***
В одном королевстве (в каком, не знаю) жил-был король, и была него единственная дочь Анна. Не сказать, чтоб такая уж красавица, но переборчива была не в меру. Всем женихам, что к ней сватались, безжалостно отказывала - все казались ей недостойными её руки.
Король, видя такое дело, пытался вразумить дочь:
- Доперебираешься, того и гляди, останешься одна.
На что дочь ему отвечала:
- Что ж делать, отец, если мне ещё не встретился тот, кто был бы меня достоин?
Угрожал даже наследства лишить.
- Ваша воля, отец, - смиренно отвечала Анна.
В конце концов, устал король с ней бороться, махнул рукой - пусть живёт, как знает. Потом ведь образумится, да поздно будет.
***
А в соседнем королевстве в то же время жил другой король, и было у него пятеро сыновей. Старшие все как один - высокомерны, избалованы, привыкшие думать лишь о собственных удовольствиях. Любители охотиться и веселиться на балах, они проводили дни в праздности, и каждый из них втайне мечтал о том дне, когда король умрёт и оставит им наследство. А так как каждый хотел, чтобы престол достался именно ему, и готов был за это поубивать своих братьев, ни о какой искренней дружбе между ними не могло быть и речи.
Зато младший, Константин, был далёк от подобной суеты, за что его и считали странным. Он мог часами смотреть, как полосатые пчёлки с прозрачными крылышками, летают над цветами, как деревья машут ветру зелёными шалями, как по голубому небу плывут белые облака; слушать пение птиц, пытаясь предугадать, о чём они поют. При этом его воображение рисовало целые истории о феях, эльфах, дриадах и обитателях заоблачной страны. Поначалу Константин рассказывал эти истории братьям. Те либо отвечали насмешками, либо раздражались: мол, не приставай со всякими глупостями - нам они неинтересны. Король с королевой были вечно заняты более важными делами, поэтому с ними Константину тоже особо не удавалось поговорить. Придворные слушали его истории исключительно из вежливости, чтобы потом между собой посмеяться: мол, странный он какой-то, всё сказки в голове. Единственными людьми, которые его слушали с искренним интересом, была старая кормилица, садовник и камердинер. Но кормилица вскоре отправилась в заоблачную страну. А камердинер, выслушав очередную сказку, вздыхал и говорил:
- Ах, какой же Вы неисправимый фантазёр, Ваше Высочество! Если бы в жизни всё было так же, как в сказке!
- Но разве не в нашей власти превратить жизнь в сказку? - отвечал ему Константин.
- Увы! Мир жесток и циничен. Доброта и благородство нынче не в моде. Каждый стремится получить для себя как можно больше, не брезгуя никакими средствами и не думая о других. Друзья предают, брат брату готов в спину удар нанести, любовь подменяется грязной пошлостью, дети готовы отца с матерью со свету сжить.
- Но я не хочу, чтобы так было! - сказал ему как-то Константин. - Хочу, чтобы всё было по-другому, по-человечески!
- Кто ж нас, Ваше Высочество, спрашивать будет? Мне тоже всё это не нравится, но это жизнь. Только те, кто могут вертеться, и выживают. А не можешь - тебя просто съедят.
"Наверное, я и вправду какой-то неправильный", - думал Константин.
Чтобы хоть как-то скрыть свои странности, он вскоре перестал делиться с другими людьми своими фантазиями - рассказывал их только садовнику или, когда никто не видит, кошкам и собакам, которые, казалось, понимали его больше, чем люди, и разговоры с которыми тоже засчитывались как странность. А порой записывал в дневнике, который прятал в ящик своего стола. Но каким-то образом его ненормальность всё же бросалась в глаза. Братья по-прежнему называли его недотёпой, придворные перешёптывались о том, какие у королевской четы старшие сыновья умные-разумные, и какой младший придурковатый. А это не лечится.
