НА ДРУГОМ БЕРЕГУ.

        (12 маленьких прелюдий)

  Они подошли к широкой реке и долго, не отрываясь, смотрели в  прозрачную чистую воду. Ее мерное течение струилось меж двумя берегами, разными и такими далекими, а за ней открывалась неведомая земля. Она притягивала, манила своей тайной, скрываясь за водной преградой. И сейчас  им казалось, что никогда не войдут в эту реку и не перейдут ее. А позади лишь облака, парящие по небу, мягким покрывалом ниспадали с божественных высот, кончаясь здесь, на берегу,  на белом песке. Серебряная гладь реки вновь приковала их внимание. Вода струилась меж камней и зеленью колыхающихся водорослей. Причудливые рыбы с пестрыми спинами и золотыми плавниками поднимались с глубины.  Огибая гладкие валуны, они, не боясь, подплывали прямо к ногам и, словно играя, приглашали сделать шаг, на который эти двое пока только решались.  Звали, маня за собой, на далекий сказочный берег. А нежный шелест волн усыплял и успокаивал.
- Пойдем? – наконец вымолвил он.
- Да, - отвечала она.
- Я там уже был. Пойдем! Я покажу тебе все!
И они устремились в ту даль, в не приснившуюся явь, где их ждали удивительные картинки настоящей не придуманной жизни.

              - 1 -

  Они легко шли, едва касаясь  заснеженного тротуара, и им было хорошо вот так, вдвоем. Снег все падал и падал, наметая новогодние сугробы, занося улицы и машины, деревья и провода, свисающие со столбов,  крыши домов и весь этот город, и весь этот мир.  Снег был белым и чистым. Невинной белизной он укрывал останки вчерашнего мусора, брошенного людьми, остатки праздника и карнавала, стирал обугленные следы от взрывов петард, пряча все под мягким покрывалом. Город спал, и не было никого на одинокой улице, заставленной высокими домами и занесенной снегом. Только эти двое.
- Тебе хорошо? - спросил он ее.
- Очень. Так спокойно, тихо и совсем никого нет, - отвечала она.
- Скоро они проснутся, начнут выходить на  улицы. У людей праздник, а пока они лениво досыпают в своих постелях.
- И не знают, как здесь красиво и хорошо... Вон, посмотри, собака. Такая большая!
И приблизилась к этому мохнатому чудовищу. Ему было холодно, и пес грелся на оттаявшем люке канализации, ожидая, когда же из домов начнут выходить люди, начнут открываться двери, куда можно будет ненадолго проникнуть и погреться. А, может быть,  перепадет что-нибудь из еды.
- Бедный! - сказала она, - ему холодно! Хочешь, я изменю направление ветра?
- Зачем? Ветер все равно будет дуть в ту или другую сторону. Какая разница, куда?
- Ты прав... Какая разница... Он замерзнет? - спросила она.
- Может быть, но не сегодня. Скоро выйдут люди и, наверное, ему помогут.
- Наверное… Наверное помогут, - повторила она. - А может, и нет.
- Может, и нет.
- Но, тогда он замерзнет!
- Да! Но пока он греется на этом теплом люке у него все хорошо.
- Хорошо, спокойно и красиво в этом городе, - отвечала она, оглядываясь по сторонам.
- Да, пока они не проснулись,  все хорошо, все как в сказке... А хочешь к морю?
- Еще минутку постою на белой улице с этой черной собакой и к морю.

А снег все падал и падал. Наметая новогодние сугробы, он укрывал пушистым, сказочным покрывалом город и  улицы, машины, деревья и провода, свисающие со столбов,  крыши домов, и черную собаку, превращая ее в большой  белый сугроб. Та лежала на теплом люке, изредка крутила огромной мордой, стряхивая снег, и ждала людей. А они стояли, едва касаясь этого заснеженного тротуара, и им было хорошо вот так вдвоем...

