Дубль-1.Заговор.
Существование некоторых мест на этом свете, обусловлено … Нет, не чем-то или какой-нибудь необходимостью, а просто они, так сказать, обусловлены сами собой. Что, конечно, звучит не то что, не понятно, но даже несколько загадочно-странновато, отчего сразу же возникает желание полюбопытствовать, а что это за места такие. А ведь между тем, при упоминании этих мест, как раз стояла обратная задача, попытаться не вызвав интереса к ним, как и к тем, кто посещает эти таинственные места и мимоходом, как это мы делает во всякий обычный день, без задержки миновать их. В чём, натуры проницательные и читающие, как в строке, так и между строк, уже усмотрели то, что было, не слишком мастерски спрятано в них. А именно непримечательность этих мест, которые в свете, нет, не событий, хотя пребывающие в этих местах люди, определяют эти события, а так сказать, в том самом высшем свете, почему-то, называются закулисьем.
Что, по мнению современных работников антуража, уже давно забывших, когда в последний раз, они видели эту, так называемую кулису, совершенно не так, ну а для самих собирающихся за этими мифическими кулисами, это и вовсе не имеет значение, когда у них дома стоят жалюзи.
Хотя возможно, наш подход к обозначению этих мест, принципиально не верен, ведь всем же известно, что не место определяет человека, а человек место. Ну, а используя, как навигатор, эту старинную истину, можно будет, без лишних вопросов, определить нахождение этих загадочных мест, где на единицу площади, концентрируется глобальное количество принимающих решения людей. А таких, если по топ-секрету вам сказать, насчитывается, хотя нет, употребление такого счётного слова, по отношению к ним будет нелепо (ведь считать, имеют право лишь они), в общем, резюмируя, остановимся на нескольких единичных экземплярах. Которые соврать нам не дадут, да что там соврать, а лишнего слова сказать не позволят (ой, как всё-таки сложно с ними), так вот, они иногда порой своим присутствием и определяют эти самые, скажем так, самые неприметливые и по большей части, замызганные места. А что поделать, когда они отражают в себе печать нахождения в них и на них, носителей этих крепких задов, людей-принимающих-решения.
Так, в одно из таких мест, пройдя все заслоны, стоящие на пути к нему, размеренным шагом, в целях секретности, видимый нами только со спины, направлялся всего неизменного и среднего вида, совершенно незнакомый, одно только понятно, что человек. Этот совершенно незнакомый человек, не имел при себе никаких, не проверенных охраной вещей, разве что кроме своих потаенных мыслей, о которых он, опять же не собирался распространяться. Ну, а что он имел при себе из проверенных вещей, то это была не слишком толстая и не слишком худая, так ближе к среднему папка, которая служа для переноса деловых и просто бумаг, также не могла использоваться в виде смертоносного оружия.
Совершенно незнакомый человек, прижимая к себе папку и прижимаясь к самой середине этого заведения типа кафе, концентрируя своё внимание на всём том, что ему попадалось на пути, постепенно достиг нужной кабинки. И хотя его цель, спустя его проход через помещение зала кафе к нужной кабинке, можно сказать, была достигнута, он, тем не менее, не спешил объявить своё прибытие сюда тому, кто там был внутри кабинки.
Совершенно незнакомый человек постоял, перевёл дух и после того как посчитал до двадцати, постучал-таки в дверь кабинки. (Он не отличался большой выдержкой, и следуя рекомендациям своих инструкторов, использовал этот счётный прием, для контроля над собой)
- Я слушаю. – Послышавшийся с той стороны двери кабинки старческий голос, своим туманным ответом, не то что не прояснил ситуацию для совершенно незнакомого человека, а определенно поставил того в затруднительное положение.
- Проверяет мои умственные навыки.- с этой мысленной ухмылкой, покачал головой совершенно-незнакомый-человек. Да он, в общем-то, ожидал, что разговор с принимающим-решения-человеком, будет не простым и потребует от него, применения всех своих знаний и способностей.
- Это я.- не заходя внутрь, совершенно-незнакомый-человек использовал эту свою многоликую заготовку (пора уже его аббревиатурить: «СНЧ»). - Пусть попробует просчитать, кто этот я.- усмехнулся СНЧ.
- Заходи.- ответил человек-принимающий-решения, чем поразил СНЧ скоростью своего подсчёта и принятию решения, позвать его к себе в кабинку. После чего СНЧ, ни секунды не медля, а то ещё передумает (вишь, как быстро принимает решения), открывает дверку кабинки и втягивается внутрь неё.
- Ну чё, встал. Заставляешь нас выгибать шеи. – не успел СНЧ даже осмотреться, как тут же был застигнут врасплох, приближенным к телу человека-принимающего-решения. Что и говорить, а в таких делах всегда нужно быть начеку.
- Садись.- видя неуверенность СНЧ, человек-принимающий-решения развевает, правда не окончательно, его сомнения.
– Куда, садиться-то? – совершенно-незнакомый-человек, окончательно запутался и в своем исступлении, уже готов сесть на краешек дивана, а не как ему должно, на пол. Что он, зажмуривши глаза, и делает, ожидая грозного окрика и леща по шеям. Но проходит мгновение, а удар всё заставляет себя ждать, что в свою очередь заставляет СНЧ приободриться и он, открыв глаза, наконец-то, может лицезреть этого, столь всемогущего человека-принимающего-решения.
