Недоразумение

НЕДОРАЗУМЕНИЕ




Я стараюсь не думать об этом.
Забыть.
Не вспоминать.
А когда не получается, объяснить вмешательством потустороннего зла. Местью мёртвого человека.
Так проще.



Когда мне оставили заказ именно на это задание, я и не подумал отказываться или притворным сомнением пытаться набить цену. На то имелись веские причины. Я никогда не изображал ломающуюся девицу из бара и на все имелись чёткие расценки. Посредники знали прайс, поэтому заказчики могли рассчитывать средства заранее.
Однако в этот раз дела обстояли несколько иначе. Я знал, кто является целью и взялся бы за дело в любом случае.
Десять лет он работал детским психологом, и все считали его идеальным лекарем неокрепших душ. Милый, всегда улыбающийся человек, в неизменных серых дымчатых очках. Жил скромно, незаметно и всегда вежливо склонял голову, когда встречался с родителями подопечных.
Так бы и продолжалось, если бы внезапно не повесилась одна из девочек, что ходили на сеансы к доброму психологу. А в ноутбуке дочери, убитые горем родители нашли переписку с неким «тайным другом», дневник девочки и несколько фотографий, от которых кровь стыла в жилах.
И внезапно выяснилось, что рядом с ничего не подозревавшими людьми живёт сущий дьявол. Стоило начать спрашивать других детей и признания посыпались, точно дерьмо из дырявого мешка.
Казалось бы, мерзавец уличён и дело лишь за правоохранительными органами. Ублюдку светило несколько пожизненных и ничто на свете не могло спасти его от камеры.
Так казалось.
Бывший психолог готовился и к такому повороту. Среди родителей его жертв имелись и такие, кем давно интересовалась прокуратура. И негодяй предложил сделку: его прячут по программе защиты свидетелей, а он – сливает нужную информацию. Это устраивало всех, кроме, естественно, родителей пострадавших детей.
А среди них, как я уже говорил, имелись достаточно влиятельные.
И они обратились ко мне.
Маршалам всегда кажется, будто действуют они чертовски непредсказуемо и оригинально. Ну, когда прячут подзащитных в загородных мотелях или в своих конспиративных квартирах. Должен их огорчить: все мотели и квартиры давно внесены в своего рода реестр и определённые люди имеют к нему полный доступ. Все имена тщательно фиксируются и когда требуется используются. Если свидетеля удачно спрятали, это просто означает, что стороны договорились. А потом приходит время и болтуна-таки отправляют к его предшественникам-неудачникам.
В данном случае процесс особо не затянулся.
Ночь оказалась подходящей: безлунной и пасмурной. С неба периодически срывались одинокие капли и дул промозглый ветер. В такие ночи кажется, будто на Земле просто нет другой погоды и повсюду царит лишь мрак и свист пронизывающего до костей ветра.
Судя по глухому ворчанию, маршал подпиравший плечом угол деревянного домика, думал точно так же. Я не стал его убивать, просто оглушил и оттащил в тень, подальше от мерцающего света тусклого фонаря. Мне заплатили лишь за одну смерть.
За дверью домика слышался глухой бубнёж. Очевидно, второй охранник о чём-то беседовал с моей целью. Интересно, как человек, обязанный защищать закон может запросто беседовать с эдакой мразью? Зная, хорошо зная, что тот творил? Вопрос, на который нет разумного ответа.
Я включил глушилку, перерезал провод стационарного телефона и постучал в дверь. Дерьмо, кстати, а не дверь. Как обычно, впрочем. Стоило маршалу спросить, кто к ним пожаловал, и я ударом ноги выбил замок, заодно оглушив чрезмерно любопытного мужчину. Он растянулся на полу, ошалело уставившись на меня и несколько раз хлопнул ладонью, пытаясь отыскать обронённое оружие.
Надеюсь, ему приснится сладкий сон, где он ловит насильников, а не спасает их от правосудия.
