Пять часов утра не лучшее время для размышлений. Не лучшее и не худшее, но думать мне совершенно не хотелось, поэтому я монотонно долбил макивару, привязанную к дереву, наслаждаясь утренней тишиной. Удар, еще удар. На периферию сознания проник шум мотора. Машина остановилась метрах в двухстах, водитель, не гася фары несколько раз посигналил. Фары, погасли, и раздался шум открываемой, а затем закрываемой дверцы. Пока человек грузно хрустел свежим снегом ко мне, я взял висевший на ветке домино[1] и надел на обнаженный торс.
– Бог в помощь, — негромко сказал он, не дойдя до меня пары шагов.
– Олег, пять утра. Все нормальные люди спят. И вообще, сколько раз я просил не упоминать имя господа всуе?
– Просил, — не стал отрицать он. – Извини, что побеспокоил, но дело срочное.
– Если бы ты только знал, сколько раз я слышал эту фразу. Что там, опять кто-то должен мне деньги?
– Нет. Моему двоюродному брату нужна помощь. У него большие проблемы.
– У всех большие проблемы в этом мире. А у тех, кто рвется решать чужие проблемы, проблемы становятся еще больше, — я натянул капюшон. – Ладно, зови.
Он протопал обратно к машине и вскоре вернулся с парнем лет двадцати, лицо которого украшали здоровенный синяк под левым глазом и рассеченная губа.
– Здравствуйте.
– Что стряслось?
– Понимаете, такое дело. Я двоюродный брат Олега, давно его не видел, живу в городе Д., работаю на заводе инженером, а тут объявили праздник двадцать шестого декабря и мэр…
– Давай короче, — подняв ладонь, остановил его я. – Не стоит тратить чужое время.
– Мэр приказал полиции забрать мою невесту, чтобы принести ее в жертву на площади! — на одном дыхании выпалил он.
– Как ты сказал, зовут вашего мэра?
– Драго. Он серб и…, — хруст поломанного дерева заставил его замолчать. Он потрясенно смотрел на мой левый кулак, с которого на снег капали черные капли крови. Снег под каплями шипел и испарялся.
– Поехали, мне надо собраться, — я взял прислоненную к стволу трость и похромал к машине.
Дорога до города Д. заняла три часа, проведенных в тишине.
– Как там тебя зовут? – обратился я к съежившемуся на заднем сидении парню.
– Слава.
– Полиция тебя ищет?
– Да, когда они пришли за…
– Довольно, — остановил его я. – Как говорил герой одного фильма, город новый, а история старая. И ты даже не представляешь, насколько старая.
Въезд в город перекрывали две машины полиции.
– Олег, если не съедем на базаре, то будем валить наглухо. А ты, Славик, заляжь и не высовывайся.
Навстречу шагнул раскормленный полицейский в капитанских погонах.
– Выйти из машины! – четыре автоматных ствола, нацеленных на нас спокойствия могли прибавить мало.
– Выходим. Работай капитана, я остальных, — вполголоса скомандовал я, открывая дверь и начиная неспешно выбираться из машины. Олег хлопнул дверью. Выбравшись, я оперся на трость и посмотрел на полицейских. Они невольно уставились на меня в ответ. Оно и понятно, не каждый день встречаешь монаха в подпоясанном толстой веревкой изрядно поношенном плаще с капюшоном.
Слева краем глаза ухватил мелькнувшее тело. Олег взял капитана в борцовский захват, вырваться из которого не было практически никакой возможности. Треск ломаемой шеи, стволы мучительно медленно начинают сдвигаться в его сторону, а я срываюсь с места. Длинная очередь из автомата уже мертвого капитана срубила еще двоих. Оставшегося сержанта убил я.
– Тачки отгони и потом опять перекрой проезд, — скомандовал я.
Сзади раздались странные звуки. Это рвало Славика.
– Ничего, привыкнешь, — утешил его Олег, садясь в полицейскую машину.
– Слава садись на переднее сидение, будешь дорогу показывать, — сгружая собранное оружие в машину, распорядился я.
Мы двинулись дальше по городу, повинуясь указаниям потрясенного Славика:
– Налево. Прямо. Прямо. Налево. А теперь до конца. Там будет площадь, а на ней здание мэрии.
– У вас всегда так малолюдно? – оглядывая пустые улицы, поинтересовался я.
– Просто все на работе сейчас. Без разрешения покидать рабочее место никому нельзя.
– Трудовая дисциплина, — усмехнулся Олег.
Машина выехала на площадь, которую лениво чистили сразу три снегоуборочные машины.
– И улицы у вас убирают, — продолжал Олег, притормаживая возле большого здания с двумя входами.
– Ну что пошли, — мы вылезли из машины. – Олег, АКСУ возьмешь?
– Нет, я лучше со своим, — он открыл багажник, извлекая помповое ружье Моссберг 500А. – А ты?
– Я по старинке, — опираясь на трость, захромал вверх по ступенькам. – Славик, возьми хоть ты – прикроешь с тылу, если что.
Двое охранников ЧОПа, стоявших возле рамки металлоискателя изумленно вылупились на нас. Я прошел между этими соляными столбами и двинулся к рецепшену. Сзади раздались два глухих удара – с таким звуком приклад врезается в череп.
