Дождь тупо-тупо,
очень тупо,
а сегодня по – особенному тупо,
барабанит по стеклам, смывает мысли, не дает им возможности оформиться во что - нибудь более или менее складное и понятное для понимания.
Низкое небо,
такое низкое,
чего обычно не бывает,
вплотную придвинулось без предупреждения. Нет, не обнять и защитить, а из желания своей тяжелой серостью надавить, выдавить или раздавить. Не дает сделать вдох, и сердце замерло в тревожном ожидании. Пытаешься всеми силами души, мысли, сознания вырваться и найти хотя бы маленький просвет в этой весенней непогоде, а она только гонит все дальше и дальше...
Листики,
маленькие нежные листочки,
вестники наступившей весны,
только – только проклюнулись, их почти незаметно. Только зеленые пружинистые стволы являются доказательством вновь начавшейся жизни и движения живительной влаги, которой теперь такой избыток, что могучие великаны вдруг не выдержат и лопнут от напряжения внутри и снаружи.
И серые,
растрепанные зимними морозами,
птичьи гнезда висят на тяжелых ветках,
представляя собой чудовищное воплощение вороньей архитектуры. Покинутые, они, возможно, так и останутся пустовать. Ведь никто не знает о том, куда занесла “нечистая” их жителей. Возможно, они сделали попытку догнать своих молодых, поставленных на крыло, птенцов. И, задохнувшись, уселись набраться сил, а подняться так и не смогли. Может, нашли тихий приют. А, может, решили полететь выше обычного...
И сквозь водную пелену
ищу глазами на серых сухих степных кочках
белые крапинки первых подснежников с запахом детства
и желтые лютиков, называемых почему – то “куриной слепотой”,
и не нахожу, не нахожу, не нахожу...
Они прячутся – прячутся, так же, как и я, от ледяного ветра и тяжелых капель. И я кутаюсь и не согреваюсь, и нет возможности согреться. И только кокон дождевика спасает от порывов пронизывающего до костей холода и одиночества.
Приближаюсь к покинутому когда – то городу,
и зреет, и созревает, и рождается тошнотворное чувство,
подступающее спазмами к горлу.
“Здесь жила не я, не Я, НЕ Я,
а совершенно другой человек.
Меня здесь нет. И нет нигде”.
А дождь, оказывается, бывает не только из воды, а из мыслей, десятков, сотен мыслей, падающих тупо на стекла окон...
“Пускай с утра задерживают рейсы сплошные грозовые облака.
Сквозь них пробьются, словно эдельвейсы четыре габаритных огонька” ...
Где же вы, мои габаритные огоньки?