Тортик

 
     Стоял упоительный дальневосточный вечер. Уставшее за служивый день алое солнце после трудового дня обессилено скатилось с золотых крестов целомудренных куполов Свято Никольского храма и утонуло в заливе Петра Великого. Природа начала потихонечку готовится ко сну. С сопок в переулки Владивостока, закрученных между домов в хитрые морские узлы, заспешили городские сумерки.
       Стали появляться первые загадочные звезды, готовые сторожить покой и сон дальневосточников. Серп молодой, сырного цвета Луны, прыгая, как зайчик старался облобызать весь небосклон. На улицах от света божественных небес начали зажигаться первые городские фонари. Город стал наполняться тайнами и загадками. Скрипучие трамвайные вагоны на переплетенных рельсах, как писал коренной одессит Исаак Бабель «лежали на улицах плашмя, как издохшие лошади». Был позади пик пассажирских перевозок. Общественный транспорт по Ленинской улице Владика шел почти полупустой, устало, волоча городскую темень за собой.
       Разудалая городская жизнь негласной столицы Приморья постепенно перемещалась с улиц на танцплощадки и в трюмы приморских ресторанов, где начиналась гульба с мордобоем до утра. Слабый прибой тихо стучался в гранитную набережную около Морского вокзала. Полярная звезда, освещая серебреным светом подводную лодку-памятник С-56, как компас четко показывала курс на север. В порту усталые краны, как гигантские цапли были привязаны к причалам.
      Портовые сооружения в вечерней дымке расплывающимися силуэтами напоминали полузатопленные корабли. Народ, торопясь, прятался в бетонные скворечники, чтобы быстро-быстро поклевать то, что достал за день и залечь с набитым чревом на диваны перед телевизорами для дальнейшего беспокойства за благосостояние семьи.
      Наполненный тусклым светом долгий, как воинская служба трамвай устало огибал бухту Золотой Рог. Впереди, на месте «Для пассажиров с детьми», женщина с четырехлетним пацаном на коленях задумчиво смотрела в потное окно. Мальчишка елозил, будто у него был ежик в коротких шортиках.
      На очередной остановке в переднюю дверь, входит мужчина средних лет в дождевике с капюшоном, с туристическим рюкзаком за плечами, удочками, рыбацкими снастями и садками в руках.  Малыш, увидев странно одетого дядю, застывает, как омлет на сковороде. Картавя и не выговаривая букву «Ры», по-детски непосредственно по-мальчишечьи звонко восклицает картавым дискантом на весь полупустой вагон:
      - Мааа! Смотли! Дядя ебак с ебалки едет! - после чего мамаша с удивительным мальчишкой исчезает как приведение из вагона.
      Наискосок от мужчины соннодремлюще сидит пожилая женщина, которая, склонив голову к окошку, не замечает проплывающий мимо нее вечерний город. По виду пожилого человека можно понять, что она очень устала за день.
      Рядом на ободранном пластмассовым сиденье стоит, перевязанная красивой тесемкой большая коробка с названием «Торт». В вагоне после выхода матери с ребенком по-прежнему продолжает стоять умиротворенная атмосфера. Уставшая тетка-кондукторша, перевязанная служебной сумкой на задней площадке, тихо дремала, посапывая в рулон билетов.
      Тишина нарушается на очередной остановке, когда в трамвай как стая задиристых воробьев влетает шумная ватага молодых ребят и девчат. Они оживлены и добродушно возбуждены. Одни в руках держат цветы, другие - бутылки с вином, пакеты с едой и небольшого размера коробочку с тортом. Звучат добрый смех и цивильные шутки. Молодежная компания, уютно располагается на сидениях позади старушки, которая «уйдя в себя» на шум молодых никак не реагирует, продолжая так же молча и задумчиво смотреть в черное окно, где клубился темнотой городской вечер.
      Городская усталость безуспешно бьется в трамвайное окно. Внимание ребят привлекает живописная коробка с тортом пожилой женщины. Видно, что молодежь, молча взглядами между собой сравнивает размеры коробки своего рахитичного тортика и огромного и пышного чужого. Разница в них видна невооруженным взглядом, причем не в пользу торта ребят.
      Видно, что в головах архаровцев рождается проказная идея. Ребята незаметно от бабушки быстро и ловко подменяют ее коробку с тортом на свою. Молча, как крысы с корабля, стуча худыми лопатками о поручни, на очередной остановке сматываются сквозняком из вагона. Все происходит так быстро и стремительно, что окружающие пассажиры не успевают даже пукнуть и предупредить пожилую женщину о дерзкой выходке ребят. Трамвайная дверь хлопает, как выстрел из выхлопной трубы.  Все цепенеют от дерзости и неожиданности.
      Пассажиры видят, что пожилая женщина встрепенулась от своих тяжелых дум. Не спеша, повернулась к коробочке, удивляясь ее маленьким размерам. С любопытством, развязав чужую бечевку, непонимающе смотрит на яркосладкое и кремовопесочное содержимое тортика.
      - А г-где моя к-кошечка? - в грустном взгляде старушки можно было увидеть море грусти и скорби.
      Люди начинают сочувственно качать головами, понимая, что старушка в коробке из-под торта перевозила домашнюю любимицу. Теперь этот стоящий перед ней пусть даже красивый и вкусный тортик все равно не заменит ей общения и ласки ее пушистого четвероногого друга.
      Пассажиры еще не догадывались о второй половины фразы, которая прозвучала в оглушительной тишине.
      - Я так хотела ее по-человечески похоронить!