Произведение «АВТОГРАФЫ МОРЯ Рассказ » автора Галина Сафонова-Пирус

юблю вот так ходить вдоль набегающих волн и в намытых ими грядах камешков выискивать такие, которые море не только отшлифовало, но и вымыв более мягкие слои, сделало заметными заключенные в нём прожилки других пород, - оставило свой «автограф». Но сколько же их, выброшенных морем! И нет среди них похожих ни по форме, ни по масти, - нет двойников. Вот и сейчас среди еще сырых, поблескивающих под косыми лучами заходящего солнца, взглядом нащупываю тот самый, который «позовёт» меня. И всё же, какой выбрать из тех, которые уже на моей ладони? Пожалуй, оставлю вот этот черный со светлыми прожилками. Красивый камешек. Я любуюсь им, я согреваю его своим взглядом, ладонями и надеюсь, что ассоциативно он поможет мне вспомнить кого-то, - ведь все мы словно эти камешки, но только обкатанные, отшлифованные не волнами моря, а жизни. Да, затеваю лицедейство, - знаю, - но чувство сопротивляется знанию и меня уже связывает с этой крупинкой моря живое чувство. И я уже не хочу, не могу верить в то, что после нашей встречи этот, согретый аурой моего чувствования камешек, снова может смыть волна… волна жизни.

- Нашла глиптолит?
Тогда она стояла позади меня и улыбалась.
- Глип… что? – тоже поприветствовала улыбкой и невольно протянула ей камешек.
- Глип-то-лит, - пояснила и, взяв его с ладони, погладила пальцем. – Правда, это не он... загадочный камень, но похож, похож.
- Ты меня заинтриговала и раз начала о глип… глип-то-лите, то давай, рассказывай, что это за зверь такой.
- Ну, зверь-не-зверь, но шума такого наделал, что и до сих пор спорят.
И она взмахнула рукой, молча предлагая подняться к набережной.

С Настасьей мы были знакомы всего неделю, - поселились тогда в небольшой комнатке, сдаваемой отдыхающим, - и надо сказать, мне здорово повезло с ней, ибо с первых слов и взглядов приняли друг друга. И хотя профессии у нас были весьма непохожие, но мироощущение очень совпадало и при взгляде на что-либо слова, относящиеся к тому или иному явлению, часто подхватывали. Правда, кое-что меня и настораживало в моей сожительнице, - была она человеком очень увлекающимся и при очередном горении непременно хотела тащить меня за собой, да еще с явным желанием слышать только «да» на её предположения и утверждения. Вначале я сопротивлялась этому, но вскоре как-то само собой пришло решение, - словно чья-то подсказка, – не перечить ей, а просто наблюдать и по возможности молча воспринимать всё, что скажет, так что, возможно, как раз поэтому так чётко и сохранились в моей «программе» мозга те недолгие наши встречи.

- Так что, расскажешь мне о загадочных глиптолитах, наделавших много шума? – спросила, как только ступили на мостовую набережной. – Неужели такие маленькие камешки и…
- А они не только маленькие, есть и большие, почти валуны. – Настасья всё так же держала на ладони мой черный камешек и даже поднесла к своим близоруким глазам, стараясь в сплетении белых струек разглядеть что-то. – Понимаешь какая история… Глиптолитами камешки назвал профессор медицины… медик… а, вернее, бывший медик из городка Ика, что в Перу…
- Почему бывший?
- А потому, что, увлёкшись этими глиптолитами, ушел из медицины и полностью посвятил себя им.
- Ну и ну-у... - протянула, удивившись: – Ради этих камешков забросить такую профессию!..
- А чему ты удивляешься, - прозвучало напряжение в ее голосе: – Увлечение чем-либо… тем боле такое!.. и есть настоящая жизнь. Что, разве не так?
И даже приостановилась, уставилась на меня в ожидании желаемого «нет», чтобы начать доказывать своё. Но я лишь развела рукам и, сделав шаг в сторону, обошла её, снова пошла по набережной и она, поняв мой жест, успокоилась, а догнав, заговорила:
- А звали этого удивительного человека Хавьер Кабрера*. – И, помолчав, взглянула на меня: - Он собрал огромную коллекцию… около пятидесяти тысяч камней и даже создал музей для них.
Снова взглянула чуть вопросительно, - не собираюсь ли усомниться? - но я не думая возражать, - пусть её… ведь и впрямь интересно.
- Давай, Настасья, валяй дальше, – шутливо улыбнулась: - Я вся – внимание.

