Пороки появились на земле очень давно, еще при Титанах и Зевсе. О чем свидетельствуют мифы древней Греции. Мы, в наше время, к сожалению, не только от них не избавляемся, а наоборот, совершенствуем и преумножаем.
SPOR
Тучи темные над морем, ветер сильный и с дождем.
Волны кажутся, как скалы, громы, молнии кругом.
То стихии разрезвились, вечный спор ведут, шумят.
Кто сильней и кто все может, тем похвастаться спешат.
«Я могуч и нет мне равных!» Ветер с шумом завывал.
«Что дома или плотины, словно пух их разметал!
Захочу, исчезнет город, под песком навек уснет.
Суховеем скалы плавлю, превратить могу все в лед.
А на реках иль на море, в океанах, чья там власть?!
А проказники - тайфуны, лучше к ним не попадать!
И выходит, я всесильный, и на суше, и в воде.
Всем слабо со мной тягаться!» Слышно было в темноте.
«Верно, знаем, уважаем! А по правде, что сказать.
Нас в природе нет сильнее, никому не устоять!
Ты разрушишь, раскидаешь. Ну, а жизнь, как с нею быть?
Тяжело! Не совладаешь! Дух и волю не сломить!
Разбросаешь жизнь по свету, не умея совладать.
И смотри, что получилось, на земле, вон - благодать!
Травы в поле, лес, да рощи. Ну, а мельниц сколько - жуть!
Что притих, иль не согласен? Здорово можешь прихвастнуть!
Сколько лет с тобой в соседях, миллионы, это факт.
Если б мы тебя не знали, то поверили, что так.
Балагур ты несерьезный! Дел не сделаешь с тобой.
Если б нам объединиться! Мир бы стал совсем другой.
Мы с сестрой тебя сильнее, посмотри, что после нас
Остается в мире бренном, огонь, пепел, каждый раз.
Если сильно разойдемся, ни кого, уж не щадим.
Рядом с нами смерть шагает, что хотим, то и творим.
Мир трепещет, как услышат, кто-то прятаться уж стал.
Не успел – не виноваты. Я же всех предупреждал.
А с сестрой не забалуешь, ох и нрав ее – суров!
Сор по полю не разносит. Полыхнет, горит уж кров».
А ответ, девятым валом прогремел, в скалу попав.
Отколол кусок гранита, островком с ней рядом став.
Трудно им договориться, каждый горд и сила есть.
Да и дел, в кавычках славных - звезды в небе, всех не счесть.
Все живое в те моменты, разбегалось, кто куда.
Только б этого не слышать, и не видеть никогда.
Затаятся, ждут развязки, та известна наперед.
Пошумят, побалагурят, надоест само пройдет.
Одному, лишь, буря в радость. Со скалы он призывал.
Чтоб сильнее бушевала. В крике вызов ей бросал.
Называл ее бессильной, чтобы как-то разозлить.
Вспышки молнии и громы, умолял его убить.
Смерть, была ему спасеньем, Прометей о ней мечтал.
И в своем воображении, так себе, то представлял.
Блеск! Мгновение и пепел, и секунды не пройдет,
И покой настанет вечный, солнце больше не взойдет.
Он стоял, опутан цепью и прикованный к скале.
За предательство, измену пред богами на земле.
Фурий то была идея, так с неверным поступить.
Над скалой у Прометея стал орел опять парить.
Полетав, садился рядом, клювом кожу надрывал,
И расправив свои крылья, крик победный издавал.
И не зная в сердце жалость, он куски от тела рвал,
День за днем, порой часами, уж до печени достал.
И ни кто не смел на свете, Прометею помогать,
Эти адовы мучения облегчить или прервать.
И еще одно условие - он не может смерть познать.
Трезвость мозга, без забвения, чтобы все осознавать.
Что бедняге оставалось? Мир, в котором раньше жил.
И хотя там трудно было, но его он все ж любил,
По горам бродить и рощам. Любоваться красотой
Первозданности природы, солнцем, небом над собой.
Слушать пение птиц часами, иль за зверем наблюдать.
Тишиною наслаждался, на траве лежать, мечтать..
Зевсу он был благодарен, что его в войне признал.
И за ум иль дальновидность, как титана не убрал.
А дитя планеты - люди! Трудно разумом принять.
Внешне - вылитые боги. Но не могут размышлять.
Не дано им от природы, или просто ни к чему.
Для чего так напрягаться, ясно даже чудаку.
Тут, от голода не пухнут, только руку протяни.
Климат лучше не бывает и одежды не нужны.
Жить приладились в пещерах, иль общинами в лесах.
Жестом могут объясняться, и нужды им нет в словах.
