Аллергия

      Я помню Сеню, папиного земляка, полнокровного, моложавого мужчину, часто заглядывавшего к нам вечерами. В свои лучшие годы он старался выглядеть как можно элегантнее. Тогда еще были живы его родители, и он занимал инженерную должность. Так что он парубковался, как говаривали в Украине, т. е. молодцевался и хорохорился.
       Правда, кроме хорошего ухода, он также подвергался и строгому материнскому контролю. Впоследствии, слепая любовь "аидише маме"* гипертрофировалась до абсурда. Сенины родители не давали ему жениться под благовидным предлогом, что их единственному сыночку нужна была особая невеста, а таких вокруг днем с огнем не сыскать. В те его еще молодые годы родительская любовь выражалась в постоянной тревоге за жизнь, которую подстерегают опасности на каждом шагу. Если на работу мама его еще отпускала, то с друзьями, особенно на Днепр, ни за что. Опасаясь, что Сенечка захочет искупаться в реке и обязательно утонет, мама прятала трусы и плавки (если они вообще у него были) за семью замками. Так что он и летом ходил чуть ли не в кальсонах под брюками. Мать, по наивности, считала, что эта мера предосторожности убережет его от купания. Но, друзья есть друзья, так что традиционные тогда семейные трусы ему каждый раз было кому одалживать. Сеня умудрялся жить обычной для молодого человека жизнью в тайне от родителей.
       Родители так и ушли в мир иной, думая, что оставили одинокого девственника. Нет, девственником он не был, но и жениться уже не спешил, видимо, по инерции. Иногда он приходил к нам со своей очередной подругой. Но, никто из них не мог сравниться с покойной матерью по уровню ухода за Сеней. А он постепеннно терял свой интеллигентный лоск. Поседел, постарел, обрюзг.
Куда только девалось его чувство юмора? На смену пришла патологическая занудливость. Теперь он мог часами рассказывать о проблемах своего здоровья. В течение нескольких лет этот старый холостяк с мазохистским упоением описывал свою основную проблему - аллергию. Я, естественно, не помню деталей, но чувство тоски и жалости, которое неизменно появлялось у меня во время каждого визита Сени, я не забыла.
Его тело становилось наглядной схемой, а палец - указкой, которой он методично скользил от одной части к другой, рассказывая, где и от чего у него начинается зуд. Бывало, Сеня в экстазе начинал расстегивать несвежую рубашку и самозабвенно тыкать пальцем в грудь, где у него, якобы или по-настоящему, зудело.
       Ни одна из его подруг не выдерживала эти бесконечные лекции об аллергии. Возможно, женщины быстро соображали, что у этого стареющего одинокого мужчины появляется аллергия на саму жизнь в целом и быстро исчезали.
       Так он прожил еще несколько лет. Я уже и не помню, вышел ли он на пенсию, когда появился у нас в последний раз. Это был уже осунувшийся, небритый, неопрятный пожилой человек с опухшими веками и безжизненным взглядом. На сей раз об аллергии не упоминалось. Сеня попросил моего отца, который был старше его на несколько лет, о довольно странном одолжении. Он хотел завещать моему отцу все свое имущество. Он уже просил одного человека, но тот умер. Папа испугался и разозлился одновременно. Он стал уговаривать Сеню взять себя в руки и не говорить ерунду. Наш гость, казалось, все внимательно выслушал, поблагодарил и ушел.

       Хочу надеяться, что он давно обрел покой если не на этом, то на том свете.


2006.