И был её рассказ… нет, песня, пропетая столь увлечённо, что мне иногда казалось, что она уже не видит меня, не замечает. Но я лишь вкратце изложу суть её рассказа.
Так вот, те черные камни, обкатанные водой и найденные Хавьером Кабрера, были испещрены необычными сетчатыми рисунками со сценами охоты на животных, знакомых лишь узкому кругу специалистов. И не только сценами охоты, но и хирургических операций по пересадке органов человеческого тела, а некоторые повторяли рисунки с плато Наска в Перу, которые можно увидеть только с большой высоты. И это значило, что те давние люди имели возможность подниматься над Землей, хотя это было в те времена, когда они занимались только охотой и земледелием. Но вопреки ученым, Кабрера доказывал, что существа, изображённые на камнях, и есть та самая единая цивилизация, которая ответственна за воздвижение мегалитических построек по всему миру и что прибыли они с планеты в созвездии Плеяд. Но это его утверждение опрокидывало постулаты традиционной науки о происхождения человека от обезьяны, поэтому о Кабрере умалчивают до сих и многие его камни уже попали в частные руки, а другие безвозвратно утрачены.

Тогда, у моря, я отнеслась к рассказу моей случайной сожительницы с интересом, но не настолько, чтобы поверить в значимость открытий увлечённого профессора медицины, а вот она… Похоже, что в то время она искала любой повод, чтобы ассоциативно зацепиться за свою тему и говорить о загадочных глиптолитах. Помню, когда мы, поднявшись в подъемнике на гору Ай-Петри слушали гида, рассказывающего о каменных орудиях и предметах обихода древних людей, живших здесь в четвертом тысячелетии до нашей эры, то Настасья вдруг спросила его: «Скажите, а не находили ли здесь ученые глиптолитов?». Гид посмотрел на неё так, что я поняла: слышит о них впервые, но, чтобы выйти из затруднительного положения, ответил полушутя: «Пока не находили. Но гора Ай-Петри может похвастаться тремя сотнями карстовых полостей, похожих на пещеры, колодцы, шахты, так что возможно…» И замолчал, с лёгким любопытством рассматривая мою спутницу.
Нечто подобное повторилось и при поездке к водопаду Учан-су и даже при посещении величественного Масандровского дворца, когда я уже настороженно подумала: не спросит ли снова о глиптолитах? А она и спросила: «А когда строили дворец, не находили ли…» Но на этот раз гид был лишен чувства юмора и, холодно взглянув на мою подругу, сухо ответил: «Нет, не находили глип… глиплитов».

Вскоре мы расстались. И хотя обменялись адресами, но я не думала, что она напишет, - такие люди привязываются при непосредственном общении, а когда расстаёшься с ними, то… Но она, хотя и с перерывами в несколько лет, прислала мне два письма, из которых я узнала: настолько она увлеклась гиптолитами Хавьера Кабреры, что пробовала поступить в Санкт-петербургский государственный горный институт, чтобы выучившись, непременно уехать в Перу и «пройти по следам великого ученого, которого так жестоко замалчивают» (её слова). Нно когда этого не удалось, то скопила денег и всё же уехала в тот самый небольшой городок Ика, в котором жил увлёкший её открыватель гиптолитов «для продолжения дела учёного, открывшего нам глаза на происхождение людей». Насколько ей удалось это, не знаю, ибо на моё последнее письмо Настасья не ответила. Но да для меня это было и не столь важно, - главное, что она, одержимая мечтой, не предала её и как раз поэтому, промелькнув в моей жизни, осталась во мне яркой звёздочкой.

И снова я иду вдоль гряды только что намытых волнами камешков, чтобы... как уже написала в начале, «среди еще сырых, поблескивающих под косыми лучами заходящего солнца, взглядом нащупать тот самый, который…» Так что лицедействую снова, а, точнее, хочу опять найти тот, который пробудил бы во мне еще живущие где-то там, на «донышке» памяти... или сердца?.. эмоции, наполнив образами и чувствованием давно ушедших дней. Но в намытой гряде слишком много серых голышей, которые - лишь фон, масса для того, который выискиваю и который так необходим мне для окраски дней. Увы, найти «тот самый» не так-то просто и тогда кладу на ладонь серенький плоский эллипс. Но что он может поведать мне своей гладкой поверхностью? Ведь кроме правильной эллиптической формы, на нём нет никаких рисунков, - «автографов» моря, - ибо он послушно отдавался силе воды, а поэтому... Нет, не приму я от него «эстафетной палочки» вроде той, которую увлечённая Настасья приняла из «рук» Хавьера Кабреры а, значит, не будет у меня еще одного воспоминания, которое могла бы поведать тем, кто захочет его услышать.

*Хавьер Кабрера (1924-2001) – доктор, создавший в г. Ика (Перу) музей глиптолитов - черных камней.