Мы ещё долго спорили с Валентином, должен он уйти или нет. Несколько раз выходили на балкон курить и возвращались за стол. За спором время пролетело быстро и приблизилось к полуночи. Как Валентин меня ни уговаривал, я был непреклонен – он должен покинуть квартиру.
- Пойми ты, дурья твоя башка, я, конечно же, найду, где мне остановится, но единственные и настоящие друзья для меня - это вы с Алёшей, - горячо говорил мне Валентин. – Всем от меня всегда что-то надо: одному продай деловую древесину по цене дров; другому организуй охоту на медведя или рыбалку на Дальних озёрах; третьему помоги транспортировать лося из леса, убитого где-то на глухой делянке. Все клянутся в дружбе, а поговорить с ними по душам, как с вами, не могу, так рисуются все друг перед другом, не более того. Мне даже чёрные мысли приходят в голову: случись со мной что, так они и не прикроют меня, кинут. Вот и ты, я к тебе со всей душой, а ты меня гонишь.
- Нет, ты уйдёшь! Посмотри, как ты Лёху затюкал, он же в глаза боится смотреть, - настаивал я. – Ты же всегда ведёшь себя, как хозяин (хозяин тайги) и действуешь на Лёшку подавляюще. Даже я и то чувствую, что от тебя какая-то чёрная энергия прёт, а по-другому ты не можешь, так что уходи!
- Да вообще, что ты не в свои дела впрягаешься? Что ты лезешь? Чего тебе не хватает? Пей, жри и вали к своей Иринушке под крылышко! Такой праздник испортил! – Валентин аж побагровел от злости, в его голосе появились первые нотки угрозы.
- Не в свои? – спокойно спросил я, - а ты знаешь, что Лёха для меня, что брат родной, да мы с ним почитай всю взрослую жизнь вместе и я всегда чувствовал ответственность за него, так как духовно он слаб. Он же тебе ничего не скажет, будет стонать, а не скажет. Уходи!!!
Мы уже не сидели за столом, а стояли посреди кухни, друг против друга. Валентин возвышался надо мной, он был на голову выше меня, его голубые глаза налились кровью, а багровое от злости лицо уже не казалось мне красивым. Его огромные руки были сжаты в кулаки, да нет, скорее в две огромные кувалды, которые только и ждали приказа своего хозяина, чтобы обрушиться мне на голову.
- Что ты себе возомнил? Ты посмотри на себя, я же одним ударом размажу тебя по стенке! – негодовал Валентин.
Удивительно, но я не чувствовал даже и тени страха, а наоборот, что-то укрепляло меня в своей правоте и силе.
- Ты ничего не сможешь сделать, потому что я сильнее тебя, за мной стоят светлые силы, а за тобой - чёрная тьма! – уверенно сказал я.
После сказанных слов, я почувствовал неведомую мне эйфорию, как что-то окрылило меня и наполнило силой. Дальнейшие слова сказанные мною, я хоть и осознавал, но не совсем понимал, что произношу их именно я. Валентин сразу, как то весь сморщился, куда-то девалось всё его величие. Он жалобно и растерянно спросил:
-Ты кто???
- Я - посланник Бога, слова мои исходят от Него. Ты должен уйти!
- Ой!
Валентин, хлопнул себя по бёдрам, как будто, что-то обронил. Глаза его округлились, он выглядел нелепо, как деревенская баба, у которой на рынке только что стащили кошелёк. Вдруг он резко повернулся и, молча, указал мне пальцем. То, что мы увидели, не поддавалось пониманию здравого ума. Из-за его спины вышел самый настоящий чёрт, точно такой, какого я видел в детстве на иллюстрациях к сказке “ Вечера на хуторе близ Диканьки”, и ростом он был 50 см. (Я не буду здесь описывать его, так как мне это неприятно, а читатель и так знаком с этим персонажем.) Несколько секунд он растерянно смотрел на нас, словно никак не мог взять в толк, как он тут очутился. Затем стремительно бросился к двери, но она была закрыта, так как я её закрыл на задвижку, чтобы не мешать спящему Алексею. Он подёргал за ручку двери, а потом бросился к стене, которая соединялась с лестничной площадкой, и ушёл сквозь неё.
Мы с Валентином, ничего не понимая, что происходит, посмотрели друг на друга.
- Что это было? – ни к кому не обращаясь, спросил я.
- А ты видел? Ты видел? - также недоуменно, спросил Валентин.
Мы, молча, взяли сигареты, и вышли на балкон и, также молча, покурили. Валентин стрельнул окурком в уличную темень и сказал:
- Я, пожалуй, пойду.