И еще раз убеждаюсь, Прометей так рассуждал,
То, что создано природой, совершенством я б назвал.
Взять хотя бы ту дикарку, у ручья на днях видал.
Стройный стан, глаза, как небо. Волос золотом сиял.
Взгляд ее был не дебила. Он меня очаровал.
Промелькнуло в нем смущение, с любопытством я б сказал.
Нет, конечно, это глупость. Зверю мыслить, не дано.
Так на свете не бывает. То доказано давно.
Это плод воображения. Просто милая она.
К красоте мы все стремимся, та природой создана.
Надо к морю прогуляться. На отлив там посмотреть.
Космос, как на жизнь влияет! И примеров тех не счесть.
Море, как оно красиво! Как люблю я здесь бывать.
Запах водорослей и йода, грудью полною вдыхать.
Синь безбрежную с лазурью в горизонте заплетать.
И, о чем- то, сокровенном, глядя вдаль мечтать, мечтать…
А когда отлив начнется, не спеша гулять по дну.
С крабом, веточкой играя, может, жемчуг, где найду.
Аки посуху, по морю, интересно мне идти.
Уникальная планета. И подобной не найти.
Возбужденный действом этим он по берегу гулял.
Вдруг почувствовал, спиною, за ним кто-то наблюдал.
И пройдя вдоль скал за выступ. Притаившись, стал там ждать.
Интересно, тот, кто сзади, слежку будет продолжать?
Не прошло и две минуты, шум шагов на берегу.
Знать не хищник, это проще, посмотреть туда могу.
Из-за выступа выходит, и в растерянности встал.
В любопытном, он дикарку – златовласку, вновь, узнал.
Упорхнула, словно птичка, с ветки в чащу улетев.
Промелькнув, мгновением ока, образ, лишь, запечатлев.
Нет, такого не бывает, то абсурд и не испуг.
Он опять ее встречает, и случилось то не вдруг.
У зверей есть любопытство. Проявляется не так.
Наблюдают из засады, отмеряя каждый шаг.
Здесь совсем другое дело и не знаю, как назвать.
Надо мне обдумать это. Да и Зевсу рассказать.
Я, как автор, возьму смелость, цепь событий тех прервать.
И по теме, чуть отвлечься и подробней рассказать.
О космическом начале, про титанов их детей.
О войне и о победах, и немного про людей.
Хоть события те далеки, став легендою для нас.
Но поступки очень близки, будто было то сейчас.
Зло, насилие, коварство, долго всё перечислять.
По наследству нам достались. Постараюсь описать.
Как всегда, основа - Хаос, впереди у всех начал.
А за тем он первой Гею (Землю), как попутчицу создал.
В глубине ее бездонной, появился сам Тартар.
И известный, вечный Эрос, то влечения общий дар.
Был еще Уран и Эреб, первый в жены Гею взял.
Шесть девиц и столько ж братьев, в этом браке он создал:
Океан родился, Рея, Крон и Япет еще, Кой.
Да еще дитя – Фемида. Вот тот список небольшой.
То, начало всем началам! Так легенда нам гласит.
Те творцы звались титаны. Этим мир принадлежит.
Человек был ими создан в тех легендах и не раз.
И как это развивалось, вот об этом мой рассказ.
Сам Уран «боец» был знатный, пауз в сексе он не брал,
Часть уродами рождались, в Тартар позже отправлял.
Так из рода тех несчастных, можно нескольких назвать
То Циклопы, Эриннии – в Риме Фурией величать.
И сторукие рождались, те уродцы - всех страшней.
Этих в бездну отправляли, с глаз долой и побыстрей.
Те века разгулом были, хаос правил, он мастак.
Все запутал, исковеркал, мир стал полный кавардак.
Фраза эта нам привычна, хаос, правда, не у дел.
Ой! Опять, я отвлекаюсь. Извините – не хотел!
Сколько б в Тартар он отправил, трудно это предсказать.
Гея, мать, она устала, нечисть разную рожать.
Жаль детей – уродцев было. Мужа стала упрекать.
«Ты зачем их убиваешь, в ссылке их к чему держать?
Ведь они ж не виноваты, что отец у них такой.»
Но Уран был непреклонен, секс всему был головой.
И она тогда решила. Видно он неисправим.
Ну, а как решить проблему? Не начнешь же жить с другим.
Нет его, пока, другого. Что ж ей делать и как быть?
И она тогда решила. Мужа надо оскопить!
Среди первенцев рожденных Крон был самый молодец.
Хоть и младший, но смышленый, да и власть любил юнец.
Мать пришла к нему с советом, как ему на трон попасть
И в борьбе, не очень сложной, получить над миром власть.
