Долгая дорога в никуда. Глава 4. Что же с ней не так?

            Сверкающий меч ждал! Он нетерпеливо сиял ярким белоснежным светом и сердито звенел. Кругом война, а ратник не в состоянии взять его в руки! Что за воин ему достался?! Сам призвал и теперь обманывает напрасным ожиданием боя! Меч поворачивался разными боками и дрожал, разбрызгивая вокруг себя серебро, от которого черная жидкость расходилась во все стороны широкими кругами, образуя свободное пространство вокруг неистового, непримиримого оружия.
            Алина видела его, она гордилась тем, что клинок выбрал ее, понимала, что он ждет и недоволен пустым ожиданием, но не могла дотянуться до него из холодной глубины эктоплазмы. Вязкая жидкость, подобно паутине оплела ноги, руки девушки били по накатывающим черным волнам, но все усилия были напрасны, вырваться из опутавшей ее липкой массы Алина не могла.
            Маленькая фигурка висела среди огромного пространства Живого Океана, выделяясь размытым светлым пятном в бесконечном мраке, и корчилась от удушья. Бросив последний взгляд, полный смертельной тоски, на зовущий ее меч, девушка оставила бесполезные попытки вырваться из плена, торжествующая жидкость тут же заполнила ее внутренности и сжала тисками бока. Скорей бы умереть и освободиться от этих непередаваемых мук.
            Но высоко наверху пел боевую песню ее меч, призывая сопротивляться, напоминая ей, что она прирожденный воин, храбрый и сильный, просто так ее не возьмешь! Возмущенный звон всколыхнул жадную до живой плоти эктоплазму и ударил набатом по барабанным перепонкам, заставляя сократиться мышцы грудной клетки. Горькая темная жидкость рванула наружу из Алининого организма, и девушка проснулась, облившись холодным потом.

            Опять этот дурацкий сон: она тонет в каком-то океане с черной водой, захлебывается и не может выбраться. Сколько себя помнит, столько он ей и снится, правда, красивый серебряный меч она увидела впервые! Все мышцы ныли и дрожали, словно ее жестоко избили и переломали все кости — обычно всегда так и было после кошмаров. Алина потянулась под ангорским одеялом, скривившись от боли, и несколько минут боролась с красными кругами перед глазами и тошнотой. Неужели снова вернутся эти приступы, которые мучили ее в детстве, когда она по полдня не могла подняться с кровати, а на теле непостижимым образом появлялись багровые кровоподтеки? Алина замазывала их тональным кремом, но все равно папа все замечал и отправлял ее в больницу, к психологу Марии Ромуальдовне, которая утверждала, что все это отголоски полученной в детстве психологической травмы и они являются реакцией организма на стресс.

            — Ой! — простонала девушка, вытаскивая себя из кровати. — Не хочу, не хочу снова туда!
            Воздух показался невозможно спертым, голова кружилась, неудержимой волной к горлу поднималась горечь. Алина закрыла рот ладошкой и ринулась в туалет. Родственник обеспокоенно выглядывал из кухни. Через несколько минут девушка вышла, пробираясь по стеночке на трясущихся ногах, с трудом унимая бунтующий желудок.
            — Что это с тобой? — озабоченный родственник ждал ее возле двери, прислонившись к стене.
            Неужели он стоял здесь все это время? Слушал, как ее рвет? Только его тут не хватало! Никакой деликатности у людей — это, в конце концов некрасиво, неэтично, да и просто не принято в нормальном обществе — подслушивать возле туалета!
            — Тебе-то какое дело? — выдавила Алина, стараясь глубоко дышать.
            — Не мое, конечно, но вынужден спросить, просто, чтобы прояснить ситуацию, ты не беременна, случаем?  Почему тебя рвет каждый день?
            Парень загородил ей путь в комнату, а оттолкнуть его не было сил. Ну совсем никаких. Организм наотрез отказывался отлепиться от стены. Девушка задрала голову, чтобы испепелить родственника гневным взглядом, но так и не поняла, вышло у нее или нет, попробуй испепели его, когда так тяжело удерживать голову в поднятом положении.
            — Хам! Трамвайный! — жалобно пролепетала Алина. — Уйди с дороги!
            — Тебе поесть надо, — миролюбиво заметил он, не замечая «хама». — Ты же совсем не жрешь ничего!
            С дороги не уходил, стоял, как истукан.
            — Разберусь без тебя как-нибудь, захочу — пожру! — неласково ответила ему девушка. — Жила я без тебя и, ты не поверишь, прекрасно жила! Нефиг указывать!
            — Да уж я понял, что ты сама во всем разбираешься, но теперь-то ты со мной, я обещал за тобой присмотреть, так что… — протянул родственник. — Так беременна или нет? Ну? Быстренько, не раздумывая! Да или нет? Или спросить у твоего отца?
            — Да отстань ты! И попробуй только заикнись папе!.. — от злости Алина даже оторвалась от стены. — Да ты кто такой, чтобы я перед тобой отчитывалась?! Пусть твоя кобылица перед тобой скачет на задних копытах! Дай пройти!
            Денис протянул руку, чтобы помочь ей добраться до кровати, но девушка отпрянула назад, словно могла обжечься.
            — Не смей лапать меня!
            — Да как же трудно-то с тобой, а! — не выдержал родственник и ухватил ее за локоть. — Алина, ты так и не ответила. Ненавижу повторяться, но спрашиваю в третий и последний раз, ты беременна или нет? Стой не отвечай! — Он успел закрыть Алине рот рукой, до того, как она высказала ему все, что думает о нем, об Африке и обо всех, кто любит выживать из дома беззащитных двоюродно-троюродных сестер. — Если ты опять увильнешь, нам придется сделать тест. Все, теперь можешь ответить.
            Наглец! Даже папа с ней так не разговаривает! Алина открывала и закрывала рот, словно рыба, выброшенная на берег. Взгляд ее метнул в Дениса направленный высоковольтный электрический разряд, но родственник не только остался жив, но и все так же смотрел на нее сверху вниз безжалостными черными глазами, в непроглядной темноте которых Алина узрела желтые отблески пожара. Ей даже показалось, что запахло гарью и серой.
            «А ведь он и в самом деле заставит», — почему-то поняла она и, хоть ей не хотелось отступать, пришлось сдаться.
            — Нет, не беременна! — с вызовом выкрикнула она прямо в бесстыжее лицо, уперлась ладонями в живот Дениса, оттолкнула его и позорно сбежала с поля боя, проиграв по всем фронтам.
            — Алина! — стучался к ней Денис.
            Дверь она заперла, потому что у некоторых никакого чувства такта нет и в помине, так и лезут в чужую личную жизнь и в чужое личное пространство.
            — Иди поешь! Овсянка — тебе полезно для желудка! Между прочим, твой отец просил проследить, чтобы ты утром обязательно завтракала!
            Алина хмыкнула. Скажите пожалуйста, он о ней заботится! Вернее, о ее желудке. Надо ему ответить, как-то поделикатней дать понять, что это не самая ее любимая еда. Папа с маниакальным упорством варил ее каждый день, пока она была маленькой, и каша ей до смерти надоела, сама она никогда ее себе не готовила. А вот Степку с Гришкой папа так не мучает.
            — Я буду жрать, когда захочу! — крикнула она ему через закрытую дверь. — И я тебе не лошадь, жевать овес каждый день! Можешь своей кобыле оставить!
            Ну вот, теперь он в курсе. Придется линять из дома куда-нибудь. Господи, что у нее за жизнь?! Нигде никакого покоя!

