- Ну, и чем мы занимаемся? - грозно спросил главный редактор у вдруг растерявшихся Алекса и Грега. Хотя, почему грозно? И совсем не грозно, а так, очень даже душевно. Но почему-то любые слова в его устах, независимо от того, как он их произносит, в мгновение ока приобретают непонятно откуда взявшийся грозный оттенок (кто был в подчинении, тот знает). А ведь спроси его внучку, столь ли страшен ее дедушка, то она, рассмеявшись, ответит вам: конечно, в особенности тогда, когда она его спящего разрисовала красками.
Наши же властители дум, до этого так вальяжно себя чувствовавшие, и так ярко озвучивавшие свои мысли вслух, вдруг потеряли дар красноречия, и несколько туманно, без эксцентрики заявили, что рассматривают новые поступления. Кстати, главный, как и все другие работники издательства, был не в курсе того, что наши герои нарекли себя новыми именами, и по старинке использовал при обращении к ним старую урожденную версию их имен. Что, в некотором роде, их не устраивало. Но что они могли поделать, и им приходилось терпеть и ждать, когда слава новых имен возобладает, и тогда уж она сама заявит о себе вместо них. А сейчас, так уж и быть, придется потерпеть, тем более, если в зарплатной ведомости вы также прописаны под прежними именами, а это уже ситуация несколько обременительная для вашего желудка.
Впрочем, Алекс нашёл выход из этого положения, и стоило главному обратиться к нему: Алекс… - как он не давал тому закончить свое предложение, а перебивал на полуслове, заявляя что-нибудь в таком роде:
- Да-да, слушаю внимательно.
После чего он с довольным видом смотрел на Грега, как бы говоря: видел, как я его поддел. На что последний, не обладая такой ловкостью, да и его имя не позволяло проделывать такие манипуляции, отводил взгляд в сторону, делая вид, что он ничего так и не заметил.
А между тем, главный редактор задал трудовой ритм нашим работникам, и Алекс с Грегом, отбросив свои планы, принялись выполнять служебные обязанности, пока первый перекур не навёл Алекса на мысль.
- А ведь это мысль, - многозначительно заявил он Грегу, который, посмотрев по сторонам в попытках отыскать это воплощение мысли, не совсем понял, к чему относятся эти слова Алекса.
- Нам нужно выбрать и задать нужный ритм нашему повествованию.
- Это типа такой, какой задал тебе главный? - вставил Грег.
- Ну, тут, без моей внутренней готовности трудно что-то задать. Так вот скажи, что такое песня, по-твоему? - спросил Алекс и, не давая ответить Грегу на поставленный им же вопрос, продолжил.
- Да, это своего рода история, сокращенная до очень короткого времени, но всё же, имеющая свою законченность, где музыкальное сопровождение придает ей эмоциональность, которой трудно добиться при длинном изложении всей истории, и которая при более длительном звучании, возможно, утратит все свои так трогающие душу эмоциональные всплески. А теперь давай разберем, из чего состоит сама композиция. Так текст песни, это сокращённая история, вобравшая в себя самые яркие моменты, которые, при этом не теряют смысловую нагрузку. Затем следует музыка, появлению которой на свет, мир обязан таланту гения сочинителя. Но есть ещё третья немаловажная составляющая песни, а именно - музыканты, от подачи которых и зависит жизнь самой песни. Так вот, здесь-то и надо более внимательно рассмотреть, из кого, и из чего складывается создание песни. Ударник задает основной тон композиции, на его ритме и держатся все остальные инструменты, задействованные в исполнении песни.
- А если это исполнение, а капелла? - вставил своё Грег.
- Ну, ты всегда перебьешь, и не дашь договорить! – недовольно ответил Алекс.
- А что непонятного-то, зная твою увлеченность ударными инструментами, несложно догадаться, что ты будешь заявлять об их ключевой роли в исполнении песен. Только мне не совсем ясно, к чему ты ведёшь весь этот разговор.
- На, смотри, - произнес Алекс, протягивая Грегу тетрадку. После чего последовал естественный вопрос: «Что это?», анализу ответа, на который, мы уже потратили один небольшой абзац, но, видимо, данная вопросительность передается воздушно-капельным путем, и Грег, находясь в близком контакте с Алексом, не мог не заразиться от него такой особенной смышленостью.
- «Неистовый город», - прочитал Грег, и ещё раз спросил у Алекса.
- И что это?
Что говорит нам, о мутации этого вируса вопросительности, который имеет свойство ухудшать умственные способности зараженных.
- Это я попытался раздвинуть рамки песни в полноценный рассказ. Не знаю, как оно у меня получилось. Почитай, а потом скажешь, что вышло. И ещё, для полного понимания, где авторские слова, я выделил их жирным шрифтом. Так что, всё идет без нарушения авторства на неё, - сказал Алекс.
- Ладно, я возьму её домой. Там и прочитаю, - ответил Грег, чем немного облегчил жизнь авторскому я Алекса, которое весьма нервно относилось к оценке его стараний на ниве творчества, но, опять же, при этом оно уже начало сгорать от нетерпения, ожидая какой вердикт ему будет вынесен. На вердикт, впрочем, ему плевать, талант ведь никогда не могут оценить по достоинству, так что недооценка - это и есть основная оценка, выносимая начинающему писателю, который когда-нибудь ещё посмеется над теми, кто недооценил его вовремя. А если Грег, вдруг окажется из той же когорты злопыхателей, то, пожалуй, им будет трудно в дальнейшем работать совместно в этом отделе. Хотя, меня это совсем не волнует, ведь я же знаю цену своим словам.