Мужчина, за жизнью которого я пришёл, сидел в удобном кожаном кресле и на его бледном вытянутом лице я увидел улыбку. Он, правда, бросил быстрый взгляд в сторону окна, но бежать даже не пытался. Умный, мерзавец.
Как выяснилось, он знал, кто я такой и чем занимаюсь. Это – достаточно странно и сделал пометку в памяти: узнать, кто мог слить информацию. Впрочем, это ничего не меняло, и мы оба это понимали.
Поэтому, мне предложили деньги. Очень много, даже с учётом моих немаленьких расценок. Я просто должен был уйти и навсегда забыть о существовании лысого длиннолицего человека с улыбкой на тонких губах.
В ответ я достал пистолет и поведал о своих трёх основных принципах, которыми руководствовался в жизни и работе.
Во-первых, я никогда не нарушал условий контракта.
Во-вторых, никогда не убивал человека, если за это не платили.
Ну и в-третьих, никогда не встречался со шлюхами.
Тогда мне стали угрожать. Честно и выглядело, и звучало всё это несколько нелепо. Не ожидал эдакой глупости от продуманного хладнокровного мерзавца.
Продолжая ухмыляться, засранец поведал, что помимо психологии, он очень долго изучал оккультизм и эзотерику. Вроде бы даже достиг каких-то там вершин и чего-то там сподобился свершить. Со слов негодяя, никакого потустороннего мира не существовало. Впрочем, в этом никто и не сомневался. Однако же достаточно сильный адепт, такой, как мой собеседник, вполне мог некоторое время, после смерти, сохранять подобие астральной проекции, чтобы отомстить обидчику.
Ублюдок уставился на меня своими блеклыми глазами и пообещал, что если я его прикончу, то он разрушит мою жизнь. Ударит неожиданно и в самое уязвимое место.
Я пожелал ему удачи и приставил пистолет ко лбу.
Он улыбался и продолжил улыбаться даже, когда я нажал на спуск.
Покидая комнатку, я оглянулся. Улыбка на физиономии мертвеца производила очень тягостное впечатление. Однако я убедил себя, что всё это – глупости и чушь, не стоящие выеденного яйца.
Дело было сделано.
Прошло полгода, и я напрочь забыл о той ночи.
Тем более, что встретил ЕЁ.
Луиза, дурацкое устаревшее имя, но мне оно казалось самым милым и оригинальным на всём белом свете. Я готов был повторять его, точно песню: «Луиза. Луиза».
Самое удивительно, что вещи, способные нас разделять, нисколько не мешали. Разница в возрасте? Эти пятнадцать лет, да мы этого просто не замечали! Ничем не совпадающие занятия? Официально я возглавлял небольшую аудиторскую фирму, а Луиза была художником. И, чёрт побери, с её подачи я наконец начал воспринимать мазню на холсте, как нечто, более серьёзное, чем дурацкое времяпрепровождение маргиналов от искусства.
Мы и познакомились, когда один из клиентов пригласил меня на выставку современной живописи. Багроволицему астматичному толстяку было так же плевать на полотна, как и мне, но он считался каким-то там меценатом от искусства и положение обязывало посещать подопечных. И вот, когда мы, делая вид, будто пробуем кислое шампанское, обсуждали «мазню», рядом случайно оказалась худенькая черноволосая девушка с бездонными карими глазами.
Трудно вспомнить, как разговор начавшийся с укора невеж перешёл на личные темы, но выставку я покинул одним из последних и уже вдвоём с новой знакомой. Обычно я осторожно отношусь к подобным знакомствам, но в этот раз сразу пригласил даму в ресторан, а после – проводил домой.
Луиза жила достаточно далеко от центра. Не трущобы, конечно, но и не высший класс. Впрочем, любой, кто попал бы в студию девушки, принял бы квартиру за вип-жилище, настолько идеально всё там смотрелось. Всякий раз, когда она приглашала меня в гости, я просто ощущал волны спокойствия мягко скользящие вокруг.
