Произведение «Большевичок» (страница 1 из 2)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Рассказ
Автор:
Баллы: 13
Читатели: 1053 +1
Дата:

Большевичок

      Осень тихо умирала. Из неприветливого оловянного неба, вспученного грязными отрепьями облаков, моросил небритый дождь. Тротуар по уши тонул в слякоти. Грязные лужи хотели стать морями. Порывистый ветер, подвывая, бился в окна серых зданий так, что казалось, будто само небо плакало, словно малое дитя. Под скукоженными каштанами корчилась и шуршала уставшая от дождя рыжая листва.
     - Ну и жизнь пошла, ядр-рена мама! - с рычащей отрывистой интонацией в голосе матерится в углу прокуренного пивного бара отставной майор-штабист, вися на одноногом столике а-ля фуршет, как фрукт на дереве - Все у них пинком наизнанку! Разве можно так выжить? - тут не отвечать, а требовалось слушать.
      Мерзопакостная мгла, промочив душу, навевала меланхолию и уныние. Чувствовалась тоска, разбавляемая слабым треньканьем замученных трамваев. Из автобусов дуло.
      - Опять цены скаканули как д-давление, - отставник, вибрирует от нервов седыми бровями. - Инфляция, эта продажная девка к-капитализма, размножается как с-сифилис! - демонический пенсионер с глазами дохлой рыбы исступленно тычет скрюченным пальцем в газету и сметает ее на пол как мусор.
      Старика звали Одой Сергеевич. На вопрос: «Откуда такое нелепое имя?», заржавленный дед всегда отвечал: «Матушка, после моего рождения, вместо того чтобы сходить в церковь и окрестить, пошла в сельсовет, где пьяный одоевский писарь записал меня в амбарную книгу под именем «Одой!»
      В пивнушке было душно. Пахло хлоркой и прокисшим пивом. Сквозь слоистые облака табачного дыма еле-еле виднелись ноздреватые своды, с которых, на израненные рыбьими костями столики, капал блестящий пот присутствующих. Черные бра на стенах моргали как лампадки на панихиде. Справа от небольшого росточка пенсионера рекламный щит «Лучше пива водки нет!» с сарказмом смотрел на пьяных посетителей.
     - Все льготы эт-та отняли, ети их б-бабушку и всю дорогу по неудобному, - взяв в руки бокал, малахольный старик со злобной сосредоточенностью на сморщенном лице, вместо того чтобы радоваться, что живой, продолжил матерно тарахтеть полосатым геморроем о пол.
     У обшарпанной стойки бармена с пустой стеклянной витриной стоял беззлобный матерный галдеж. Толпа работяг вспухала и пульсировала от напора жаждущих получить пиво без очереди. Спертый воздух обволакивал сумрачный зал, словно туман. Набухшие перебродившим солодом мужики терракотовыми приведениями проплывали мимо по окуркам и рыбьей чешуе на полу. Из сырой подсобки тянуло скандалом. Окна были затянуты пивными парами. Было тревожно, как перед началом партсобрания.
     - Сталина эт-та на них н-нет, - заикаясь от бешенства, безумный старик выглянул канареечной лысиной из-за проголодавшегося столика, как задница из кустов. - П-поубирали бы эти младореформаторы с-снег в Сибири. В-весь! Мало бы э-э не показалось, с-сапог им в глотку, яйца в кошелку! - на потном потолке лопается запаутиневшаяся могильная лампочка, от чего стало еще страшнее.
      Пенсионера-пионера завсегдатаи пивнушки зовут «Большевичок». Он прошел путь от овуляции агрессивного сперматозоида до не терпящего возражений советского майора. В отставке. Родившись в глухой тульской деревушке у бабушки, когда его родители жили в областном центре, Одой как Филиппок окончил сельскую избу-школу. После окончания советского токарно-слесарного института, чтобы не работать на заводе записался в армию. Для этого даже вступил в коммунистическую партию. Таких в армии называют - «пиджаками».
