... Густой и тревожный гудок поселковой кочегарки, прозванной местными репатриированными поселенцами заморским именем «Ланкашир», нарушил сонную предутреннюю тишину шахтерского поселка.
Отцу пора подниматься. Ему на смену. Женька любит эти утренние часы. Как заправский горняк встает он вместе с батей по звонку будильника. Не спеша моет холодной водой руки и лицо под железным соском умывальника, шумно, копируя отца, долго утира-ется широким вафельным полотенцем и усаживается вместе с ба-тей завтракать, хотя есть еще совсем не хочется.
На столе, прямо в сковородке шкварчат хорошо прожаренные румяные ломтики картошки с салом. Рядом соленая горбуша, квас, разная зелень с собственного огородика - гордости их семьи.
По-честному, это вовсе и не огород, а несколько грядок, сооруженных при участии Женьки прямо на скалистом уступе за их бараком. Землю таскали аж из распадка. Ох, и попотели! Отец рыхлил заиленный прибрежный слой небольшой речушки Дуйки, лопатой, накладывал землю в огромный кожаный мешок, взваливал его на спину и без отдыха шел до самого барака!
Женька гордится батей, дивится его силе и ловкости, старается быть похожим на него. Набив землей два маленьких ведерка, он цепляет их на коромыслице и, вслед за отцом, обливаясь потом, идёт в гору ...
«- Вообще-то, радости мало от этого огорода. - с тоской раз-мышляет Женька. - Кому захочется каждый вечер бесчетное число раз тащиться до родника, да еще на такую крутую гору? Но без полива нельзя. Зачахнет зелень… »
Эх, если сложить весь Женькин пот, то его, пожалуй, хватило бы не на одну поливку. А что поделаешь? Нынче и ребенку ясно: «- Не потопаешь - не полопаешь».
Война отняла достаток. Минуло уже два мирных лета, а жизнь пока не сахар. Хлеба, и того вдоволь нет. Вот и приходится крутиться. « - Ой! Да нагуляюсь еще. Какие мои годы...»
Женька вполне осознает свое мужское участие в семейном благополучии и горд этим. Со знанием дела он трогает пупырчатые бока темно-зеленого огурчика:
- Да-а-а. Однако, горьковат немного? Больше поливать надо... - глубокомысленно замечает он, нарушая застольное молчание.
- Вот с утра и займись. - встревает мать. - Наноси воды в бочку...
Парнишка переживает, что отец не обращает на него внимания. Сидит себе, да молча двигает челюстями, думая о чем-то сво-ем.
«- Наверное, опять на шахте чэпэ... Эх, даже поговорить не с кем!»
Мать, пользуясь случаем, выговаривает при бате все женькины грехи.
«- И далась же ей эта рыбалка! Не сам же я сбежал. Мальчишки подговорили. Целый день, что ли, сидеть в этом курятнике?...»
- Да наношу я воды. Не бойся! - огрызается Женька. - Вот по-ем...
Дважды басовито пропел «Ланкашир», напоминая горнякам, что их ждет шахта. Отец встает из-за стола и потягивается до хруста в костях. Пора.
- Ну, мать, спасибо. Сегодня после смены задержусь. Партийное собрание. Будем обсуждать житье-бытье...
На прощание он ласково треплет своей огромной ручищей кучерявую голову сына:
- Ну, Жека, остаешься за главного ...
Женька прижимается к бате. Он горд, что к нему относятся как к ровне.
«- У отца-то своих забот полно. Че лезть с разговорами? - размышляет он. - Жаль, конечно, что не успел рассказать ему про старое каторжанское кладбище, да про Витьку Турбина, нечаянно подпалившего стожок на Марьином выкосе. Чуть лес не загорелся!... Эх! А тетка Матрена вчера, ни за что, оттаскала за уши.... Ай, ладно. У бати дела поважней...»
Втроем они выходят на крылечко барака.
- Ты, уж, там поосторожней, Коля. - грустно говорит мать вслед отцу.
«- И вот так каждый день. Моду взяла! Одно и то же заладила:
- «Осторожней, осторожней!» Как-будто отец сам не знает что почем.»
Правда, прошлый-то год был не очень-то спокойным. Частые аварии на шахте вымотали всех. Как ни день, несутся окрест не-урочные басовитые завывания «Ланкашира». Значит, в забое беда! И все жители рудника бегут сломя голову к центральному стволу шахты. А вдруг, что-то случилось с близким человеком? Вот такая тревожная доля горняцкой семьи.
Как-то под новый год они с матерью выскочили из дому налегке, а после этого Женька слег с воспалением легких.
Но после того, как на шахте поработала специальная комиссия из Александровска, аварии пошли на убыль, а потом и вовсе прекратились. Ходили слухи, что отловили шайку английских шпионов. А может, брешут?...
Высокая, статная фигура отца скрывается за поворотом Садовой улицы.
«- Сначала сгоняю на сопку, а уж потом с водой разберусь. - решает Женька.- Поди до обеда колодец-то не высохнет? …