Крон вначале отказался. «То ж не хряк в хлеву – отец!»
За последствия боялся. Тот Уран! Он сорванец.
Хоть с трудом, но удалось ей, Крона все же убедить.
Отомстить отцу за муки, или ей нет смысла жить.
Уморит ее, проклятый, бела ж света не видать.
Своим сексом он замучил. Помоги! Не дай пропасть!
После долгих размышлений, Крон решается помочь.
Да и червь тщеславия точит. Сесть на трон тот был не прочь.
Мать подробно рассказала. Какой план, с чего начать.
Исполнять его несложно, только знака подождать.
А когда его получит, то отец уж будет спать.
Серп она там приготовит, им он должен отрезать.
Приговор жестокий, мерзкий, сын решился выполнять.
Знал. Союз их нерушимый, когда в деле сын и мать.
Да и жизнь другою станет, стоит, лишь, отца убить.
Мать свободу получала. Ему трон, дела вершить.
Видно космосу угодно, чтоб правитель стал другой.
Быстро заговор свершился. Крон всему стал головой.
Ни к чему про то подробней, Вам писать, как все прошло.
Дело сделано! А совесть? Нам в легенде не дошло.
Об Уране, как кричал он, сына в гневе проклинал.
И про Гею, ее хохот, когда Крон, то отрезал.
И как в мужа та плевалась, про бессилье говоря.
Месть нужна или ужасна? Не скажу. Не знаю я.
Крон уже сидит на троне. Мать сумела утрясти.
Он был младший, есть достойней. Как же мимо них пройти?
Значит можно, если в деле кровь союзником была.
И пора правления Крона, к нам на землю снизошла.
Крон теперь «владыка неба», себе в жены Рею взял
Та была ему сестрою, он преград ни в чем не знал.
Да и не было законов, не успели написать.
Позже церковь объявила, браки те не разрешать.
Крон правитель стал хороший. На земле настал покой.
Жили в мире и согласии, век был назван «золотой».
Без проблем наверно скучно, Космос, видимо решил
Неприятность им в семейство, он навечно поселил.
Гея им о том сказала, в тайну сына посвятив.
На детей запрет наложен, до тех пор, пока тот жив.
Если вдруг оно родится, да и в тайне будет жить.
Крон бессилен, это свыше, отца должен умертвить.
С Реей так они и жили. Как она кого родит,
Только лишь в себя приходит. И с младенцем уж бежит.
Дальше было, как в легенде. Я б того не написал.
Крон младенца брал на руки и в мгновение глотал.
Для обоих - это мука. Так все время поступать.
Но пророчества боялись, не хотелось умирать.
Сердце матери не камень. Сколь ж можно ей терпеть.
Иль судьба, а может совесть, как пороки, в мире есть.
Родила она однажды, так с младенцем и лежит
Силы нет идти ей к Крону. И тогда она решит.
Отнесу на Крит, в пещеру. Пусть с куретами живет.
Навещать его там буду. И тоска в душе пройдет.
Сколь терпеть мне эту пытку? А приходится рожать!
Гея выдумала глупость, а нам надо выполнять.
Да никто и не узнает, не могу - жестоко так.
Муж простит, узнав, наверно. Не была ему я враг.
Отнесла на Крит в пещеру, по дороге камень взяв,
Обмотала его тряпкой, и младенцем то назвав
Понесла спокойно к Крону, а придя, так говорит:
«Вот младенец наш, мой милый и пусть век он твой продлит».
Крон подмены не заметил, а войдя обратно в зал
У жены увидел слезы, и ей нежно так сказал:
«В жизни нет тебя роднее, да и преданнее нет
Молодец, что выполняешь, нами принятый обет,
Преклоняюсь пред тобою, вечно буду прославлять.
Пожелай, чего ты хочешь. Стоит это, лишь, назвать!».
«Пожелать? А что мне надо? Что хочу, то ты отнял.
Мир, он создан для титанов! Лишь, любовь бы сохранял».
Так проходит год за годом. А младенец, как он там?
Жив еще иль предсказание, Геи, лишь, коварный план?
Остров Крит, не остров – сказка, рай в раю, кто там живет.
Море, горы, лес да солнце, климат, лето круглый год.
Там в горе высокой Иде есть пещера, в ней и жил,
Наш отверженный, младенец. Наречен он Зевсом был.
Рос в лесу, среди куретов и ни в чем нужды не знал,
А ребенку много ль надо? Мир он только познавал.
Юность мигом пролетела. Зевс окреп и возмужал.
И хотя был в отречении, но про род свой, много знал.
Что родители титаны, как отец на трон попал.