              - 2 -

- На море! Ты так хотела на море! Вот оно! Целый океан, и он наш!
Солнце только начинало всходить над бесконечной, водной равниной. Синее небо нависало над сонной красотой,  отражая первые золотые лучи, которые стелились по самой кромке горизонта, соединяя ослепительным блеском синее небо с синим океаном, рисуя  одну бесконечность на это короткое утреннее мгновение. Синий рассвет...
- Вон появились первые лодки, - заметила она. - Они выходят в океан навстречу рассвету.
- Они плывут в океан на свою раннюю рыбалку. Вот один проснулся раньше других и уже успел отойти так далеко.
- Пойдем к нему, посмотрим, как он ловит рыбу, - попросила она.
- Пойдем, - ответил он, и они устремились к лодке старика, которого то ли  бессонница, то ли что-то еще забросило в такую рань далеко от берега, в эту синюю сверкающую даль.
- Видишь, он уже зацепил свою добычу и водит ее на толстой лесе, - с восторгом воскликнула она.
- Посмотри, какая сильная рыба у него на крючке, - заметил он.
- Как быстро она уводит лодку от берега, - испугалась она. - Это опасно?
- Не знаю, наверное, да. Зато, как красив этот старик в лучах восходящего солнца! Он, как бронзовая статуя.
- Как ты думаешь, он справится? - волновалась она.
- Посмотрим.
А старик уже подводит рыбу к лодке, и вот она трепещет над водой, показывая блестящее красивое тело. Снова и снова ныряет, но, ведомая железной рукой рыбака, наконец, подплывает к борту.
- Голубой марлин! - воскликнул он, - если старик справится,  для него это будет редкой удачей.
- Посмотри! Рыба больше его самого...
Старик подтягивает ее и, оглушая палицей, наконец, затаскивает на борт. Лодка качнулась, и тысячи, сверкающих на солнце, капель воды разлетелись в разные стороны от удара гигантской рыбы о дно суденышка. Но старик уверенной рукой справился и с лодкой, и с гигантской рыбой,  уложив ее на дно.
- Взгляни! - ликовала она, - он победил! А теперь сел перед ней на колени и любуется.
- Да, любуется.
- На колени?!
- На колени!
- Как красиво?!
- Как странно!
- Да, странно... Но почему не отпустить ее обратно в океан? Рыба  еще жива - она дышит, еще шевелит огромными плавниками! – изумилась она.
- Он не может ее отпустить.
- Почему?
- Сегодня он отвезет ее в ресторан и ему заплатят хорошие деньги. Потом рыбу разделят на части, а умелый повар приготовит удивительные блюда. Разные и очень вкусные.
- Но, так он убьет ее! А пока еще не поздно! Она еще жива!
- Да, он убьет ее. Но для рыбака это большая удача -  огромный  голубой марлин. Он  заработает свои деньги. И если будет делать это изо дня в день, дети его смогут  жить совсем по-другому, и не садиться в эту лодку.
- Да, я понимаю... Понимаю… Но она еще дышит. А старик сидит перед ней и гладит рукой, как ласкают любимую женщину или ребенка. Он так любит ее!?
- Очень! Но он умеет делать только одно - ловить таких замечательных рыб.
- Неужели он сможет убить ее? – снова спросила она.
- Он давно уже это сделал...
Но пока еще оставалось мгновение жизни, и они - эти двое оставались на дне лодки, словно замершая картина представала взорам - сильный старик и его прекрасная синяя рыба, которая теперь лишь изредка шевелила гигантскими плавниками и почему-то смотрела на старика тоже с любовью. Смотрела, как будто понимая - ТАК НАДО! И на короткое мгновение, какая-то непостижимая тайна объединила этих двоих. А солнечные лучи, нежно играя с волнами, освещали бедного старика и его прекрасную рыбу на этом удивительном синем рассвете...

  Но лодка становится все меньше и меньше, и, растворившись в океане, исчезает совсем. А они легко оторвались от водной равнины, и только бесконечность гнала их в неизведанные, полные смысла и света дали. И неслись они вслед за ней…

              - 3 -

- Мы давно не были в горах.
- Да, в горах, - эхом отозвалась она. И гулкое эхо стелилось по заснеженным ущельям, отражаясь от ледяных отвесных скал, возвращалось назад. В этот миг казалось, что кроме них, на такой высоте никого быть не могло, никого на всей планете - только эти две точки, две души, две тени. Две фигурки, затерянные в белых снегах или облаках, такие странные и необычные, которым везде было удивительно хорошо, как совсем не бывает в жизни.

