие-то знают о заповедях блаженств Спасителя, а неверующие вправе задать вопрос: а при чем здесь «верить»?
И завязалась переписка:
- Да нет, Илья… Я - «нетрадиционно», но верующая, так что для меня «верить» это - преображение, очищение, возвышение и т.д.
- И это неплохо - преображаться, очищаться, возвышаться...
Его стихотворение:
Стою пред зеркалом, слепым от пыли.
Давненько я не взвешивал грехи,
Писал сентиментальные стихи
И пламенные жизненные были.
Я зеркало протёр — лицо нестрого,
Как и у многих праведных мирян:
Не гложет совесть ни один изъян...
Увы, весы не в зеркале - у Бога!
Сновв написала:
- Илья, так уж, и не гложет?)) Не верю.
- О, женщины!.. А наши далекие-предалекие девушки-женщинушки в гладь озерную смотрелись.
Красоти-и-ища!.. Судя по Вашим писаниям, у Вас умные и глубокие очи...
- «И она, грустно улыбнувшись, зацокала по клавиатуре…»)))
- «Клава» - тоже женщина...
Его стихотворение:
Немало уже пробежало и вёсен, и осеней
По жизни моей, поседевшей мирскими грехами;
А вены души, словно шприцем исколоты досиня,
Из праха грядущего молятся тужно стихами.
Душа моя чуткая, выпростай тело из темени!
Одежды нечисты его? Их омоем слезами
Под реквием скорбного и бесконечного времени
И песни, звучащие ангельскими голосами…
Давно не влачусь по судьбе я стезёю беспечною
И в каждой молитве до крови тружусь, умирая,
Дабы упокоиться жизнью небесною, вечною
Хотя б у незримой ограды пресветлого рая…
- Илья, ощущение: еще не выкрестализовалось главное, - поспешили.
- Возможно. Однако, хоть я и не «спешный» человек, но понимаю: не дано знать, сколько еще «километров» жизни отпущено прошагать; иду и, как акын, «пою» о том, что вижу, а в видениях ошибки вполне возможны. Благодарю, внимательная читательница Галина.
- Ой, Илья, и не только ошибки – в видениях, а и наяву: «выкресталЛизовалось!», а не… Поспешила и я!))
- «...И жить торопится, и чувствовать спешит...» - некто когда-то - о ком-то... И Вы, вероятно, замуж не вышли, а выпрыгнули? Тогда это - про Вас. ПроПАРДОНьте, ежели грубо…
- Да не сказать! Человек-то я неспешный и заду-умчивый, а такие… А, впрочем, и такие «выпрыгивают». Но что уж… об этом?
- Вы же умница! А в «словах» - столько горечи... Надо ли по таким «мелочам» понижать «мажор» души на целый тон?
- Как сказал поэт: «И кто нас научит, и кто нас заставит…» Ведь «мажор» в нас… вернее, во мне, живёт сам по себе, своей жизнью, Да и не так уж он плох, а посему пусть резвится по-своему, а я буду приноравливаться к нему, - подпевать, посмеиваться, радоваться, а, может, и всплакну иногда. Как же без всей этой «гаммы»?
- И сказал один прозаик: «Пепел, сажа, зола - всё тлен, а цвета разные...» В юной молодости поигрывал я в эстрадном секстете на трубе сладостной, и казалось, что одна и та же, по сути, нота ля-бемоль и соль-диез звучит по-разному, - просто первая - минор, вторая - мажор...
Будьте, Галина, всегда в «гамме»!
- Вот-вот… «сладостной»! Шуберт*, серенада №4, Скрябин*, Этюд №12, Лист*, «Утешение» - Тимофей Докшицер*… И что в ней, в трубе этой, что звуки её уносят от рутины? Уж с ней-то – в гамме пребываю вчсенепременно!
- Наверное, дивно сияют очи Ваши, когда слушаете означенные шедевры...
- Дивно, не дивно... Главное, что в душе сияние! Жаль, что «трубы» у меня - только один диск, а её и впрямь очень люблю.
- А саксофон в «ПОСТЕЛЬно-джазовых» вариациях? Или исключительно классику?
- И саксофон, и гобой, и валторну… и в «постельно», и в «джазовых»! А классику… конечно! Как же без неё? Она спасает.
- Скерцо оптимизма. (Роман)
И слабеет губа…
На корнете; патИна…
И «бемолит» судьба…
И «минорит» картина…
- Ой, Илья, в четверостишии-то - «корнет»! Вроде бы должен быть кларнет? А если корнет, то почему патина, которая только – на бронзе? Запутали Вы меня.
- Разумеется, корнет (укороченная разновидность трубы; ранее использовался в войсках как «пионерский» горн; словом, недотруба). Кстати, кажется, будущих офицеров (недоофицеров) в царской армии тоже корнетами называли. Тем не менее, на всякий случай (утро воскресное все-таки!), с легким паром, Галинушка!
- Спасибочки, что расставили всё по своим местам… Кстати, те, кто собирают антикварную бронзу, патину не стирают, - ценят.
= Верно… А теперь должен же я что-нибудь пожелать Вам в пасмурнющую погоду (в Минске дожденок-недоросль просыпается на головы и зонты…) Ах, да, прия-я-я-ятного кофепития и тишины!
- А у нас, в Брянске, еще не просыпается, но - вот-вот… Приятного кофепития и Вам! А насчет тишины… А, может, лучше - труба или саксофон в «ПОСТЕЛЬно-джазовых»?