И, как Рея не старалась, он отца, лишь, презирал.
Для него детоубийца, в юном сердце гнев рождал.
А убить, чтоб дальше править! Разум это отвергал.
Зевс воспитан на природе и ее примером жил.
В ней, потомок это главный, смысл жизни в детях был.
Справедливо, чтоб все честно, и, будь, проклят деспотизм.
Жизнь, как сказку надо сделать. Развит в нем максимализм.
Мир хотел он перестроить, по- иному жить начать.
Всех судьба изменит - позже. И ему не избежать.
Зевс задумал справедливость, на земле восстановить.
Самому всем миром править, Крона с трона удалить.
Почему? Мотив нам ясен. А зачем? Решил он так.
Был характером в папашу. Только сделать это как?
Стало это смыслом жизни. И придумал план он сам.
И ни с кем им не делился. Но обет по жизни дан.
Уничтожить мир пороков, силу грубую убрать.
Низложить титанов иго, счастье, радость созидать.
Отвлекусь я на мгновение, пара реплик, просто так.
Вот опять родился буйный, эгоист, и не дурак.
Сейчас, соратников отыщет и война. А для чего?
Справедливость восстановит? А зачем и для кого?
Как историки напишут, Крон умел всем управлять.
От добра, добра не ищут. А, в чем истину искать?
И кому вдруг станет легче? Нет, скорее то предлог.
Чтоб на трон попасть навечно. Без него он жить не мог.
Зевсу Крит уже наскучил, и решил совет тогда.
Пусть манеры изучает в «свет» идет, в бомонд, туда.
Средь титанов его место, пусть там дальше и живет
Сын царя, хоть нежеланный, а секрет тот здесь умрет.
И для ясности отступим мы по тексту чуть назад,
Да и вспомним, у титанов, на сестре женился брат.
Исключение Мнемосина, да Диона, те не в счет.
То внебрачные супруги, Зевс их братьев «обойдет».
Был еще титан Иапет, Прометея он отец,
Тот женился на Климене, к Океану в родню влез.
Да еще у Океана была дочь Метидой звать.
Вот ее - то в жены Зевсу Рея стала предлагать.
Что сказать, достойней пары в мире трудно подыскать.
Зевс красавец, полон силы, кудри, рост, чернявый в мать.
Нос с горбинкой, глазом карий, подбородок выдает
Жажду власти и решимость, прочь сомнения - вперед.
А Метида, сама нежность, очень женственна она.
При походке грациозна, а в фигуре, в ней видна
И упругость, гладкость формы, да и талия осы.
А глаза, как сине море, с блеском утренней росы.
Да еще ж к тому блондинка, носик, миленький, прямой.
Ножки полные, прямые. Сам женился б на - такой!
Но вернемся мы к рассказу. После Критовских пещер
Зевсу нимфа, как из сказки, образец красы, манер.
Долго он всегда не думал, ну, а здесь все ясно так.
Я согласен, сказал Рее, и с Метидой пойду в брак.
Мать с женитьбою спешила, это можно объяснить
Зевсу проще жить так будет, родословную тем скрыть.
Океану, тому в радость, в доме баб, не сосчитать
Нимф одних три тысячи было, а наяд приплюсовать.
И с приданым было туго, хорошо жених так брал.
«Титан» титул оставляли, Крон их брак благословлял.
Мамы наши, Вы, как ангел за спиной детей всегда.
В жизни нас оберегали, сколько стоит то труда.
И пока глаза открыты, сердце мамино стучит,
Мать ребенку все б отдала, нас поймет, всегда простит.
Рея очень, уж, старалась, без нее наш Зевс ничто.
Все сумела и успела, с конспирацией, а то,
Слухи всюду побежали, разговоры, что жених
Будто он не из титанов, пришлый, с космоса, не их.
Правда, слухи прекратились, интерес к нему пропал.
Но опять здесь руку Реи, каждый сразу бы узнал.
Жена Крона про всех знает, и ее не проведешь.
Интерес не проявляет, здесь сенсаций не найдешь.
И легенда жизни Зевса, кто, откуда, где родня,
В мелочах не придерешься, потеряешь время зря.
Наш жених одет, как денди, он Метиду в дом свой ввел.
И отсчет, эпохи новой в его жизни, вновь пошел.
Холостую жизнь, все знают, я б сказал о ней вот так,
Нет жены, о ней мечтаешь, есть - ошибся, был дурак.
Лишь немногим, улыбался гименеевский союз.
Жить совместно долго - трудно, устаешь от брачных уз.
Но, не буду я занудой и об этом говорить.
Молодые в эйфории, начинают только жить.