Однажды в честь женитьбы одного из старших сыновей король устроил бал. Братья и приглашённые гости развлекались вовсю: танцевали, пили вино, хвастались друг перед другом своими амурными победами. Константин, по обыкновению своему, сидел в сторонке и, слушая музыку, наблюдал за танцующими. Как жаль, что среди них не было той, которая занимала его мысли! Той, которую он так страстно желал здесь увидеть. Просто посмотреть хотя бы - на большее он и не смел надеяться.
Заметив, что Константин сидит в задумчивости, виновник торжества подошёл к нему вплотную и недобро прошипел:
- Ну что, дорогой мой брат, сидишь в сторонке и тихонько завидуешь?
- Кому завидую? - спросил Константин, всё ещё погружённый в свои мысли.
- Мне - кому ж ещё. Тебе же не грозит жениться на богатой наследнице. Да и вообще на ком бы то ни было. За тебя ни одна девушка не пойдёт.
- А если женюсь? - произнёс Константин мечтательно.
- И на ком же?
- На принцессе Анне.
Брат сначала опешил, а потом рассмеялся. Константин только сейчас понял, какую глупость только что сказал. Но было поздно.
- На принцессе Анне! - хохотал старший брат. - Как же, как же! Так она возьмёт и согласится! Мечтай, мечтай!
С грустью Константин наблюдал, как его брат подошёл к другому брату и что-то со смехом ему рассказывает. Того это, судя по всему, тоже не в меру развеселило.
Сам он прекрасно понимал бесплодность своих мечтаний. Он не раз тайком любовался на портрет Анны. Нет, не красавица - при дворе было много девушек, которые своей красотой затмили бы её. Но в глазах принцессы было нечто такое, что заставляло сердце Константина учащённо биться. Что именно - он и сам не понимал. Она снилась ему во снах, где она была отнюдь не такой холодной гордячкой, какой её описывал старший брат, а милой и доброй девушкой. Просыпаясь, Константин отказывался верить, что такое ангелоподобное создание выражается как базарная торговка, смеётся, словно взбесившаяся лошадь, и без косметики страшная, как ночь. Всё это рассказывал о ней самый старший брат, который имел несчастье к ней свататься и получил отказ в такой грубой и пошлой форме, какой от принцессы ну никак не ожидал. Конечно, Константин умом понимал, что его брат, оскорблённый отказом (а он-то никак не привык, чтобы ему в чём-то отказывали), мог запросто оговорить Анну. Но если она отвергла стольких женихов: красивых, богатых и знатных, наследников могущественных держав, то его, младшего сына короля, да ещё и недотёпу, тем более не приветит.
Именно о ней он мечтал на балу, прежде чем её имя сорвалось с его уст, о чём вскоре Константин горько пожалел. Теперь ни дня не проходило без того, чтобы кто-нибудь из братьев его не подкалывал, спрашивая:
- Ну что, брат, ещё не женился на своей Анне?
- А почему бы Вам, Ваше Высочество, и в самом деле не посвататься к принцессе? - спросил садовник, которому Константин рассказал про свою беду.
- Но ведь я ей не пара. Она мне сразу откажет.
- А может, Вам она как раз и скажет: да? Кто ж знает: вдруг Вы ей как раз по сердцу придётесь? А сердцу, как говорится, не прикажешь. Я-то ведь, помню, тоже к своей Софи подойти боялся, коленки дрожали. И вот мы уже сколько лет вместе.
- Но Анна гордая принцесса. Она даже моему брату отказала.
- Это к лучшему, Ваше Высочество. Если бы она согласилась стать его женой, у Вас бы точно не было шанса.
- Вы, правда, считаете, что у меня есть шанс? - глаза Константина засияли надеждой.
- Это Вам может сказать только сама принцесса, - лукаво улыбнулся садовник.