- Знаешь, что я подумал? - заявил Грег, немного напугав Алекса, решившего, что он передумал откладывать чтение, и начнёт прямо сейчас.
- Нет, - волнительно ответил Алекс.
- Мне кажется, что нам стоит пойти чего-нибудь перекусить. Как ты на это смотришь? - спросил у Алекса Грег, который, надо признаться, всегда был не прочь, не только посмотреть, но и принять деятельное участие в этом процессе. Ведь одними смотринами сыт не будешь, да и, пожалуй, только зазря вызовешь поступление желудочного сока, который, не найдя для себя того, что можно растворять, не поймет ложность тревоги, и начнёт, почём зря сжигать своим напалмом слизистую оболочку вашего желудка. Который, в свою очередь, не сможет ему ничего противопоставить, и покраснеет от стыда за вас, поселившись на улице Гас, где в случае вашего дальнейшего пренебрежения к нему, у него выработается язвительность к вам, и следующим шагом которого, будет переход на устрицы и, в конце концов, он остановится на раке.
- Знаешь, а ведь каждый витамин, поступающий в твой организм, не только отвечает за налаженность работы организма, но также формирует и направляет твою мысль в определённую сторону, - начал разговор Грег, выйдя из кабинета вслед за Алексом.
- Это ты типа про шоколад намекаешь, с наличием в нем эндорфина, этого гормона счастья? - ответил ему Алекс.
- Ну, шоколад это только один из наиболее известных примеров, правда, скорее завязанный на рекламе самого шоколада. Я же имею в виду, что употребление определенных продуктов, способствует созданию своей характерности на данный период времени, связанный с этим продуктом, при этом имеющим свой оттенок настроя, или же настроения, - ответил Грег.
- Ну, не знаю, что и сказать, но у меня после плотного обеда всегда один настрой - это непреодолимая тяга ко сну. И ведь как бы ты не пытался противостоять ему, всё равно ничего не помогает. Надо поспать, и всё. А тут ещё этот ведущий редактор ходит и воду мутит, - заявил Алекс, увидев ведущего редактора, который, по его мнению, был чересчур ведущим. Да какое там ведущим, скорее подгоняющим, который своей чрезмерной активностью вносил разброд и шатание в ряды редакторского состава, особенно по понедельникам, когда и так требовалась огромная сила воли, для того чтобы собрать себя после весьма зажигательно проведенных выходных.
Но не только это вызывало неприязнь к нему, ведь собственно утро понедельника, всё-таки ваша частность, просто многие небезосновательно считали, что сей новичок, трудно сказать каким образом занявший эту должность, совсем не питает уважения к редакторскому составу, хоть и числится его ведущим звеном. Нет, многим казалось, что в своих предпочтениях он склоняется скорее не к творческому подходу к работе, а принимает сторону коммерческой составляющей, что дает повод думать, что под личиной редактора однозначно спрятался денежных дел мастер. О чем уже открыто высказывались некоторые редакторы, сидя в какой-нибудь пивной. И не дай бог, случись зайти в эту пивную ведущему редактору, когда там сидели его коллеги по работе, то, пожалуй, ему не отделаться от тёплого приема весьма разгоряченных сотрудников, которые не отступятся от ранее сказанных слов, и со всей критичностью заявят, как они его любят и уважают. После чего каждый из них постарается чокнуться с ним, и тем самым выразить свое особое доверительное отношение.
Но стоит ведущему редактору покинуть это совместное сборище, как сидящие посмотрят друг на друга с хитрыми минами, и поспешат заверить своего визави в том, как ловко они его поддели, и что в понедельник наверняка не только их будет шатать и мотылять в разные стороны, но и этого простака, ведущего редактора. Но, как оказывается, ведущий редактор тот ещё крепкий орешек, да, к тому же, не помнящий добра, который ещё с большим рвением накинулся на вас, с утра проснувшегося на полу после так удачно проведенного вечера, и еле добравшегося до работы.
А почему же у него такая власть, и почему бы взять, да и не послать его, предположим, к чёртовой бабушке? Да просто дело в том, что он находится в родственных сношениях с этой чёртовой братией, в частности, с нашим издателем, который, как говорят, крутится в таких кругах, для которых уже заготовлены, естественно по-родственному, ответственные места среди чёртовой братии, правда, уже по работе с клиентами в тех девяти кругах. Которые так ожидают их прибытия для дальнейшей работы по специальности, так что, наш издатель тот ещё ценный кадр, от которого зависит наше сосуществование в стенах этого издательства.
Герман - вы только вслушайтесь в это имя. Хотя, я вот вслушался, и ничего. Имя себе как имя, ну, это просто мне не выпала честь работать под началом столь убедительно-настойчивого начальника. Который всегда старался убедить вас в вашей не столь большой усердности при выполнении работы, что давало повод для его иносказаний, которые уж очень больно сказывались на вашем я.
Конечно, Пушкин, используя это имя в своей повести, что ему и простительно, совершенно не знал нашего столь въедливого ведущего Германа-редактора, который, впрочем, тоже был не прочь узнать секрет трех карт. Пока же, он их, правда, в свободное от работы время, пытался выбрать для себя через всемирную сеть нелегальных казино, о чём, впрочем, он не распространялся. Хотя, надо заметить, что именно Пушкин открыл для мира новую человеческую плеяду под именем Герман, особенностью которой является, не считаясь с потерями, естественно только с вашими, безудержное стремление к своей цели. Впрочем, правила не столь крепки, если в них нет исключений, так что ты, сосед, с таким же именем не обижайся, и живи дальше без цели.
- Но почему так случается? И неужели основы