Чувства их, сердца и взгляды полны нежности, любви.
И заботы друг о друге, только имя назови.
И она уже с тобою, озабочено чело.
Тебе надо, что-то, милый? Что скажи произошло?
Отведу беду любую, зацелую допьяна!
И такими жены были! Нет, ушли? Да, жизнь сложна!
У людей гораздо проще. Жизнь пройдет, мы говорим.
А, как быть титанам вечным, и на что ссылаться им?
Там возможно, лишь, насилие, а измором не возьмешь.
Как представишь, жить с ней вечно! С браком лучше подождешь.
Но, вернемся мы на землю, понапрасну, что болтать.
Вечность - то удел великих, свой бы миг нам скоротать.
Зевс с супругою Метидой, не могли нигде бывать.
Дан запрет, а интересно. В бомонд хочется попасть.
Зевс с манерами не дружен. Деревенский, что сказать.
И Метида, а что делать, должна мужа обучать.
Замуж шли они по списку, его надо соблюдать.
В списке том пять тысяч было, тяжело ранжир держать.
Океан отец был справный. Он проблему понимал.
На балы водил их справно, но подробно не вникал.
Все равно скандалы будут, хоть серьезно сам следил.
Список вроде соблюдался, ту глядишь, вписать забыл.
В свое счастье каждый верит. А иначе жить – то как?
И Метиде улыбнулось, выпал жребий - ранний брак.
И жених, красивый, складный, деревенский, то пустяк.
Был смышлен с желанием власти и по жизни не дурак.
Стержень есть в нем, сила, воля, я ему помочь должна,
Что-то он в душе скрывает, часто думала она.
Скоро уж дитя родиться, как воспримет новость он.
Вот наверно радость будет? Вроде, он в меня влюблен.
Очень хочется девицу, хоть сестер, своих не счесть.
Проще мне одна не буду, а мужик, какой он есть,
Как увидел красивее, мотыльком на свет летит.
Да и сын, как оперится, в небо соколом взлетит.
Может это все и глупость, что беду – то накликать,
Только Зевс он неуемный, хочет миром обладать.
А таких, их, чем удержишь? Лаской, нежностью - пока,
Если будет получаться. Им соратница нужна.
Их попутчица идея, и в постели должна быть,
Жаль, но это невозможно, я умею, лишь любить.
Жить, тылы оберегая, сытный стол, уютный дом.
Как оазис средь пустыни, чтоб ценил, хотел быть в нем.
А борьба и отречения, это избранных удел.
В основном, кто в жизни нашей, найти счастья не сумел.
Ладно, хватит, размечталась, скоро Зевс домой придет
Вдруг голодный и уставший, вот тогда шуметь начнет.
Нам прислуги бы немного, трех достаточно вполне.
Двух на кухню и уборка, а одна, к ребенку, мне.
Про дитя скажу сегодня. Может рано говорить?
И немного, как-то стыдно. Нет, пора, чего мудрить.
На планете населения, легко можно сосчитать.
Состояло из титанов, их семейства, так сказать.
Океан с женой Тефией, эти в список не войдут.
Беспризорными детишек их, тогда уж назовут.
Разбрелись они по рекам, заводь тоже им пойдет.
И на море сотни были, там ручей журчит, их ждет.
Тысячи юных, незамужних, женихов, к себе зовут.
Вы не слышали, тех песен? Говорят и сейчас поют.
Да, девиц такая пропасть, так, ведь, каждому свое.
У судьбы свои игрушки и не будем про нее.
Мы подумаем о быте. Где прислуга? Нет таких.
Был титан – аристократом. Кто обслуживает их?
Постирает и накормит, в доме мусор уберет.
Каждый день так делать надо. Где работников найдет?
Первых с космоса возили, потом стало не хватать.
И тогда они решили, людей надо привлекать.
Я не буду Вам подробно механизм тот объяснять,
Как способных отбирали, начинали приучать.
На Балканах поселения стали даже создавать.
Из людей, что для прислуги Не в дворце же их держать.
В селах был огонь - не редкость, он там сутками горел.
Если вдруг когда потухнет, каждый вновь зажечь умел.
Из камней дом собирался и из них же был очаг.
И с гончарным делом знались, скот имели во дворах.
Хоть титаны всемогущи, под контролем весь процесс.
Сбои все ж имели место, вдруг в людей вселялся бес.
Если раб семью заводит, этим лучшие места,
Значит он, работать будет, он прижился навсегда.
Попадались криптоманы, удивительно, но факт.
Воровство! Зачем? Нет смысла? Получали всё за так.
Забегая за столетия, я о том могу сказать.
Зевса этим люди злили, это он не мог понять.