И в какой-то миг я понял, что семейное проклятие нашего рода добралось и до меня. Причём, осознал это без малейшей доли злости или отчаяния.
Все мужчины в моём роду – однолюбы.
Это – и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что удачно женившиеся, прожили в браке до глубокой старости, будучи абсолютно счастливы. Плохо, потому что, когда моя мать умерла при родах, отец так и не смог найти ей достойную замену. Фотография мамы всегда была с ним: в кармане, на рабочем столе, на тумбочке, возле кровати. Иногда я слышал, как он с ней разговаривает. До самой смерти.
И вот тогда я понял, что готов прожить с Луизой до самого своего смертного часа. Похоже было, будто у девушки имелись сходные чувства, и я собирался спросить её напрямую, а уж после предложить руку и сердце.
Да, у моей избранницы имелись секреты, которые она не тропилась открывать, а я не настаивал. Временами девушка становилась грустной и неразговорчивой, сидела у окна, меланхолично рассматривая луну, плывущую среди туч или провожала пальцем капли дождя, скользящие по стеклу. У Луизы был дневник, толстый блокнот, перевязанный розовой лентой. Иногда я замечал, что девушка торопливо захлопывает книжицу, увидев, как я наблюдаю за ней.
Наши отношения напоминали осторожные прикосновения пальцев. Стоит кому-то усилить нажим и другой может испуганно отдёрнуть руку. Даже не ожидал чего-то подобного от себя, но это настолько отличалось от близости с другими женщинами, что внутри всё просто замирало.
И в плотской любви имелся тот же странный привкус недосказанности. Временами Луиза казалась опытной куртизанкой, а временами я словно любил совершенно незрелую девушку, только открывающую для себя радости секса.
Обычно мы созванивались ближе к вечеру и договаривались о времени встречи. Я заезжал, и мы или ехали развлекаться, посещая театры, клубы, рестораны, или же оставались в студии девушки и занимались всякими глупостями. Приятными глупостями.
Однажды мне пришло в голову сделать любимой сюрприз. Я приехал без приглашения. Накануне Луиза была особенно грустна и постоянно прятала глаза, точно ощущала за собой некую вину. Возможно давала знать о себе та тайна, которую девушка скрывала от меня.
Шёл проливной дождь, и водяная пелена переливалась разноцветными разводами на лобовом стекле автомобиля. Фонари угрюмо всматривались в проезжающие машины, точно искали жертву. Сам не знаю, откуда появились такие мрачные мысли, но ощущение чего-то недоброго терзало сердце.
Я поднялся на лифте и сделав пару шагов в сторону нужной квартиры остановился. Длинный плохо освещённый коридор не слишком подходил для наблюдения, но я готов был поклясться, что невысокий плотный человек в кожаной куртке вышел именно из квартиры Луизы. Мало того, когда он проходил мимо, я понял, что знаю, кто это. Полицейский. Если не ошибаюсь, из тех, которые следят за откинувшимися зеками.
Мужчина выглядел, словно обожравшийся кот и подмигнул мне, вызывая лифт. Я хорошо знал, когда на лицах мужчин появляется подобное выражение. И внутри появились первые ростки холода и пустоты.
Луиза в тот вечер выглядела виноватой, как никогда, а я изо всех сил гнал прочь дурные мысли. Всё это могло быть простым совпадением, как и кровать, оказавшаяся разобранной к моему приходу.
Но подозрение так просто не отбросить. И я решил проверить.
Поэтому на следующий день пришёл раньше. Намного раньше. И видел, как тот же толстяк прошёл в квартиру Луизы, а спустя час покинул её с той же довольной физиономией, что и вчера.
И я всё понял. Меня угораздило влюбиться в обыкновенную шлюху. В ту, что заслуживала получить часть моих денег, но никак не часть моего сердца. Не говоря уж о целом.
Внутри всё заледенело. В тот вечер я трахал продажную девку