Последний день олигарха.

Внимание привлекала муха. Чем-то озабоченная,  она бегала по одному и тому же участку стены, словно бы   исполняла  ритуальный танец, посвящённый только ей ведомым богам.

Поворот, поклоны, приседания, короткие пробежки, взмахи крылышками -  во всём этом просматривалась чёткая  система.

Александр Иванович, проснувшись более часу назад, сосредоточенно наблюдал замысловатый танец насекомого.

Выполнив все положенные по ритуалу движения, муха остановилась и стала прихорашиваться с таким усердием, что казалось: она вот-вот оторвёт себе головку лапками.

Сейчас, ещё немного, и её тонкая шейка не выдержит нагрузки! Но шея не рвалась, и муха, окончив  ритуал, посмотрела на Александра Ивановича.

Неожиданно для себя он увидел огромные глаза, с нескрываемым интересом смотревшие на него. Эти глаза свободно проникали в самую глубину его сущности.
Александр Иванович чувствовал, что его изучают и даже оценивают.
Появилось странное желание спрятаться от этих глаз под одеяло.
Муха, казалось бы, надсмехалась над ним. Шестым чувством он даже уловил её мысли:

- Венец природы! Лежит засранец и корчит из себя личность.  А на деле – такой же протухший кусок мяса, как и все. Твари-людишки только и умеют, что пакостить да гадить вокруг.

Муха, пробежав пару раз туда-сюда,  рванула с места и скрылась в окошке.

Александр  Иванович, с тоской смотрел вслед улетевшей мухе

- Ни  хрена мы не являемся венцом природы.
Червяк, ползающий среди нечистот более совершенен, чем иной «венец природы»,  ковыляющий на двух подпорках, имеющий голову, потому что в ней есть дырка для заливки спиртного.
Человек есть тварь,   преследующая единственную цель - переработать в своём чреве добро на дерьмо, и ни на что путное более не способная.

- Вот муха -  одна среди  огромного, по её меркам, пространства, а ты посмотри, как она следит за своим внешним видом. Какая в ней аккуратность!  

Человек, если остался один  в каком-либо общественном пространстве, то ему наплевать, как он выглядит.  Он обязательно нагадит  в чистом, не отведённом для этого, месте.

А затем, теша чувство не пойманного воришки, гадко хихикая, будет наблюдать, как за ним убирают дерьмо.

На море ездить противно. Каждый из отдыхающих, вошедших в воду, освобождает в неё  мочевой пузырь. Может из-за этого в море вода солёная!


Александр Иванович брезгливо поморщился.  Он  явственно представил себе море, сухую, пахнущую рыбой  и тиной гальку пляжа, и волны, маслянисто-мутные, цветом и запахом напоминающие мочу.

Почему-то раньше он спокойно воспринимал превратности судьбы.  То, что жена его как-то сразу разболелась, ушла в себя, почти совсем не обращала внимания на мужа, мало его трогало.
Рассчитывая, что жена уже никогда не выйдет из стен лечебницы, Александр Иванович, как каждый русский мужик, надеющийся на авось, не предпринял никаких действий, закрепляющих его права на созданное когда-то собственное дело, считая, что все и так само собой разумеется. И вот он поменялся местом с супругой.

Всё его состояние, нажитое честным и нечестным трудом, снова в руках у Людмилы. А он, как и много лет назад, в лечебнице для психов.

- Хорошо, что я оказался здесь. Ведь раньше за те дела, что  я успел совершить,    точно схлопотал бы  вышку.


          И опять эта муха на стене.  Внимательный и укоризненный взгляд её больших глаз поймал взгляд лежащего на кровати мужчины.

- Столько денег, и они не твои! - читал он в её глазах. - К чему тебе жить, если ты их заработал не для себя?

Беспокойство и страх всё более и более овладевали Александром Ивановичем.
А муха продолжала выговаривать ему  зло и ехидно:

-  Я маленькая, а ты в моей власти. Будешь тут лежать до скончания века.  Сдохнешь, и я населю тебя миллионами червяков, которые тебя сожрут и не подавятся. А не сдохнешь, будешь тут жить растением, срать под себя. И сам станешь червем - ненужным и бесполезным. Прошло твоё время, ничего ты уже не совершишь. Куда тебе - слизняк!

Ночью Александр Иванович попытался уснуть. Не получилось.  Мучила бессонница. Время представлялось тягучей струёй мёда, который он ненавидел с детства, из-за того, что его покусали пчёлы.  Больной  вглядывался в окружающую темноту, стараясь понять, кто он, и что с ним происходит?

В полночь, как всегда, из ниоткуда появилась Алевтина и легла рядом. Призрак убитой  экономки приходил  каждую ночь.  При этом Александр Иванович не мог вспомнить, кто она, почему здесь, в его постели? Если долго присматривался, то  видел нечто бесформенное и страшное:  словно бы лежала не женщина, а жирная рыба с куриной головой.
Рыба  делилась с Александром Ивановичем черной энергией, которая наполняла его ненавистью ко всем:  в первую очередь, к телу, в котором  он живёт.

Сам по себе в руках оказался шнурок из спортивной куртки санитара. Александр Иванович во время вечерней раздачи лекарств ухитрился, сам не зная для чего,  украсть шнурок.  Руки машинально скрутили петлю  и надели на шею.
Привязав другой конец за выкрутасину на спинке кровати, Александр Иванович какое-то время полежал без всяких мыслей, и вдруг рывком  скатился на пол.

У него не было тоннеля со светом впереди. Серая громада ворот под сумрачным небом, и огромная масса таких же, как он, скользких червей, пытающихся, найти щёлку и проникнуть.

Но основная цель каждого - жрать, жрать и жрать того, кто слабее и ближе, и ждать каждое мгновение, что кто-то сожрёт тебя!

Усталый  фельдшер, взглянув на труп, проговорил:

- Не торопитесь, пусть он немного ещё полежит в постели.

- Это ещё зачем? -  санитары были недовольны задержкой.

-  Увидите, как из его головы вылезет странное, почти прозрачное существо с крылышками  и поспешит скрыться.
Я бы мог подумать, что это душа, но душа человека не может иметь такой мерзкий вид.
Не спешите, я не хочу, чтобы эта прозрачная тварь металась по палатам и пыталась изувечить других.

Глядя на покойника,  фельдшер поёжился:

- Странная болезнь, однако! Он на наших глазах покрывается  струпьями. А когда его из петли вытащили, был чист, как младенец.

Из головы покойника показались крылышки, а затем будто кто-то вытолкнул студенистое тельце.

Сверкнули злобой глазки, членистая лапка с блестящим коготком вонзилась  в глаз трупа, взмахнули крылышки, и неведомая тварь скрылась в форточке.

- Вот теперь можно забирать, а так представьте, как бы этот крылатый паук по палате  метался, в поисках  другой жертвы.