    Однажды на службе ему как-то поручили задание. «Пиджак» отказался его выполнять, с апломбом заявив: «Я его перерос!» После этого начальник перед началом очередного совещания всегда спрашивал: «Где наш переросток? Здесь?»
     С интеллектом трамвая Одой всегда все одобрял, если надо - осуждал, потребовалось бы - расстрелял. В жизни никогда не колебался, а если и колебался, то только вместе с генеральной линией Партии. По взглядам - старик безудержный до окаянства левый большевик. Левее только стенка - расстрельная, куда он мысленно ставит оппонентов, когда у него кончаются терпение. Не такие ли людишки в тридцать седьмом боролись с «врагами народа»? «Большевичку» не хватало марксизма, советской власти и карательных органов. Кроме жизни при КПСС пенсионер ничего не знал, да и не видел. При капитализме не жил, а переучиваться - поздно. Дед всю жизнь мистически верил в коммунизм, как девушки в непорочное зачатие. От него до сих пор пахнет совнаркомовскими галошами. Большевичок даже видел Ленина. В гробу.
    Свою дряхлость Одой скрывает нудными нравоучениями и воспоминаниями о советском времени, которые у окружающих вызывают головную боль. От чувства своей гениальности часто выглядит старым дураком с фанабериями. Может из-за таких индивидуумов и не любят стариков?
    - Т-такого бардака эт-та при с-советской власти не было! Все были равны! - сердитый дед, с вздутыми сухожилиями мозга, моргает пергаментными веками и ядовито продолжает стонать, будто из одинокой могилки.
      Подсвечивая зал багровой от волнения лысиной, Одой продолжает тифозно бурфектовать желчными мыслями то ли от песка в почках, то ли от простатита. Видно, что его раздирают демонические страсти. От хрипа старика бокалы начинают нервно дребезжать. Шторы на окнах заворачиваются в стальную стружку. Капли пролитого пива на столе символизируют слезы деда по коммунизму.
    - Дед! Не грусти! - обнимая Одоя за плечи, пытается успокоить его приятель по пивнушке, Владимир Николаевич, такой же военный пенсионер, но помоложе. - Конечно, плохо сидеть в куче дерьма без лопаты, но все будет хорошо, - натянув на лицо лукавую улыбку, как презерватив на забор, с дурнинкой в бесстыжих глазах «молодой» успокаивает «Большевичка».
     В отличие от «старшего» Владимиру Николаевичу на пенсии было хорошо. На «гражданке» после офигенной службы на безумном Тихоокеанском флоте ему нравилось решительно всё. Он не утратил чувства юмора и мечтательности, спасающих его от суровой российской действительности.
    С некоторой придурковатостью, что делало его практически неуязвимым, он благодушно наслаждался жизнью. Каждый день, безмятежно попивая пивко, улыбался и радовался, да так что морда лица от счастья чуть не трескалась. Про «политику» разговоры не вел, зная, что от его «пенсионного» мнения в жизни ничего не изменится.
     У одессита Владимира Николаевича, где-то похожего на биндюжника на покое к таким как Одой Сергеевич еще со времен службы была идиосинкразия. Он терпел таких, как слабительное. Любил с мерцающей улыбкой на губах послушать и понаблюдать за очередным закидоном «пиджака», зная, что во флотской среде такой публики не было. Флот рихтовал человеческие характеры быстро.  «Молодой» с лицом добродушно улыбающейся лошади в буфете, вместо того чтобы как на Одессе просто ответить пехоте: «Не раскачивай мне нервы, их есть, кому расчесывать!», берет графин с пивом, подливает деду в кружку, чтобы тот хоть минуту помолчал. Соблюдая сакральную пивную ритуальность, доливает себе. Как боцман, облизнувшись, благоговейно берет очищенную от чешуи спинку воблы. Делает жертвоприношение и смачно сосет серьезную на вкус сушеную рыбину. За картиной чревоугодия с завистью наблюдает рыжий таракан, застывший среди ободранной рыбьей чешуи.