Он надел полушубок, свою лохматую шапку, схватил свой огромный рюкзак и вышел из квартиры. Я же прошёл в зал и рухнул в изнеможении на диван.
Я проснулся от разговора, который шёл из кухни – это были голоса Лёхи и Валентина. “Значит, он вернулся” – подумал я и сразу же вспомнил всё. Мне стало страшно. “А может это всё мне приснилось”- твердил я себе, но, всё больше ужасаясь, я понимал, что вчерашние события были явью. Я отправился в ванную, принял душ и зашёл на кухню, где на газовой плите, на большой сковороде жарилась, постреливая, яичница с салом и кипел, посвистывая, чайник.
- Привет, - буркнул я, ни на кого не глядя.
- Здорово! – рассмеялся Лёха.
Он выспался, и у него было отличное настроение, он колдовал над яичницей, посыпая её перцем и укропом, и при этом припевал:
Я о доме мечтал,
Я готовил побег.
,,Бирюзу” вспоминал,
А ведь плен не навек.
Как вернусь я домой,
Я обязан вернуться.
Ради встречи с тобой,
Горы эти взорвутся!
За столом, на котором возвышалась трёхлитровая банка с пивом, сидел Валентин, уткнувшись в стакан с пивом и так же, как и я, отводя свой взгляд, поприветствовал меня:
- Здравствуй, Андрюша! А я вчера у Сашки Пантюхина, ну у главного механика ремзавода, остановился. Жена его неплохо приняла, я ей лисий хвост подарил, за неудобства, всё же ночью завалился, да и с машинами вопрос надо как-то решать. Пантюхин сказал, что завтра всё будет в норме. Я сегодня проснулся в 7 часов, что-то плохо мне сегодня спалось, и думаю: “Kак же там мои ребятки, тяжело им, наверное”. Сходил на рынок, а там, в пивном ларьке пивом торгуют на разлив и народу никого. А тары же с собой нет, тогда купил я у них два целлофановых пакета, в них пиво и налили, с трудом до вас донёс, всё боялся, чтобы пакет не выскользнул.
Подкрепившись Лёхиной яичницей и выпив два стакана пива, настроение моё улучшилось, и я стал осторожно заглядывать в лицо Валентина. Мне было интересно, что думает он по поводу случившегося.
Валентин делал вид, что не замечает моих взглядов, но потом вдруг неожиданно спросил:
- Скажи честно, Андрей, а ты тоже видел “его”, что тут вчера на кухне выплясывал.
- Да, - ответил я.
- Вот, - Валентин хлопнул по столу так, что пустой его стакан опрокинулся на бок, - не могли же мы одновременно свихнуться, значит это - правда!
- Да что у вас за тайны такие? – спросил, заинтригованный нашим разговором, Лёха.
Мы подробно, не упуская мелочей, рассказали ему о наших вчерашних злоключениях, чем надолго рассмешили его, он крутил пальцем у виска, обращаясь то ко мне, то к Валентину. Я его понимал: он веселился, потому что стал снова свободным человеком. Нам же с Валентином было не до смеха, мы оба понимали, что дело обстоит гораздо серьёзнее. Мы оба столкнулись с тем, что объяснить не могли, а всё религиозное мы напрочь отрицали, воспитаны мы были в духе коммунизма.
Вскоре события для Валентина начали развиваться стремительно и плачевно. По возвращению его в Верховое, в клубе посёлка состоялось собрание лесозаготовителей, якобы по их инициативе, в эпоху всеобщего плюрализма это было модно. На этом собрании рабочие и жители посёлка высказали недоверие своему главному инженеру, т.е. Валентину, и потребовали возбудить против него уголовное дело по факту кражи леса. На самом же деле всё это организовал директор лесозаготовительной конторы, чтобы прикрыть свои грязные делишки с лесом. Он заигрывал с областной администрацией, прекрасно понимая, что дело идёт к развалу госсобственности, и мечтал стать полноправным хозяином посёлка. Валентин же стал бы для него сильным конкурентом.Заигрывания с администрацией стоило директору больших денег. Когда же скрывать недостачу денег стало невозможно, он решил одним выстрелом разрешить эти две проблемы, проведя это собрание.
Валентин получил приговор, в виде пяти лет лишения свободы с полной конфискацией имущества. Вскоре тяжёлые испытания выпали и на наши семьи. Смутные и суровые времена ждали не только нас, но и всю страну…
Судьба раскидала нас по разным уголкам страны, для того, чтобы через десять лет вновь собрать нас вместе для общего дела.