«Но она поставила диск с «Карунешем*…»
- Оказывается, Вы моя землячка! Я рожден был там, где «Шумел сурово брянский лес...» Точнее, в Клинцах и «бремя расставания» тоже имеет клинцовские всходы.
- Вы родились в России, а теперь… А я – в Белоруссии (Лепель, Витебской), а теперь… Смешно?
Не обхохочешься, но есть нечто…
- Да-а-а, Галинушка, чудо чудное, диво дивное. Богу - Богово... Галине - Галинино...
Не только что-то есть, но и КТО-то явно присутствует...
Миниатюра Ильи «Диалектика любви»:
Старый философ умирал… Рождённый ранней весной, не чуждый романтики и поэзии, осиянный любовью ровесницы-десятиклассницы, он шестьдесят лет назад посвятил ей звонкое четверостишие:
Я в жизнь вбежал, волнительно любя,
Любви земной возвышенный кутила.
Хочу быть лучшим только для тебя,
И чтобы ты мне этим же платила!
Он был совестливым мирянином, больших грехов за собой не замечал, но Библию осилил и потому уразумел: человек рождается в мир, чтобы вскоре достойно его покинуть, оставив после себя дела добрые. Он посадил деревья, построил дом, воспитал сына, написал двухтомную монографию «Диалектика любви», благожелательно встреченную философско-литературной общественностью и повсеместно цитируемую.
Он не менял женщин, как яркие галстуки, но всю жизнь пытался постигнуть неземную сущность их любви… И вот умирал старый философ. Благоуханный октябрь слепил его слезящиеся глаза своими позолоченными ризами; вслушиваясь в пылкие заключительные стоны бабьего лета, философ-поэт неуверенной рукой выводил последние строки ненаписанной монографии:
Любовью душу напрягать накладно…
В постели пообщались. Ну и ладно!
- Илья, мило, остроумненько и... грустновато. -
- Как в жизни, как в жизни… Иначе нельзя, ведь если...
Из души печаль мы гоним,
То она вернется горем.
- Не надо - «горем»! Стараюсь – «вопреки». Того - и Вам!
- Можно, Галина, «стараться», можно! Однако нельзя запретить, например, печаль природы - осень, новую морщинку у глаза, продемонстрированную очередной улыбкой... Нельзя же из-за этой «мелочи» перестать улыбаться навстречу приятному человеку! Словом, не надо гнать прочь осень, зиму... весну... Печаль. Без последней и радость легко не заметить.
- Илья, как же согласна с Вами! Но странно, ведь не радость, а печаль плодотворна, так почему же так хочется выныривать из неё?
- На эту бесконечную тему можно рассуждать долго-о-онько и не на сём «информационном клочке», потому облегчу Ваши и свои страдания, приведя цитаточку из Библии (вполне в «тему»): Бог Еве сказал: умножая, умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рожать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою» (Быт. 3: 16). Конечно, эта аналогия «грубовато-задумчивая», но что может быть плодотворнее «печали рождения ребенка»? Да и внимание концентрирую на «задумчивость».
- Вы очень интересны, Илья. И впрямь жаль, что встретились только на сём «информационном клочке». Но постараюсь не потерять Вас, - буду читать, - а если захотите что-либо мне прочирикать, - даже если такого слова и нет в русском великом, - буду рада.
- Из Ваших уст и сознания, вероятно, и слова, каковых нет в «русском великом», звучат, словно кофе с бальзамом. С удовольствием буду ждать и Ваших «прочирикиваний»...
Его стихотворение:
Впуская в сердце суету сует,
Обременяясь этой круговертью,
Мы добровольно гасим Божий свет
И занимаем очередь за смертью.
- Красиво, ничего не скажешь, но... Но «Суету сует» впускай, не впускай, а всё равно прорвётся! Так что, «добровольно» гасить Божий свет не получаец-ца! Да и смерть - нахальная особа, она - и без очереди...
- Ве-е-ерно, конечно... Но ведь человек и рождается на свет Божий, чтобы через некоторое время достойно умереть (лучше - почить). А суета сует... Например, водку можно пить, а можно не пить; женщин (или мужчин) можно коллекционировать, а можно любить... Можно жаловаться, не страдая, а можно страдать, не жалуясь... Любите, Галина!
- Ну да, всё дело - в «качестве суеты», а так... Еще есть ЧТО любить. Любви и Вам, Илия! А еще… (не жалуясь) состряпанный мною подарок! (Отослала свой фотопейзаж)
- «Состряпали» Вы шикарно!! Большущее спасибище! А вот и моя «стряпня» в «эмоциональную отместку»:
У тебя и страсть печальная;
Изнывает в тайнике
От вселенского отчаянья,
Словно двойка в дневнике.
- Может, сойдёмся на «тройке»?.. почти серединке, а? Как же без печали? Печаль, особенно светлая, даже в радости – словно прекрасный лейтмотив жизни. Не так ли, Илья?
- Сойдемся на любой оценке, запрашиваемой Вами, сударыня! Без печали - никак!! У меня одно стихотворение заканчивается строкой: «И гложет ясная печаль», - словно предчувствовало наш нынешний «разговор». Светлой Вам печали, сопровождаемой пламенно-прохладной любовью!
Его стихотворение:
На паперти встретился нищий,
Отвёл я от