      - Одой! - Владимир Николаевич, хорошо зная деда, ему не перечит, но не может удержаться от риторического вопроса. - Впервой что ли в России кризис? Почитай Карамзина, Соловьева, Ключевского, - флотский, вопреки желанию рассказать какую-нибудь юморную байку продолжает с замысловатой логикой иронически ерундить. - Их в современных суждениях обвинить нельзя, но они тоже описывали сто-двести лет тому назад, то, что у нас сейчас происходит, - «аристократически» вытерев рукавом свитера пивную пену с седых усов, «молодой» умничает, лишний раз, доказывая народный постулат «Пиво пить - это вам не в шахматы играть. Здесь думать надо!». - Сколько в России было катаклизмов, но все ушли в небытие. Прорвемся!
      - К-куда? – «Большевичок» вибрируя семидесятилетней селезенкой, боком наскакивает на Владимира Николаевича, чуть не опрокидывая столик. - В задницу папе Карло? - Одой, словно мучимый тошнотой, захлебывается желчной слюной. - Так мы в нем уже к-ковыряемся м-много лет, а дна у него не видно, - дед с искаженным от гнева лицом продолжает бесчинствовать. - В-вчера эт-та одни законы, сегодня другие. Нефти на всех не хватает!
    - Дед, охолонись! - флотский пенсионер, смахнув воспоминания, отхлебывает пиво и с пьяной насмешкой смотрит на сатанински одухотворенного старика, как на сумасшедшего с искренним желанием отвесить ему добрый смачный поджопник, чтобы язык отнялся. - Не ори, всю воблу распугаешь! - и обглоданной костью решительно пришпиливает затаившегося таракана на столе.
      С открытым ртом, будто вагина перед опылением, «переросток» ковыряет пальцем в ухе и вытирает серу о мятый, пахнувший большевизмом пиджак. Сконфуженная вобла на столе начинает моргать соленым глазом. Злые, как Большевичок, мухи взлетают над столом и улетают в эмиграцию.   Хмыкнув, флотский архаровец с языком под мышкой смотрит на старика и не может отрешиться от забытого чувства, что находится не в обычной пивнушке, а на серьезном партсобрании. Как двадцать лет назад. Ему становится страшно. «Неужели через некоторое время и я стану таким как Одой?»
      - Оглянись вокруг. Гражданским пенсионерам еще трудней. У них пенсия, на которую можно только разве что два раза поссать мимо унитаза. На большее просто денег не хватит, - хочет стряхнуть со стола слова отставного майора, но не получается. - Вглядись в русскую многострадальную историю. На казнокрадство, бояр, князей, чиновников и олигархов. На Руси из века в век повторяется все снова и снова.
     Огрузневшие от пива посетители за соседними столиками доливают себе в бокалы водочки и с немым недоумением слушают разговор двух старперов, то есть, как пиво побеждает ум.
    - Ты, только не лепи из меня д-дурика. Ладно? - с перекисшей душой Одой начинает ездить чумой по мозгам собеседника. - Когда я уже носил шинель, ты эт-та еще капелькой висел на заборе. Н-не надо мне «мужскими органами» по г-голове стучать. Ты дело г-говори, а не ликбез п-проводи, - старик, забыв о пиве и вобле, начинает от нервов припадочно подпрыгивать перед столиком.
