Тридесятое царство (окончание)

проделали вход в сажень шириной и такой же высоты, хоть заезжай конно.
  Маленькие ратники, не зажигавшие костров, разом возникли из темени, как это умели только гмуры, и почтительно встретили своего Правителя. «Не те ли, с которыми я схватился у древнего камня?» - усмехнулся про себя Светимир. Но сторожа и не глядели на человека. Как видно, они ещё не знали о победе над Чёрными, потому что после первых же слов Вербора заметно оживились и заговорили радостно и громко.
  - Мы проведали, что в стародавние времена здесь был вход сверху. Однако нам удобнее заходить так, потому просто расширили лаз, - пояснил Вербор, а Светю вспомнилось: «…Будто бы ту дорогу сотворили Белые боги, чтобы быстро переноситься меж Севером и Югом. Так – говорили сыны Борея – боги уходят с Островов при наступлении Холода. Так боги возвращаются обратно, одолев Чёрного Змея и растопив на Севере белую воду». Это говорил ему в жилище Южных мудрый Гостомысл, и верно, жутковато было старику ехать вслед за богами. Но если они перебрались на Юг, почему безлошадная повозка стояла здесь, у Равнины? Ведь перегнали её назад, спеша с вестью о Чёрных, Верть и Лежеслав… И, словно уловив мысли юноши, Вербор сказал:
  - Многое неясно с этим сооружением и чудесным устройством, которое движется само по себе… Повести минувшего рассказывают и о богах – о Белых, о чёрных – и о чужаках, спустившихся с Неба, и о древнем и особенно разумном племени людей, которые были ростом, как три асилка. А я уже и не рад, что сыскал…получил от вас эту Прямую дорогу. Наши старики требуют скрыть оба входа и забыть о ней, чтобы не погубила наш народ. Гмуры южных родов решительно отказываются даже приближаться к ней: будто бы опасна, охраняется заклятиями. Мои же юные ратники и помощники предлагают построить из горморуна ещё одну повозку, прицепить к этой, чтобы побольше гмуров и поклажи можно было перевезти на Юг и не идти сотни вёрст по трудным горным тропам. Война с Ашой-Башой отвлекла нас от этих споров, но теперь они возобновятся. Так что, Светимир, сын Годослава, возможно, ты последний из людей, кто увидит самолад. А если не робеешь, можем проехаться несколько вёрст и вернуться обратно. Мы уже неплохо научились править этот повозкой.
  - Нет. Хотя и не робею, да не хочу кататься не по надобности, праздно. Вдруг она от этого перестанет двигаться?
                                                          359

