Николай Евгеньевич был безобидный пьяница, за это его любили как в посёлке, так и на работе. Только жена не любила. Потому, что он всю жизнь был пьяница. Но в противовес этому не хорошему увлечению, дедушка был ещё очень работящий мужик, ему под силу была практически любая работа. Бабушка про это часто забывала и видела в муже только плохое. Она мечтала, чтоб Николай Евгеньевич стал совершенством!
Дедушка был потомственным шахтёром. Посёлок, в котором он родился, располагался прямо возле шахты, и назвался так же как и предприятие – шахта им. «Ильича». В этом же районе было несколько породных отвалов (терриконов), оставшихся после открытия шахты, пару искусственных ставков (туда откачивались грунтовые воды из шахты), а дальше, на многие километры вокруг, овражистая степь. Если забраться на семидесятиметровый террикон, самый высокий из трёх, и осмотреться вокруг, вдалеке можно было увидеть другие шахты и посёлки. А город – это завод, окружённый несколькими посёлками. Таким их край был пол века назад, когда дедушка, маленьким мальчиком, в сандаликах, бегал по посёлку и залазил на этот самый террикон.
У дедушки с детства была дома шахтёрская каска и светильник, в народе называемый или «коногонка», или просто «лампа». Мама ему говорила: «Коля, достань из погреба огурчики (помидорчики)». И дедушка одевал каску, включал «лампу», а потом спускался в тёмный, холодный и сырой погреб, за солкой в банках. С детства привыкал к недрам, в которых потом проработает многие годы.
В то время шахты не окружали заборами и охраны как таковой не было – всё было советское, народное. Поэтому дети, в свободное от школы время, могли шляться, где хотели: и по угольному складу, могли пойти к отстойникам (лизерам), возле компрессорных станций, вода там была почти горячая, поэтому детишки даже купались. Могли забежать в здание АБК – попить газированной воды для шахтёров, посмотреть на портреты передовиков предприятия. Маленький Коля видел там и своего отца – бригадира добычного участка №2. А сколько раз начальник лично приходил к ним домой, чтоб «забрать» пьяного отца на шахту, когда нужен был специалист для неотложной работы. Мог ли дедушка после этого стать кем-то другим, а не шахтёром?
И как настоящий, насквозь забитый угольной и породной пылью шахтёр, дедушка не мог жить без водки. Точнее, Николай Евгеньевич не мог жить без трёх вещей: без водки, без шахты и без жены. Именно в такой последовательности. Начну с конца: без жены дедушка прожил бы лет десять, за это время он спился бы и, как говорят, «сгорел». Без шахты он мог прожить максимум год. Когда дедушке было уже пятьдесят лет, он, будучи уже давно на пенсии (вышел на пенсию в сорок лет), рассчитался с шахты, чтоб уйти на покой. Посидел дома, занимался в саду-огороде, пытался воспитывать внуков. Но всё время чего-то не хватало… От безделья дедушка начал пить и день и ночь. Когда понял, что больше так продолжаться не может, снова пошёл устраиваться на родную шахту. Его приняли, и в память о прежних заслугах, устроили на не пыльную работу на поверхности. С этого момента всё стало хорошо: дедушка просыпался около пяти утра, выпивал водки, смотрел утренние новости, а потом шёл на шахту. После работы он снова выпивал водки, и потом уже занимался в саду-огороде, или ругался с женой, или пытался воспитывать внуков. И о последнем, о водке. Как только молодой Коля хорошо напился в первый раз, понял, что это его… С тех пор дедушка пропустил через себя невероятное количество «огненной воды». Если бы он не курил, не пил и не работал в шахте, прожил бы, наверно, лет триста, как Авраам! А ещё работа на шахте никогда не мешала пьянствовать. Бывало, после зарплаты, Николай Евгеньевич несколько дней не появлялся на шахте, но эти прогулы всегда улаживались с начальником. В то время ИТР (инженерно-технический работник) получал вдвое меньше чем горно-рабочий в забое, поэтому все хорошо понимали, кому что нужно: начальнику – деньги, а рабочему – водка. К тому же, всегда после запоя, дедушка работал как огонь: их бригада давала такую добыч, что стальное оборудование не выдерживало! А люди выдерживали и их портреты вешали на доску почёта.
У Николая Евгеньевича всё было прекрасно до «перестройки», когда Горбачёв М. С. ввёл сухой закон в СССР. Работать надо было всё так же хорошо, но пить больше не получалось… Что было делать? И тогда его жена освоила самогоноварение. Чтоб Коля не пил всякие «ужасы», вроде технического спирта или политуры. Это ответ на вопрос из предыдущей главы, как Александра Вениаминовна спасла мужа самогоном.