Ну, а когда лицом к лицу встречаешься с такого рода людьми, а не то что, с каким-нибудь во всей своей славе ангелом небесным, когда тебе, для того чтобы не ослепнуть, приходится зажмурившись пасть ниц, нет, тут дело такое, и если что, то тебе одним ослеплением и даже оскоплением не обойтись. И тут нужно держать нос востро, строго ниже фарватера, устремлённого на тебя взгляда. Ну а сам твой взгляд, как в случае со встречей с ангелом небесным, дабы он не оказался последним, должен быть слегка прикрыт веками и опущен вниз. Что и проделал СНЧ, прищурив свои глаза сквозь свои контактные линзы, которые после их проверки на предмет наличия жучков, были возвращены ему обратно, на своё прежнее место в глаза.
И хотя СНЧ ожидал увидеть большего, что конечно, говорит о его дерзости по отношению к сильным мира сего (вследствие чего, всё больше принимает актуальность вопрос о проверке мыслей подчиненных), он, тем не менее, не роптал, а спокойно принял существующую реальность. Правда, если посмотреть на ситуацию с его стороны, то, пожалуй, даже можно будет выразить своё согласие с ним. Ведь человека-принимающего-решения, находящегося в дальнем угловом углу дивана, само собой покрытого тенью неизвестности, в свете единственно стоящей на столе лампы, действительно было мало, нет, лучше сказать, не много видно.
Человек-принимающий-решения, как увиделось, а ещё больше не услышалось СНЧ, пока что, ничего не имел против его присутствия здесь. Когда как сидящий справа от него, приближенный к его телу, всем своим видом, вызывающим желание врезать ему, как раз, скорее всего, имел много чего против него.
Человек-принимающий-решения, между тем, не имея своего права за просто так зря время терять, не предавался безделью, сворачивая бумажные самолетики, как мог бы предположить, какой-нибудь склонный к умственному безделью, никогда не принимающий решения за себя, так себе человек. А держа в руках мини магнитную коробку шахмат, предавался своему раздумью над сложившейся ситуацией в этом шахматном поле битвы. И если человек-принимающий-решения в данный момент был склонён над своей шахматной доской, то приближенный к его телу, однозначно подверженный вспышкам самоуверенности, которое даёт осознание своего такого близкого места к человеку принимающему решения, как раз не был к чему-то склонен. И он выпрямившись на сколько позволял ему позвоночник, с наглым видом закинув ногу на ногу (и это при самом!) и сложив на груди руки крест накрест(что говорит о конфессиональных пристрастиях, этого современного крестоносца), пристально взирал на совершенно-незнакомого-человека.
И хотя изучающий взгляд крестоносца, много о чём говорил, тем не менее, никто в этой комнате, не спешил говорить, что совершенно-незнакомым-человеком, согласно своим воззрениям, было воспринято за новое для себя испытание. Так сказать, проверкой на его стрессоустойчивость. Ну, а сама проверка заключалась в том, что никто его не замечает и он, сидя оплёванный этим пренебрежением к своей персоне, должен сохранить силу своего духа и не сорваться, либо на крик: «За кого вы, меня тут держите!», либо с места, вон отсюда.
Когда же СНЧ, решив поправить затёкшую ногу, уже был готов сломаться, то к его неожиданному счастью, человек-принимающий-решения подал голос:
- Ну и задал же он мне задачку.
В результате чего, позволил СНЧ, подлецу и невыдержанному человеку, сменить свою опорную ногу. Что же касается самого высказывания человека-принимающего-решения, в котором виделась непозволительная по отношению к нему хитроумность незримого противника, то спешу вас успокоить и заверить вас в том, что со стороны человека-принимающего-решения, вам пока что, ничего не грозит. Ведь он играл сам с собой (интересно было бы посмотреть, на осмелившегося не отказать ему, и стать по другую сторону шахматной доски).
- Знаешь, нет более сложного противника, чем ты сам.- видимо его сегодняшний, он сам противник, столь хитроумен и замысловат, что человек-принимающий-решения, восторгаясь такой ловкостью, на которую способен он сам, не выдержан и словоохотлив. Что заставляет напрячься крестоносца, держащего наготове в одной из прятанных в свой грудной крест рук, очень острый, с зубчиками на конце, столовый нож. Ведь кто знает, может выданная информация человеком-принимающим-решения, не была предназначена для ушей этого СНЧ и значит, придется лишить его, этого лопоухого орудия слежки.
Правда и сам СНЧ, тоже ни мало взволновался и даже слегка припотел, от всего сказанного человеком-принимающим-решения. Чему, надо сказать честно, способствовала не совсем, а совсем не правильная расстановка акцентов СНЧ, в услышанном им. Где он, однозначно попутав берега, увидел в этом, «ты сам» замечании человека-принимающего-решения, намёк на него.
–Ну, а что я мог подумать? – спустя годы, на пенсии, СНЧ покуривая самосад, самоотверженно делился своими воспоминаниями.
- Ведь не мог же он, обращаться с собой в такой фамильярной, «ты» форме. А ко мне, сидящему напротив (значит «противник»), это обращение обоснованно подходило.
Что, конечно же, вызывало изумление на лицах желторотых, гепатитных стариков, ничего такого в помине не слышавших. Правда и среди них, были те, кто курил свои и значит, был оппозиционно к Петровичу настроен (каждый выходящий на пенсию суперагент, в былую имеющий вместо имени какой-нибудь позывной или аббревиатуру, возвращается к своему данному при рождении имени) .
- Брехня! – дерзко заявляет Макарыч, которому тоже есть что рассказать. Что, конечно же, немыслимо слышать всякому правдивому человеку, которым был Петрович, тут же принявшемуся от возмущения закашливаться. Но Петрович, не смотря на стоящую радость в глазах Макарыча, всё-таки справляется со своим стойким кашлем, который он заработал во