  - Может, и так, - удивился Вербор. – Пойдём же!
  Он сказал своим провожатым, те зажгли пламенники, и через миг Светь ступил уже в глубь Земли, шёпотом попросив у неё прощения за вторженье. Два десятка шагов, и вот перед ним небольшое строение, вроде бани, с окнами, распахнутой дверью, отливающееся рудой окраской.
  - Погоди, сейчас рассмотришь получше, - по-хозяйски оживился Правитель, вступая внутрь самолада, который вдруг весь осветился жёлто-белыми огнями, и Светь увидел высокую пещеру с гладко выложенными стенами и какой-то длинный горморуновый брус, уходящий в темень, которого, наверно, хватило бы на пять десятков мечей.
  - Садись же рядом, Сокол, - позвал Вербор гостя изнутри самолада. – На этих сидениях и ехали вещун Гостомысл и твоя наречённая Радислава. За сколько они добрались до горы Вергомани? За день?
  - С заутра до подвечера, за четыре поры.
  - А я вот так далеко ещё не ездил. Вёрст на пять и – обратно. У нас тоже многие робеют перед Дорогой. А вот дети наоборот: просятся кататься. Садись же!
    Светь пощупал мягкие сидения: будто подушки, плотно набитые птичьим пером и обтянутые то ли холстиной. то ли кожей. Вокруг множество огоньков разного цвета. которые светятся, но не горят, как дровины. Перед глазами – большие окна из чистейшей слюды.
  - Я тебе ещё кое-что покажу!
  Вербор перегнулся назад, взял что-то и развернул перед Светем. То были, явно, одежды, но – весьма необычные: крашеные в серый цвет рубашка и узкие порты, пришитые одно к другому и лишь отдалённо походившие на то, что носили люди или гмуры.
  - Одежда богов? – изумился юноша.
  - Думаешь, боги такие маленькие? Пониже тебя?
  - Чьё же тогда?
  - Чьё? – Вербор усмехнулся. – Могу тебе подарить. Или Вертимиру. Пусть покоряет косматых в этот диковинной одежде.
  - Нет, лучше ей оставаться здесь.
  - Если лучше, пусть остаётся. Я вижу, ты совсем смутился.
  - Ещё как, - признался Светь с улыбкой. – Стоишь здесь, а вокруг будто духи, родственники Вия, носятся незримо, перешёптываются.
  - А среди них один дух – двухголовый, верно?.. – Вербор засмеялся. – Я тоже долго привыкал к этому месту. Теперь знаю: ничего опасного. Древние говорили:
Многое откроется лишь дерзкому:
  В Небо он взлетит и под Землёй пройдёт.
Здесь Подземная дорога начинается,
Безлошадный самолад вдоль гор на Юг везёт.
  - Ты тоже прочитал надписи на Камнях? – вскрикнул удивлённо Светимир.
                                                          360
  - Тоже? А кто ещё?..  Знаю, знаю: Гостомысл. Нет, друг Сокол, они давно нам известны. Хотя время – ветры, дожди – многое истёрли. Но эта надпись самая красивая и соблазнительная. Не желаешь ли в одну ночь не только под Землёй пройти, но и в Небо взлететь? Ни в ком другом из людей нет столько дерзости, сколько в тебе. Даже в дяде твоём, суровом и славолюбивом Яромире.
  - Да мне уже привелось один раз оторваться от Земли и – надолго.
  - На дутене? Этой придумке людей с Островов?.. Нет, друг, я предлагаю тебе такое Небо, откуда всё вокруг видно на десятки вёрст. И хотя теперь ночь, да Луна поможет нам: увидишь и становище своей рати, и опустевшие ваши селения до самой Котугдани, и ту, западную, сторону, которую называете вы Лесом Бармы.
  - Взобраться на Кетмань? Но это очень долго.
  - Для людей – долго. Не пройдёт Луна и одно Небесное сложенье, как мы будем на вершине.
  - Что же? Когда-то я мечтал об этом. И хотя на многое отваживался в своей жизни, но подниматься в горы без гмуров, их хозяев, не стал бы.
  - Вот гмуры и отнесут тебя туда.
  Они вышли наверх, вновь посели верхом на коней и начали вторую за эту ночь скачку. Хотя и не столь быструю, к какой привык Светь: гмуры – Вербор и его охрана – только недавно научились ездить на лошадях, ибо того потребовала война. Однако Правитель, отменно зная дорогу и видя далеко вперёд сквозь мрак ночи, вёл своего гостя уверенно. Едва ли не до середины Кетмани поднялись они на спинах лучших друзей человеческого рода – коней. После же оказалось, что у гмуров проторена весьма удобная тропа наверх, по которой Светю и его провожатому собственными ногами идти не пришлось. Их посадили в носилки, и маленькие юноши, встав по шестеро, почти бегом понесли их туда, где блестела в лунном свете белая вода.
  «Вот какие повеления он давал в становище, - догадался Светимир. – Решил удивить меня перед расставанием. Да, приключение доброе. К тому же не столь опасное, как то, что было со мной и Яром в прошлую ночь…»
  Последнюю сотню саженей им пришлось пройти пешком. Но это было приятно, да и Вербор не хотел, чтобы на вершине рядом с ними были посторонние.
  И вот, наконец, небольшое ровное место и покрытые белой пеленой камни. Светь присел, потрогал:
  - Холодная…жёсткая… Если такая вода покроет всю Равнину, на ней поселится смерть.
  - Ведь ваши вещуны предсказали, что Белые боги растопят её и возродят Север?
  - Да. Это будет через три месяца Сварога, в его новый, седьмой год, через шесть с половиной тысяч лет. Тогда мы вернёмся на Север навсегда.
  - А может, Холод отступит теперь? Ведь чёрная рать повержена, виев

