Былое время тяжким грузом.
Тревожа душу о своём,
Пером черкает чёрно-белым,
Да вопрошает словно сном.
Вопросом странным, даже глупым,
Я просто так или бунтарь?
Безумный раб по этой жизни,
Или слепец и Божья тварь?
Как в тупиках найти ответы,
А, впрочем, нужно-ли искать,
Куда-то канувшее в лета,
Что не далось тогда познать.
Давно уже, когда не помню,
Сошёл с дороги, думал жил,
По лживым тропам и трущобам,
Щенком слепым впотьмах блудил.
Грехи горбом врезались в спину,
Свои, чужие, но тащил,
Порою гнули на колени,
Нет не склонялся, твёрдым был.
Зачем не знал, найти пытался,
Ответ, что значит Божья тварь,
Я на приём просился к Богу,
Да выгнал Ангел-секретарь.
Не дав напутствия в дорогу,
Лишь фразы в спину; - сам ищи!
Да с колокольни звон с порога;
- и о прошедшем не ропщи.
Я не роптал, но всё пытался,
А горб мой рос и рос горбом!
Тянул на дно, я не сгибался!
Зубами грыз и был волком.
Порой кричал никто не слышал!
От крика даже так хрипел!
Что от испуга будто колом,
Слова застряли, не успел.
Сказать, ругался даже бранью,
Гортань опухла замолчал,
Я в тишину совсем ослепший,
На дно безумия упал.
И там уже с занозой в сердце,
На плахе скорбной тишины,
Принявши постриг к заточенью,
Обмяк смиренно у судьбы.
И нет уж слов, а так хотелось,
Да что там! Господи прости!
Ну пусть хоть так, с горбом на милость,
Ты только долго, не казни. |