- Посмотри вниз. Что это? – вдруг заметила она.
- Это люди. Снова люди и их дела.
- Но что они делают на такой высоте?
- Они летают.
- Летают? – не поверила она, - пойдем, посмотрим?
- Пойдем… Они построили трамплин и с него летают, - пояснил он.
- А зачем людям летать?
- Тебе же нравится летать, им тоже.
- Но я могу лететь куда захочу, а они только вниз.
- И все же.
- Вот он поднимается на высоту, потом катится на лыжах и падает вниз! – ужаснулась она.
- Нет, летит вниз, - возразил он.
- Но он может разбиться!
- Может. И он знает об этом.
- Но, все равно летит? Тогда, почему он просто не покончит с собой там внизу? Зачем строить эту сложную конструкцию, потом подниматься, падать с нее и, наконец, сворачивать шею?
- Там, внизу, у него не будет шанса, а здесь есть. Может, и не разобьется.
Она ненадолго задумалась, потом спросила:
- Ему так плохо?
- Нет, но хорошо ему только тогда, когда он летит. И пока он летит - ему хорошо.
- А, если бы он был уверен, что ничем не рискует, что может летать, как мы, он стал бы  это делать?
- Наверное, нет. ЭТОТ нет, но нашел бы себе что-то другое.
Она уже не слышала его и неотрывно следила за крошечной  черной точкой на далеком трамплине:
- Вот он оторвался, и уже не касается спуска. Только ветер в лицо и земля далеко под ногами. Какой бешеный, сумасшедший восторг сияет в его глазах, как будто вся жизнь помещается в этом коротком полете... Ты видишь порыв ветра из-за той горы? Он скоро настигнет, он швырнет его на землю. Хочешь, я задержу его, и человек не упадет? Он долетит! Он останется жить!
- Какой смысл? Значит, человек разобьется в другой раз, где-нибудь на другой горе, - заметил он.
- Я не понимаю, зачем все это? Через час он окажется в больнице, у него будет переломан позвоночник, у него никогда не будет семьи, не родятся дети. Он не сможет ничего сделать, создать! Зачем он пришел в этот мир, зачем явился сюда?
- Он будет до глубокой старости сидеть в инвалидной коляске и вспоминать, как он летал.
- Летал!... И это все?
- Все! Но, наверное, это немало...

  Часы превращались в дни, дни сменяли недели. Где-то на далеком-далеком востоке сейчас вставало солнце, а на западном побережье было совсем темно, и тогда они устремились наперекор этому движению, чтобы укротить ночь и увидеть все на свете. На этом чудесном свете...

              - 4 -

- Ты обещал показать мне любовь. Что это, и какая она у людей?
- О-о-о! Это великая сказка, неуловимая, но столь желанная мечта каждого, кто является и живет на этом свете. Это то, ради чего они приходят сюда.
- Но где она? Покажи мне ее! - она трепетала всем своим существом от предчувствия или смутного воспоминания. И он, поддавшись ее настроению, волновался тоже.
- Любовь - она везде, она в каждом из этих людей, но ее не так просто увидеть и найти, - отвечал он.
- Вот эти двое. Они сидят в красивом зале, пьют дорогое старое вино. Им приносят замечательные блюда. Они так красивы. Какой неземной аромат ее духов. Наверное, от запаха и вина у этого красивого мужчины голова идет кругом. На ней восхитительное платье и прическа. Как замечательно -  быть женщиной, красивой и молодой. И когда тебя так любят! – с восторгом воскликнула она.
- Мужчина достает из кармана подарок, и дорогое, изумительное  колье обвивает ее тонкую шею. Она  в восторге! – заметил он.
- И говорят они о любви. Может быть, это и есть  - та самая любовь?
- Может быть. Но вечером, придя, домой, этот красивый мужчина из другого кармана достанет дорогое украшение и подарит его уже своей жене, и будет говорить такие же слова. А на самом деле, он не любит ни ту женщину и ни другую, лишь самого себя. Но это уже совсем