Когда Константин сообщил камердинеру о своём намерении ехать свататься к Анне, у того чуть глаза на лоб не вылезли. С минуту он молчал, как громом поражённый. А когда, наконец, обрёл дар речи, на всякий случай отойдя от Константина на безопасное расстояние, заговорил:
- Вы очень смелы, Ваше Высочество, но осмелюсь заявить, что современные девушки предпочитают, как бы это сказать...
- Говорите же прямо - не бойтесь, - сказал Константин, видя, как замялся его камердинер.
- В общем, девушки любят уверенных в себе, настойчивых, даже в чём-то наглых. Таких, которые твёрдо знают, чего хотят от жизни, и готовы добиваться своего любыми средствами. Да, да, в том числе и по головам и даже, страшно сказать, по трупам. Они любят прагматичных циников, романтиков же считают слабаками... У Вас же, Ваше Высочество, на лице написано Ваше чистосердечие, а принцесса Анна, я наслышан, прекрасно читает по лицам.
- Что же мне делать? - теперь пришла очередь пугаться Константину.
- У меня есть план, Ваше Высочество. Мой двоюродный брат долгое время в театре работал - изготовлял маски и грим для актёров. Он может сделать такую маску, что ну никак не отличишь от истинного лица.
Это предложение несколько успокоило Константина. Тотчас же он послал камердинера к его кузену и, дав ему горсть золотых, велел изготовить маску уверенного в себе прагматика.
На следующий день заказ был доставлен прямиком во дворец. Когда Константин примерил эту маску и взглянул на себя в зеркало, в ужасе отшатнулся. Настолько холодным и жестоким ему показалось выражение собственного лица, что первой мыслью было сорвать эту маску и отбросить куда подальше. Но камердинер успокоил его, сказав:
- Всё в порядке, Ваше Высочество. Именно такие и нравятся девушкам.
***
Анна встретила Константина холодно, но вежливо, как того требовали хорошие манеры. Тем же вечером во дворце устроили бал.
Принцесса не возражала, когда Константин, с трудом преодолев робость, пригласил её на танец. И так легко и непринуждённо двигалась она в такт музыке, что казалось, это белая птица парит по зале.
- Вы прекрасно танцуете! - проговорил Константин. О белой птице он благоразумно смолчал, опасаясь, что принцесса сочтёт его романтиком.
- Благодарю Вас, - ответила Анна.
Станцевав с ним ещё несколько раз, она, раскрасневшаяся, как бутон розы, села в сторонке, наблюдая за тем, как кружатся под музыку пары.
- Я Вам не помешаю, если составлю Вам компанию? - осведомился Константин, приближаясь к ней.
- Да, пожалуйста, - ответила Анна, взглядом указывая на свободное место рядом с собой.
С минуту оба молчали. Константин не знал, о чём ему говорить с принцессой. Камердинер настоятельно советовал, что если его Высочество не желает одним махом убить все шансы на Анну, о сказках ему следует забыть. В противном случае его никакая маска не спасёт. Девушки любят реалистов. А о чём может говорить настоящий циник, Константин слабо представлял.
- Какая чудесная музыка! - заговорил он, наконец.
- О, да, мне тоже нравится, - живо отозвалась Анна.
- К тому же, композитор, что её написал, был талантливым художником, - продолжал Константин. Затем, сообразив, вдруг, что циник непременно заговорил бы о материальной стороне, добавил. - Только вот ни одной своей картины не продал.
- Да, к сожалению, его картины мог понять далеко не каждый. Слишком уже они специфичные.
- Я их тоже, откровенно говоря, не понимаю, - циник ведь не должен понимать творческих личностей, думал Константин. - Я не понимаю, почему картина похорон такая светлая?
- Полагаю, автор хотел этим показать, что со смертью жизнь не кончается, умирая, человек попадает на небеса.
- Вы в это верите? - спросил Константин, стараясь, чтобы в его голосе звучал сарказм.
- Я здесь не причём. Я говорю о художнике. А он был глубоко верующим человеком.
- Но ведь царствие небесное - это же всё сказки. В жизни
Замечательно!
