В мире нет ничего нового с начала творения, все повторяется снова и снова с небольшими вариациями на тему СТРАСТИ
В начале были мифы. Разве они не помогут нам определить суть наших прекрасных и ужасных мужчин, которые могут быть и чудовищами и богами, и людьми – но основная суть их от этого вовсе не меняется.
Чтобы понять наших мужчин, не к античным ли богам надо обратить свой взор – там корень и добра и зла.
Прекрасный Уран – властелин небес, с самого начала был обручен с Геей землей. Она рожала ему детей, но была вечно беременна, и всегда далека, а яркие звезды рядом, не мог он не стремиться к ним душой и телом. Да и нужно было ему , чтобы они разгорались все ярче, освещая тьму хаоса, а что кроме страсти могло заставить звезды сверкать? Вот и старался Лучезарный разжечь ярче эти небесные костры.
Чем больше их было, тем ярче они горели, тем больше было в мире доказательств неверности Урана. И пойман неверный муж был с поличным, увы.
Безумная от ревности Гея потребовала от сына своего изувечить отца.
Да , он перестал быть ее мужем, но теперь он не достался никому, в этом было какое-то моральное удовлетворение для несчастной Земли.
Сам Кронос был перепуган пророчеством о том, что сын свергнет его с престола, и решил проблему очень просто – решил пожирать своих детей. Страсть угасала в его утробе, не успев родиться. И хотя боги были наделены бессмертием, но он скоро понял, что бесстрастный – это почти мертвый, и потерял интерес к жизни, за которую так яростно боролся.
Только тихая , безмолвная Рей, уже мучавшаяся не от лютой ревности – у нее не было соперниц, хотя ей от этого легче не стало, а оттого, что погибают ее дети, едва успев появиться на свет, имела дерзость сохранить младшего – Зевса.
На этот раз нереализованные материнские чувства должны были погубить Титана.
А уж Зевс расправился с отцом, вернул на свет своих братьев и сестер.
Так как к тому времени на земле царила Афродита, рожденная из крови Урана, то всех трех Олимпийцев она коснулась своим волшебным перстнем, но чтобы не были они одинаковы, богине хотелось разнообразия, по-разному пронзили любовные стрелы их души.
Старшему грозному Аиду в его темноте и лабиринтах достаточно было одной Персефоны – он оставался однолюбом. Правда, бедняжка, по требованию Зевса и Деметры отправлялась на землю на полгода, и разлука только усиливала его чувства, наверное, грозному богу казалось, что каждый раз к нему возвращалась другая женщина, и все начиналось сначала, на самом деле это была вечная и единственная.
Средней – властелин морей Посейдон любил свою Амфитриту, долго ее добивался , словно она от него могла убежать, но не отказывался от других богинь и смертных– у него так и было Амфитрита и все остальные женщины.
Только он умел хранить тайну, а она была мудра, и лаской и нежностью всегда могла удержать своего грозного мужа. Главное, что из дальних странствий, забыв о своих похождениях, он всегда с радостью возвращался в ее объятья, и никогда не променял бы ее ни на какую другую.
Зевсу, младшему из богов, досталась безудержная страсть ко всем женщинам и богиням, которых он встретит на своем пути, и никакая Гера его никогда не остановит и не удержит, что бы она не делала, какие скандалы бы не закатывала, никогда и ничего не поможет, а беда в том, что она этого никогда не поймет и с диким упорством будет продолжать мстить любовницам и их детям.
Это Зевс заселил своими наследниками весь мир, и неустанно стремится все к новым и новым связям, готов всех женщин враз поцеловать…
Таковы и наши мужчины, редко кому из них, как грозному Аиду, достаточно одной женщины раз и навсегда, даже в короткой нашей жизни, уж не говоря о бессмертии.
Большинство, подобно Посейдону – любят одну, но стремятся ко многим в бескрайних просторах, и от этого нам всем никуда не деться.
И хотя подобных Зевсу только одна третья часть, но нам кажется, что весь мир заселен именно такими – нам они почему-то всегда достаются.
И ведь ничего удивительного, кто же согласится во тьме оставаться с Аидом, на всех не хватает Поседонов, да они почти всегда путешествуют, остаются скитальцами и бродягами.
Зато Зевсы вездесущи, они везде появляются первыми, опережая остальных, они неутомимы и безрассудны, для них все женщины прекрасны, и с любой они готовы провести бурную ночку.
А та, которая падает в его объятья, она ведь свято верит, что навсегда он останется только с ней, что она остановит Зевса и подчинит его себе. Это другим не удалось, а у нее все получится, потому что она неотразима, знает как это делается.
И слушая пылкие речи, только загадочно улыбается Афродита.
И что всем нам полыхающая Семела, перепуганная Ио, похищенная, брошенная Европа, беременная Лето, несущаяся в никуда на плывущем в океане острове и сотни, тысячи тех, кто тоже верил, что она Зевса остановит, удержит, и ей удастся то, что не удалось даже Гере.
Святая наивность – Зевс всегда в пути и вечно в поиске, никто и никогда его не остановит, а все мы лишь минутные эпизоды, в фильме, где он вечно главный герой. И другого нам не дано…
На свете счастье есть, но только для тех, кто выбрал себе в мужья Аида или хотя бы Посейдона, это с Зевсом оно невозможно, мы лишимся даже покоя и воли.
И хорошо бы понять это еще до того, пока он золотым дождем или белым лебедем ворвется в наш мир, потом будет поздно.
Пусть в темноту спускается Аиду,
И Персефону в бездну увлекает,
Пусть Посейдон на всех морях царит,
И уходя навеки, исчезает.
Но с нами Зевс и он заменит всех,
И с ним ночь страсти – это ли не чудо,
Наступит одинокий тот рассвет,
Но я о нем загадывать не буду.
Да с нами Зевс, он пылок, страстен, нем,
И кажется, что ты последней будешь.
Мечта любой, тот обнаженный нерв,
Познав который больше не забудешь.
Но вот уже в тумане бытия
К нам Посейдон еще на миг вернулся,
И тьму Аида принимаю я,
Чтобы только наважденья не коснуться.
Но он бежит повсюду за тобой,
Охотник вечной одичалой страсти,
Разрушит мир, оставит дом любой,
Всегда в чужой и вечно новой власти.
И мы опять , забыв и тьму и даль,
Готовы все простить, но не прощаться.
Как милых женщин мне порою жаль,
Им не дожить до света и до счастья.
Их ослепил отчаянно Олимп,
Где Гера встретит, козни нам даруя.
Но только Зевс единственный царит,
И подчинит бестрепетно любую