     Втянув голову в плечи, как геморрой в задницу Владимир Николаевич пригибается от плевков горячими углями, словно под обстрелом и сдерживает позыв ответить «Большевичку» про забор - «Нас тоже не топором делали в поленнице». Застегнув живот и неся ответственность за то, что вовремя Одоя не послал за Турцию, флотский обалдуй делает очередной добротный глоток пива и крякает от удовольствия. В очередной раз затягивается сигаретой и толкаемый чертом на левом плече, бесшабашно продолжает:
      - Через двадцать лет после Октябрьской революции, где были все царские офицеры? - Володя, улыбаясь, смотрит на уши кислотного старика, похожие на рога полковой коровы и думает: «Тебе бы Одой не пиво, а ромашку пить и священника пора звать, а ты все разглагольствуешь о политике».
    -


Оценка произведения:
Разное:
Реклама
Обсуждение
     19:54 08.07.2021 (1)
1
Едко написано) и талантливо. Такой карикатурный персонаж.
     20:11 08.07.2021 (1)
Хорошо было бы, если это была карикатура.
Это мы.
Спасибо.
     20:23 08.07.2021 (1)
1
Может и вы. Я такого не встречал в своей жизни.
Моя родня пережила такие катастрофы социальные.
Но не было таких среди моих.
Скрытый текст
Показать скрытое
Спрятать скрытое
Все воевали, работали, всех зацепила революция, война, голод, репрессии.
Уродов таких не встречал вживую.
Мои были добрыми людьми, работали на земле, дед после войны мог выпить - но не помню чтобы как-то он выступал.
Разве что психически больные есть такие люди - ну да, видел - но в психушке не только сталинцы, но и наполеоны.
Так что кто на чем свихнулся. Причин много - у каждого свой ад, а с чем он связан - со "сталинскими иллюзиями" или с ЖЭКовским беспределом - никакой разницы.
Психоз не разбирает - косит тех, кто лукавому давно лапы облобызал, эти люди живут в аду - они сами его выбрали.
Это не то, как говорится.

В принципе вы рисуете таких же химер как и некоторые обитатели сайта,ненавидящие нас. Но вы это делаете художественно - потому вам простительно.
Я Зощенко люблю, например - за талант карикатуры.
     20:43 08.07.2021
По большому счету эта работа  - это оптимистическая  Ода современной  жизни и Власти, которая после 91-ого года не вздернула на реях старорежимных офицеров, как это было сделано через 20 лет после 1917 года. За это ей спасибо.
Насчет химер.
Увы, они во Власти есть, рулят страной. В этом наша беда.
Не замечать их - глупо. Хотя конечно есть много хорошего.
Та же Тула за последние пять лет сильно изменилась в лучшую сторону.
Но это уже другая миниатюра.
     13:45 15.09.2020 (1)
1
Замечательно написано! Единственно, что резануло глаз, слова о том, что военные получают жилье "на халяву". резануло потому, что именно так говорит мой "гражданский" родственник - про мою квартиру. Мол, он тянет лямку, добывая потом и кровью, а военные - халявщики! Не знает он, что гарнизоны, корабли, самолеты пожирают жизни военных намного быстрее, чем его "гражданка".
     14:19 15.09.2020
Спасибо, Петр. С замечанием согласен. Подправлю.
     21:33 14.09.2020 (1)
1
А почему нет комментариев? С интересом прочитал. Земляк - это хорошо! Я выпускник исторического выпуска школы №1 Ильичевска 1977 года. Почти весь пацанский контингент класса всю жизнь в море проходил. Всегда и везде я был Боцман-если по хорошему или Дракон, если за дело. А вот лучший друг Юра закончил Ленинградскую военную мед. академию и на атомоходе под водой до пенсии "чалился". Исторический  человек, на рыбалках всегда чистил рыбу скальпелем и все его звали Хирург. Курил только "Сальве". Наслушался я его рассказов за жизнь и за флот, если написать будет "Война и мир". На пенсии отметился тем, что в 93 в кабинете администрации избил главного правителя города и ему за это ничего не было до сих пор. В общем почитаю я на днях ваше всё! А сейчас святое вечером: нарды с женой.
     21:41 14.09.2020
Спасибо Виктор! Рад, что заинтересовал.
Реклама