И бывая в гневе страшном, от прислуги вот такой.
Их с земли, как будто нечисть, убирал не раз порой,
Презирая наше племя. Прометей нас выручал.
Был тот мудр, дальновиден. Зевс его за то держал,
При дворе своем в Олимпе, но давал ему понять,
Его милость, то не вечно, может он ее забрать.
Зря об этом написал я, не хотел вперед бежать.
Тема ныне актуальна, вот, отвлекся я опять.
Извините! Возвращаюсь, дальше буду продолжать.
На пороге вижу Зевса, стал Метиду обнимать.
Та ему, как и решила, о ребенке говорит,
Тот Метиду обнимает, поднимает и кружит.
Причитая, что за радость, он мечтает стать отцом
А малышка, лишь начало, детей будет полный дом.
И Метида, полна счастья, стала Зевса целовать.
Сцена, просто умиление и не будем им мешать.
Так проходит больше года, уж объятий не видать
Зевс по дому ходит хмурый, а Метиде не понять.
Чем супруг вдруг озабочен, и уже не первый день.
Но подспудно понимала, что над домом висит тень.
Тайны, что в себе он носит, но не может рассказать
И она тогда решилась, сама первая начать.
«Зевс, прости меня, устала, видеть грустные глаза.
Что случилось, в чем проблемы, убиваться так нельзя.
Поделись и будет легче. Трудно все в себе носить.
Согласись, вдвоем же легче, те задачки нам решить.
Где напор, движение к цели, или все пропал твой пыл.
Обещал - потом забыто, охранять, ценить свой тыл?».
«Извини!. Наверно надо, мне подробно рассказать.
Легче будет это точно. Ты должна, конечно, знать.
Поклянись, что не расскажешь, в тайне будешь то держать.
Правда, в этом нет сомнений. Прям не знаю, как начать?!
В общем так! Я сын у Крона. Рея это моя мать.
Ну, а если тот узнает, значит, мне несдобровать.
Я сказал уж очень мягко. Просто он меня убьет.
Вот такая перспектива, нас с тобой, родная, ждет.
Да и я, за все деяния, что отец мой совершил,
Его просто ненавижу! И при случае б убил!»
Дальше шел рассказ о Гее, к Крону, как она пришла
Сына, как подговорила, в дом несчастье принесла.
И о Рее, что страдала, принося детей к нему.
И, как Зевса утаила, жизнь, оставив одному.
Как он рос один на Крите, средь куретов, одичав.
Как мечтал сюда вернуться, средь титанов главным став.
Понял, планы эти - детство, так отца не одолеть.
И соратников не сыщешь, а друзей, как заиметь?
Я один! Ну, что мне делать? Как развить «нить» найти?
В голове сплошная каша. Дальше мне куда идти?».
«Дорогой, я так и знала. Трудно будет мне с тобой.
А куда ж теперь деваться. Жизнь шагает за судьбой.
Обогнать и не пытайся, не под силу это нам
Будем ждать, как повернется, предаваясь, лишь, мечтам.
Извини, я от отчаяния. Милый, что тебе сказать.
Это мы решить не сможем, Рею, надо к нам позвать.
Обсудить проблему вместе. Выход должен, где-то быть.
А, сейчас, пойдем к ребенку, тебе надо бы остыть».
Как задумано семейством, проще то осуществить.
Одному трудней бывает, неохота, мог забыть,
Иль уже переболело, актуальности в том нет,
А в семье сказал, так делай, держи свой авторитет.
Не прошло и две недели, Рея в доме их, в гостях.
В глазах слезы умиления, держит внучку на руках.
В сыне видит перемены, он другим немного стал.
Резкий взгляд, теперь добрее, в споре меньше возражал.
Слушал, правда, прерывая, в возражениях мысль ловил,
И что странно, соглашался, раньше это не любил.
И к жене он стал добрее, с дочкой нежен, ласков был.
По-всему, взрослеть он начал, поумнел, унял свой пыл.
Обсудив проблемы Зевса, с чем столкнулся он теперь,
Рея тайной поделилась, приоткрыв в нее им дверь.
Крон, детей, хоть и глотает, но они все живы там,
Трудно это нам представить. То доступно лишь богам.
Их достать из чрева можно, братьев Зевса. Только как?
Здесь подумать вместе надо, чтобы сделать верный шаг.
А иначе нам не жить здесь, он нас просто всех убьет.
Ясно, чем мы все рискуем? Компромисс с ним не пройдет.
И Метиду осенило. Крон, он, как вино - то пьет?
Если, да, тогда нам проще, может план мой подойдет.
Раз папаша мой набрался, неразбавленным вином
Его бедного тошнило, страшно вспомнить мне о том.