Просторный лифт поднял на второй этаж. Напротив распахнувшихся дверей были монументальные дубовые двери приемной. Приоткрыв дверь, я скользнул вовнутрь
– Кто тебя пропустил сюда, убогий? — угрожающе поинтересовался горилла, делая шаг от двери кабинета мне навстречу.
Взгляд его переместился мне за спину, и я не стал терять времени. Мощный удар тяжелым ботинком со стальным носком в пах заставил его издать нечленораздельный вскрик и согнуться. Я сделал шаг назад и вновь ударил правой ногой навстречу сгибающемуся обезьяну, на этот раз в челюсти.
– Туда нельзя, там совещание, — полузадушенно пискнула секретарша.
– Сейчас рядом с ним ляжешь, — погрозил Олег, проходя к дверям.
Я вошел в распахнутую дверь. Он сидел во главе длинного стола – грузный и оплывший плосколицый человек в темных очках. Остальные видимо были городской элитой: полицейский генерал, армейский полковник, осанистый священник и еще какие-то персонажи.
– Все вон, — негромко сказал я в наступившей тишине.
– Ты, кто такой и что себе позволяешь? – первым пришел в себя полицейский. – Да я…
Заряд картечи, угодивший в грудину, заставил его заткнуться.
– Вон, — откинув капюшон, повторил я. На этот раз возражений не последовало. – Олег, присмотрите там за ними. Если что – валите.
Мы остались в кабинете вдвоем. Он неспешно снял очки, блеснув черными вертикальными зрачками в желтых глазах, и трижды хлопнул в ладони, аплодируя:
– Нашел меня все-таки. Молодец.
– А тебе нечего было высовываться. Сидел бы в своем болоте и не лез, куда не следует.
– Все такой же непримиримый? Да, кстати, может, выпьем за встречу?
– Нет.
– Жаль, хотелось продлить приятный миг, перед тем как расстанемся. Может, поговорим? – он явно издевался надо мной.
– Нам не о чем разговаривать.
– Столько лет не виделись и не о чем? Я вот мэром стал, прошу заметить, всенародно избранным, а ты чем сейчас занимаешься?
– Долги выбиваю.
Он клекочуще рассмеялся, тряся набухшим зобом.
– Выбиваешь долги? Получается, служишь Мамоне? Так чем тогда ты лучше меня?
– Чем лучше? Хотя бы тем, что не требую приносить мне в жертву девушек.
– Какая мелочь, — он пренебрежительно отмахнулся широкой ладонью. – Люди убивают друг друга пачками, а тут одна девушка в год.
– Хватит болтать, — я повернул ручку трости и со звоном из ее конца выскочил длинный острый клинок. Положив трость на стол, я стал развязывать веревку.
– Ты собираешься убивать меня этой зубочисткой? – он встал из кресла, оказавшись как минимум на две головы выше меня.
– Угу.
– Самому не смешно? — он одним движением разорвал костюм и сорочку на груди. – Пытаться убить меня этим шилом?
Расправил свернутые вокруг тела крылья. Крупные чешуйки, покрывавшие его мощный торс, и впрямь выглядели несокрушимыми. Я бросил веревку на пол и, сняв плащ, повесил на спинку кресла. Он снял перчатки, обнажив лапы с мощными когтями.
– А с лицом что делаешь? Грим?
– Немного пластической хирургии, немного искусственной кожи, немного грима, — он лениво обошел стол, приближаясь ко мне. – Еще не поздно передумать. Я собираюсь стать губернатором, а тебе могу оставить город, идет?
– Спасибо, не стоит, — я взял в левую руку трость, нацелив на него, а правой выдернул из-за спины заткнутый за ремень джинсов двуствольный обрез десятого калибра. – Святой Архангел Михаил, вождь небесных легионов, защити нас в битве против зла и преследований дьявола. Будь нашей защитой!
– Ты что, совсем тронулся? – он хохотал, глядя в стволы. – Забыл, что свинец не берет нашу броню. Вот поэтому мы и правим этим миром, что вы, фанатики со своим богом, не желаете развиваться. Где твой бог? Людям он давно не нужен!
– Да сразит его Господь, об этом мы просим и умоляем. А ты, предводитель небесных легионов, низвергни сатану и прочих духов зла, бродящих по свету и развращающих-души, низвергни их силою Божиею в ад. Аминь, — я спустил курки.
Хохот прервался, дракон смотрел на дымящиеся струи крови, хлещущие из ран в животе.
– Но как?
– Спецбоеприпас, — ухватив трость двумя руками, я с силой вонзил клинок ему в сердце. – А ты говоришь, не желаем развиваться.
Провернул клинок, глядя как от боли сужаются черные зрачки. Пара резких движений и в разрезе показалось еще бьющееся черное сердце. Вырвал живой дымящийся комок, подошел к окну. Убивший дракона сам становится драконом, — подумал я, жадно откусывая первый кусок сердца, с интересом рассматривая город. Текущая из разорванного когтями врага левого предплечья кровь постепенно из черной становилась красной, а окружающий черно-белый плоский мир обретал краски и объем.
[1] Домино (итал. domino, от лат. dominus — господин), плащ с капюшоном — зимняя одежда католического духовенства