                                                                                                                                                                               * * *

            «Кто ходит в гости по утрам — тот поступает мудро!»
            Алина неслась к Маринке, своей самой близкой подруге, потому что идти ей больше было некуда. Не к отцу же идти. Выслушивать: «Какая ты еще маленькая!» и «Хватит валять дурака!», а еще «Опять этот сон? Может, пора показаться Марии Ромуальдовне?», а теперь, видимо, папа скажет ей так: «Почему я от Дениса узнаю о твоих приступах?» и потащит в клинику. Нет-нет, к отцу она не пойдет. Вынужденное тайное бегство из собственного дома действовало на нервы. Придется отсидеться у подружки в течение ближайшего месяца, пока родственник не свалит обратно в джунгли, правда, у Маринки Вадик, а он к ней неровно дышит, хотя еще и учится в школе, в последнем классе, но из двух зол надо выбирать меньшее. Или то, что больше нравится? Опять эти народные мудрости! Конечно, от Вадика надо бы держаться подальше, но тогда ей вообще некуда деться, не к тетке же ехать.

            Спина все еще болела, причем казалось, что она ободрана и сломана кость где-то за пределами грудной клетки.
            «Крылья болят!» — хмыкнула девушка, невольно морщась и поводя плечами.
            Алина неуверенно ступила на тропинку под соснами — ей вдруг стало тревожно. Вблизи дома, словно кто-то огромный и незримый прикрывал ее ладонью от всех возможных опасностей, будто там стояла некая защита, но подойдя к парку, девушка больше не ощущала ее и не чувствовала себя в безопасности. Внезапно заколотилась сердце, и Алина невольно замедляла шаг, приближаясь к парку.
            Мимо нее весело проскакивали разнокалиберные собаки, ведущие за собой на утреннюю прогулку заспанных хозяев, подтянулось несколько бегунов в ярких спортивных одеждах — парковые дорожки в выходной день были всегда оживлены, но девушка ругала себя, за то, что пошла напрямик, по привычке, а не выбрала другой путь, в обход, через соседние улицы, не села на маршрутку или автобус.
            Она уже сделала шаг назад, намереваясь вернуться к дому и пройти вперед, на остановку общественного транспорта, когда сзади на нее налетела разноцветная кучка бегунов: четыре девушки и столько же парней. Они перекидывались шутками и громко подсмеивались друг над другом. Алина посмотрела им вслед.
            «Полно народу, чего я так боюсь?» — успокоила себя девушка и поспешила за яркой веселой толпой, стараясь догнать их и не отстать. Против ее воли сердце трепетало птицей в груди, ноги норовили побежать, затесаться в самую середину бегущих парней и девушек, глаза метались по сторонам дорожки, боясь обнаружить темную фигуру между стволами деревьев.

                                                                                                                                                                                    * * *

            — Вон она! Я же говорил, что появится! — торжествующе улыбался коренастый парень в свободной куртке, под полой которой удобно носить компактный арбалет в специально пришитом чехле. Парень был мастер своего дела, потому что носить заряженный арбалет и не ранить себя, пусть даже он и поставлен на предохранитель, сможет не каждый, его напарник, например, не сумел бы избежать травмы, поэтому он и был на подхвате в их команде. — Чего она там остановилась? Как там сегодня ее ЭМП?  
            Оба парня скрывались за густым подлеском между частыми стволами деревьев. Парковая тропинка — дорога, соединяющая сразу три улицы, была у них, как на ладони.
            — Дятлов забрал измеритель, — кратко ответил высокий напарник, одетый в байкерский прикид.
            — Что так? — усмехнулся крепыш. — Надеется, что ты определишь мощность волны своим телом?
            — Смешно, — оценил шутку парень в одежде байкера, оставаясь серьезным. — Он обещал подогнать сегодня другой аппарат, помощнее, этот