Пару дней не пил ни ел он, только вспомнит и опять.
Вот, как можно отравиться, где б вина покрепче взять.
А для верности, кореньев, туда тоже положить.
Настоять, дня два не больше, разум ими замутить.
И какой бы сильный не был, валит с ног, не устоять.
И, что делал, сам не вспомнит, даже если рассказать.
Зевс, а ты, как пить умеешь? Чтобы план осуществить.
Напроситься к Крону в гости и вином тем напоить.
Рея, может, нам поможешь? Как вина достанешь нам?
Я его здесь подготовлю, чтоб на стол поставить там.
Зевсу тоже есть легенда. Мол, откуда родом ты,
Пьют вино, не разбавляя, мало очень там воды.
Хоть привычка та плохая, но себя не изменить.
Просишь ты у всех прощения, но с водой не можешь пить.
Крон, он гостю не откажет, этикет, свой соблюдет,
Будет пить, что просят гости, ну, а, дальше, как пойдет.
Если слаб, скажи нам сразу, надо план тогда менять.
Должен пить с ним, до упаду, чтоб его вином пронять.
Ты нам так и не ответил, все зависит от тебя.
Может это не подходит, и не веришь ты в себя.
Не под силу много выпить? Иль, к вину есть неприязнь?
И вообще, я разболталась, и мой план, он чушь и дрянь».
«Что ты, я ушам своим не верю, от тебя не ожидал,
Как логично рассуждаешь, потому не прерывал.
Если надо, могу выпить, в состязаньях не бывал,
Но, здоровье позволяет, да рецепт давно я знал.
Взять оливковое масло, выпить литр перед тем.
И успех мне обеспечен, не берет вино совсем.
Рея, мать, а ты, что скажешь? Для тебя подходит план?
На челе твоем морщинки. Что заметен, где обман?».
«Нет, задумано не плохо. Лишь детали обыграть.
За тебя боюсь сыночек. Может Крон тебя узнать.
И манеры и движения, я смотрю, ну точно Крон.
И от деда есть немного, заподозрит вдруг, что он.
Мы греха не оберемся, а потом, как выручать.
Риск большой, но надо делать, что беду - то зазывать.
Родня Крону, не причина, чтоб за это убивать,
Остальное, вроде верно. Будем к плану приступать.
Ты, Метида, завтра утром, колесницу я пришлю,
За вином сама поедешь, куда ехать, объясню.
Ну, а ты, сынок, готовься, чтоб застолье повести,
Наш отец, смышленых любит. Тосты знаешь? Подучи.
Я причину подготовлю, для чего Вас пригласить.
И вино, как настоится, мне отдашь, чтоб не тащить.
На тот день пришлю служанку, пусть с малышкой посидит.
Я б сама, да с Вами надо. Как пройдет? Душа болит.
И на этом мы закончим. Пусть неделя - две пройдет.
Если, где ошибка в деле, время есть, она всплывет.
Отвлечемся мы от темы, пока время у нас есть
Расскажу Вам про титанов, представление, чтоб иметь.
Хоть они родней все были, исключения были там,
Праотцом их был не Хаос. Расскажу об это Вам.
А начну я с Афродиты. Даму эту надо знать.
Чтят богиню в нашем мире, но Венерой станут звать.
Красотой себя прославит, о годах своих забыв.
Эталон она - на веки. От мужчин свой возраст скрыв.
Кровь Урана с пеной моря, когда Крон отца скопил,
Вот была ее основа. Кто ее на свет явил.
Поскитавшись в теплых водах, остров Кипр ей подошел,
Пафос стал конечным пунктом. Куда рок ее привел.
Юность, девственность, наивность, это дар нам, но - увы,
Всё со временем исчезнет и завянет, как цветы.
Но богинь то не касалось – красота ее навек,
Только вот характер станет – ей в интригах равных нет.
Приведу пример, пожалуй. Зевс ужасный бабник был.
Но измену бы от Геры, никогда ей не простил.
Сам гулял - ему все можно, доходило до того,
Месяцами дома не был. Бог богов. Венец всего.
Афродита дама дока, слезы Геры увидав.
Говорит, ты что, не знала, женой третей Зевсу став.
Мы его, его ж оружием, «укокошим» наповал.
Он у нас папашей станет. Хотя он с тобой не спал.
Гера смотрит удивленно; «А такое может быть?»
«Очень просто, дорогая. Лишь бы сперму раздобыть?
Поместим ее в пробирку, ну а дальше, так сказать,
Дело техники и только. Без него начнем рожать!».
Зевс узнал, о том, что Гера забеременела вдруг.
