Произведение «Провинциальный чиновник» (страница 1 из 2)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Рассказ
Автор:
Баллы: 2
Читатели: 797 +1
Дата:
Предисловие:
В наше сложное время у многих стало привычкой всячески сетовать на судьбу.

Провинциальный чиновник

                              
   В наше сложное постсоветское время у многих уже стало привычкой всячески сетовать на судьбу. Кто-то говорит о неладах на работе: конфликты с начальством и небольшая зарплата, кто-то вообще безработный, у кого-то неустроенность быта… Каждый находит на что он может посетовать, а цель, большей частью, одна: постараться быть незаметнее, не пробудить ненароком чью-нибудь черную зависть – это опасно.
   Не у нас, а где-то там, в расфранченной Америке стремятся представить жизнь своюлучше, чем она есть. У иного куча долгов, он на гране банкротства, дома больная жена и нечем платить за лечение, а спроси у него, как дела (хау ду ю ду, на их языке), сразу - улыбка до самых ушей и стандартный ответ: у меня все о-кей! Все замечательно, все вери велл!
   А у нас по-другому. У нас на подобный вопрос начнут непременно канючить. Так сейчас принято, считается, гораздо практичнеевыглядеть бедным и больным, чем богатым и здоровым.  Стараются представить себя бедной овечкой даже и те, у кого чемоданы трещат от валюты, натасканной в них под сенью коммерческих и прочих таинств. И чем больше таких чемоданов, тем больше хозяева их стремятся быть незаметнее.
 
   У Викентия Фролкина все хорошо. И дома, и на работе, но он также в силу окружающей обстановки и прирожденного благоразумия предпочитает не распространяться об этом. На вопрос о делах он уклончиво говорит: «Да так, как, наверно, у большинства – усредненно», а ответ о состоянии здоровья, прячет в формулировку: хуже, чем было, но лучше, чем будет. Ему тридцать два, он имеет квартиру в центральном районе, легковую машину, гараж рядом с домом, покладистую жену и двух ребятишек.
   Фролкин заведует канцелярией в мэрии города.Сюда он попал благодаряудачному для него стечению жизненных обстоятельств, которые, как известно, удачно стекаются при воздействии родственных и приятельских связей. Так случилось и с ним. Три года назад Петр Петрович Ермохин, родственник Фролкина, издавна возглавлявший канцеляриюмэрии, в преддверии своего ухода на пенсию, устроил к себе Викентия, сначала исполнителем разовых поручений. Под опекой искусного покровителя и наставника Фролкин быстро освоил канцелярское дело, и без проблем был назначен на место Ермохина при его увольнении.
   Повышением Фролкин был, конечно, доволен, хотя и не грешилчестолюбием. Он полагал, чточеловек, не претендуя на большее, должен добросовестно исполнять те обязанности, которые возложены на него. Он не понимал карьеристов и прочих амбициозных людей. Не понимал он и тех, кто чрезмерно, по его разумению, превозносит одаренных счастливцев, пусть даже гениев.
- Гений - это от Бога, - сказал он однажды такому фанату по поводу памятников,- так же, как красота и уродство. Что же, если ты родился красивым, то тебе - памятник?.. Тоже и гений: он – делает все без напряжения сил, непроизвольно - как дышит! Он как птичка поет, потому что по-другому не может, и ему еще памятник!.. Вот, если ты упорным трудом достиг поразительных результатов, тогда – пожалуйста!
   Он твердо оставался при мнении – слава только труду!
   Фролкин ценит свою не хлопотливую должность: она соответствует ему по характеру и позволяет быть в курсе всяких событий, происходящих в их небольшом окраинном городе, а иногда даже влиять на ход этих самых событий. Он и его сослуживцы, персонал местной мэрии, работой были загружены по самые уши. Не героической, но повседневной и нужной, и выполняли ее, пребывая порой в кабинетах сверх нормативного времени.  Рядовые чиновники – это винтики в сложном управленческом механизме, они в нем просто необходимы, и Фролкин считал несправедливым и очень обидным, когда слышал, как в неурядицах, происходящих и рядом, и в центре огульно обвиняют аппаратных работников. Всех, под гребенку.
   Вот и вчера, в воскресенье, проходя через рынок, Фролкин оказался невольным свидетелем, как толпа горожан зло поносилачиновников за безудержный рост цен на продукты. Чего только он здесь не услышал! «Плодятся, как кролики! Развелось много, а толку в них мало! Бюрократы, коррупционеры, казнокрады, взяточники!». И это лишь малая толика из сказанных слов.
   Агрессивность толпы его чрезвычайно расстроила.  Он долго не мог заснуть, мысленно спорил с кем-то о роли чиновников, кому-то доказывал свое мнение. «Конечно, мы не космонавты, не сталевары, - думалось Фролкину. -  Но и без нас, незаметных трудяг, не обойдутся ни космонавты, ни сталевары». И в понедельник, уже на работе, сидя за канцелярским столом, он продолжил полемизировать с потенциальными оппонентами.
 