Ревность в нем так разыгралась, - он вначале выгнал слуг,
Но остыв, немного, понял, те здесь были не причем,
Тут на заговор похоже, правда кроется не в том.
Он ходил мрачнее тучи, женщин, напрочь, всех забыл.
Кто посмел! Кто мог решиться! Зная нрав его и пыл.
«Надо с Герой объясниться. Может, тут измены нет.
Как, тогда, могло случиться? Пусть мне внятный даст ответ».
Заговорщицы довольны, ну а Гера больше всех
Не могла и думать даже, что их ждет такой успех.
Вот пошел четвертый месяц, как бушует и орет.
Значит, любит - это точно. Ну, а правда подождет.
Зевс получит объяснения, стороною гнев пройдет.
Но урок, получен славный, тоньше действовать начнет.
Кто горбат – могила правит, так пословица гласит.
Стаж, наследственность, нас губит, да, наверно, еще быт.
Срок положенный проходит Гера мальчика родит.
Хилый, слабенький, убогий, страшный жуть, когда кричит.
Теперь Гера уже в гневе. Что за мерзость здесь орет.
Если Зевс его увидит, вместе с ним меня убьёт.
Мальчик – точно. Ну, а внешне, на крысенка он похож.
Ох, уж эта Афродита! Да! Что было, не вернешь.
Он у нас дитя интриги, а теперь мне ни к чему.
Чтоб растить его и нянчить. Только, вот, отдать кому?
Нет, отдашь себе на горе. Зачем родственник такой.
Будет лезть, просить подачки. «Голодранец» славный мой!
Ну и рожа! Что смеешься? Ишь, оскал свой показал!
Это так он улыбнулся. И еще страшнее стал.
Решено, пока не видят, я избавлюсь от него
Море вон, отсюда вижу. Утоплю и дел всего.
Чтоб ни кто его не видел. Ну а Зевсу объясню,
Он поймет, ругать не будет. Вот, за что его люблю.
И схватив дитя за ножку, развернувшись от плеча,
Что есть силы, вдаль швырнула, ненавистное дитя.
От такого ускорения, в сине море тот упал.
Прям к наядам, в белы ручки, там у них и жить он стал.
«Пошвыряла» жизнь мальчонку, но характер был в отца,
Потому наверно выжил, стал помощник кузнеца.
И хотя хромой был, с горбом, но умелец хоть куда.
Чудеса творил с металлом, брал заказ любой, всегда.
Хромоту и горб, как титул, он от мамы получил,
Помнил то, всегда. Точнее, от наяд узнал, кем был.
Звался наш герой Гефестом, и не зря он к нам попал.
Афродите станет мужем. Вот - сюжет! Я не соврал.
Быстро время пролетело, на Олимпе юбилей.
Гера, что-то там справляет, назвала к себе друзей.
А друзья, они ж родные, негде им других то взять
Вот мужчина в залу входит, начинает зал роптать.
Кто такой, откуда взялся, кто его сюда позвал?
Мало, что хромой, да с горбом. Где одежду свою взял?
Да. Гефест на праздник прибыл и подарок прихватил.
Зевс подарок тот увидел, кузнеца позвать решил.
Это трон был, из металла, а отделка – кружева.
Часть из золота, с камнями, часть из платины была.
От алмазов, изумрудов, еще больше он сиял.
И ни кто хотя и боги, лучше трона не видал.
А Гефест достойно, скромно тот подарок преподнес.
Говорит: «Примите Гера, от души. Немало слез,
Я пролил, стараясь сделать, то, что видите сейчас.
Вспоминайте без обиды, кто создал его для Вас»...
Спасибо Вам за то, что нашли время прочитать мои фантазии на тему мифов древней Греции.
Прошу меня извинить за немыслимо дерзкие сравнения, но Моцарт тоже никогда не встречался с Сальери . У Годунова даже и в мыслях не было убивать царевича. Ему и так хорошо жилось. Шекспир был просто торговцем шерсти. Продолжать дальше?.......
Вы наверняка знаете, что Б.Ш. Окуджава никогда не был певцом и ужасно раздражался, когда его приписывали к этой когорте. Критики с самозабвением муссировали его бездарность, как певца и несколько лет не успокаивались печатая критические замечания.
Уважаемый Ник, смею Вас уверить, что я никогда не пытался и даже не мыслил приписывать себе высокое звание поэта, а тем более не претендую на оригинальность в исторических кругах. Упаси меня Бог. Я просто люблю так проводить свой досуг. И даже уверен, чем больше будет таких, как я, уверяю - мир будет меняться только в лучшую сторону.
Извините меня за эмоции. С уважением, Александр.