   Виртуальный затянувшийся спор прервала работница мэрии, стремительно вошедшая в кабинет.
- Вот, - возбужденно сказала она, потрясая бумагами. – Жалоба. Только что поступила! Ни обратного адреса, ни разборчивой подписи. Что делать мне с этой бумажкой?..
    Фролкин вздыхает и надевает очки. Листок, вырванный из школьной тетради, был исписан с обеих сторон и имел заголовок: «Жалоба». Подпись в конце расшифровать было, действительно, невозможно.
- А что на конверте?..
   Нужной информации не находилось и там. Фролкин, кладет конверт аккуратно на стол и вновь обращает взгляд на листок. Жалоба была на местного предпринимателя по фамилии Лялин.
- Что делать, что делать?..  Ты ее зарегистрировала?..
- Нет. Сначала решила вам показать.
- Вот это правильно… С такими бумагами не следует торопиться. Всегда успеем зарегистрировать… Оставь пока у меня… Я подумаю…
 
   Женщина вышла из кабинета, а Фролкин приступил к детальному изучению листка.
   В жалобе говорилось о причастности Лялина к торговле подозрительной водкой, которую ему, если верить этой бумаге, привозили с Кавказа целыми фурами. Водку он сразу распределял по торговым ларькам. Были указаны даты, номера машин, места их разгрузки. По словам автора жалобы, он обращался в полицию, (давался адрес полицейского отделения) но там мер не приняли. Данное письмо в мэрию автор просит считать этапом, после которого, если и здесь не будет принято мер, он оставляет за собой право обращаться в более высокие инстанции.
    Фролкин позвонил в полицейское отделение и выяснил, что обращение к ним действительно было, но поскольку оно поступило без разборчивой подписи и без указания обратного адреса, его оставили без внимания.
- Анонимками не занимаемся, - был лаконичный ответ.
   И перед Фролкиным была анонимка, но он не торопился от нее отмахнуться, он набрал номер домашнего телефона Лялина, который нашел в изрядно потрепанном справочнике. Дома того, естественно, не оказалось, отвечала супруга, и через нее удалось разыскать его в какой-то адвокатской конторе.
- Господин Лялин?..- уточнил Фролкин, услышав голос по номеру мобильного телефона, сообщенному женой бизнесмена.
   После слов подтверждения, Фролкин представился:
- С вами говорят из мэрии города… Фролкин Викентий Борисович.
- Слушаю Вас, Викентий Борисович, - пророкотал приятным голосом Лялин. – Возникли проблемы?..
- У нас – никаких… Хотелось бы, чтобы и у вас они не возникли…
- Вот даже как!..
- Именно так. К нам поступило письмо. Оно от частного отправителя, но в нем вопросы не частного толка. Они касаются вас. Выберите удобное время и загляните ко мне, в канцелярию мэрии. Я хочу, прежде чем дать этой жалобе ход, кое-что уточнить.
- Жалоба?.. – переспросил встревоженноЛялин. - На меня?.. От кого?..
- Давайте не будем по телефону об этом… Жду вас у себя в канцелярии. Постарайтесь не откладывать… Сами понимаете: легче загасить искру, чем пламя…
- Буду немедленно…
 
  Лялин, полноватый низкорослый, мужчина выглядел озабочено. Фролкин изложил ему содержание жалобы, с указанием торговых точек, номеров автотранспорта, времени разгрузки и сразу заметил, что озабоченность Лялина перерастает в тревогу.
- Поклеп! – нервозно отреагировал он. - Происки конкурентов!.. Была как-то машина с спиртными напитками, но все по закону! Сертификат, накладные, акцизы - все как положено… Я мог бы сюда привезти документы, если бы вы сказали по телефону…
 
   Лялин говорил убедительно, и Фролкин, начав ему верить, задумался: надо ли верить анонимному автору?
   Лялин понял его заминку по-своему.
- Кляуза голословная, но мне очень не хочется, чтобы она обсуждалась. Нельзя ли как-то ее заморозить?.. Я, понятное дело, в долгу не останусь…
   После недолгих раздумий Фролкин сказал:
- Я смогу придержать ее, но не больше чем на пару деньков. Подумаю, кому ее лучше направить на рассмотрение.
   У безвластного, казалось бы, чиновника канцелярии в руках был серьезный инструмент влияния на разного рода эксцессы: от того в чью папку положит он документ, зависит судьба поднятого в том документе вопроса.
   Папку мэра Фролкин загружал обычно бумагами, требующими быстрого и ответственного реагирования: циркулярами правительства, губернаторскими распоряжениями… Жалобу на местного предпринимателя можно было сунуть в папку одного из заместителей мэра, и там она могла вообще затеряться, но что-то удерживало Фролкина от такого поступка.
- Бумага серьезная, - сказал он помрачневшему Лялину, - попадет она, думаю, мэру. Но парочку дней, так и быть, пусть полежит у меня.
 
- Ты можешь замариновать навсегда эту писульку, если это, конечно, в твоих интересах, - сказал Фролкину его бывший наставник Ермохин, которому тот обрисовал ситуацию. - Вот был у меня один случай…
   И Петр Петрович с нахлынувшей ностальгией рассказывает, как он в свое время ловко использовал возможность чиновничьей должности по своему усмотрению.
- Выходит, что можно ее игнорировать? – уточнил Фролкин, думая о придержанной жалобе. - А как же инструкция?
- Жалоба анонимна, и этим все сказано. Мы, в свое время, и не такие бумаги прятали в долгий ящик. Находишь в бумаге, которую надо упрятать, уязвимое место и, найдя его, спокойно убираешь бумагу подальше.
- Но автор может не успокоиться: он писал ее с какой-то действенной целью.
- Такому беспокойному автору предъявляешь изъян, упрекаешь его, что писал он небрежно, говоришь, что придется переписать, исправить. Когда он приносит переписанный текст… Это случается не всегда: чаще всего на возврате бумаги все прекращается… Но, допустим, автор настырный. «Исправили? – говоришь такому, - отлично. Оставьте. Как освобожусь от срочного поручения, проверю». Время идет, если автор опять появляется в мэрии, снова встречаешь его упреком: «Что же вы, дорогой мой! Одно исправили, а одновременно наделали много такого, что вообще никуда не годится!» Такие возвраты могут длиться до бесконечности.
   Фролкин дотошен:
- А вдруг волокита раскроется?
- Никаких «вдруг» здесь уже быть не должно… На то ты и спец…  А если кто-то со стороны начнет домогаться, ссылаешься на непонятность изложенного, двусмыслицу и прочее. Небрежно так говоришь: да там, знаете ли, тема какая-то мутная: то ли обидели автора, то ли он кого-то обидел… Помогают и реплики типа: а чего вы хотите - старушка писала…  Я действую согласно инструкции… А как бы вы поступили?.. А вы чего предлагаете?..
- А если действительно обратился пожилой человек?.. С трудом написал, а его


Оценка произведения:
Разное:
Реклама
Реклама