361

сын убит, а ему покорились два десятка и девять народов.
  - Не знаю… Ведь та рать пришла к нам с Юга…
  - Да, многое ведают мудрецы-вещуны, но всякий день приходится делать выбор своим разумом. Так что верь и богам, и самому себе, своему сердцу.  У тебя многое получается. Вот гляди!
  Вербор взял горсть белой воды, после руку Светя, повернул её ладонью вверх и насыпал воду. Вскоре она начала таять, сквозь пальцы закапало, и через недолгое время тепло тела всё растопило.
  - Видишь. Перед горячим сердцем и Холод бессилен. А удалось ли тебе стать частью природы? О этом говорил тебе и я, и, верно, ваш мудрец Гостомысл.
  - И ещё Радислава… Не знаю, Правитель, стал ли я её толикой, но чувствую теперь природу и весь мир внутри себя…
  - Внутри себя… Значит – в душе?.. Ты необычный человек, Светимир. Когда состаришься, то уйдёшь в Ирий двумя дорогами, как и твой отец Годослав, - ратника и мудреца.
  - Нет, я уйду одним путём. Землепашца. И нет пути лучше, потому что в нём высшая мудрость.
  - Тогда тремя, - усмехнулся Вербор. – Ведь те два ты уже прошёл, и они никуда не исчезнут из твоего сердца. И выходит, ты превзойдёшь своего отца. Хотя его жизнь прервалась до срока. Он спас двух гмуров, ты спас многие народы.
  Они укутались в накидки от прохлады и ветра и подошли к краю вершины. Спокойно дремало становище справа от Светимира, блистала множеством огней Земля за Котугданью: там праздновали победу, а северо-восточнее, в лугах Уток, горел одинокий костёр. Верно, там пас животину, уведённую подалее от Чёрных, какой-нибудь пастух-подросток и, положив руку на голову верного пса, вроде Холеня, задрёмывал и видел во сне, как возмужавшим мужчиной ведёт своё племя обратно на Север и уносятся по Небу ослабевшие Дый и его слуги. Что для дитя шесть с лишком тысяч лет? Для него и собственная взрослость – далёкое будущее. И Светимир думал: пока есть в его народе те, кто мечтает и сотворяет из мечтаний жизнь, его народ не исчезнет с Земли. Ибо – «многое откроется лишь дерзкому…»

* * *                                                                                                                                                                   

  В отличие от стойких и отважных дружинников Яра, добывших новую Родину, одолевших тёмную силу да скромно забывших о своих великих делах, люди и их родичи все следующие дни высказывали признательность и славили победителей. И Чёрным ещё три дня пришлось ожидать решения своей участи.
  Племена, готовые к переселению, съехались на Омогдань, к месту Рати. Сто тысяч людей заполнили предгорье и речную долину. И Яровой Дружине
                                                          362
пришлось, красиво разодевшись, с новыми, ярко-купавными перевязями на головах, с гмурьими мечами из горморуна – подарком родичей – пришлось проехаться из-за реки по одному и быть осыпанными цветами, улыбками и криками радости. После весь народ воссел на Мать Сыру Землю за всеобщую праздничную братчину, и один из старших родичей Свиримир объявил во всеуслышанье, что Яр, Светь и Верть навсегда остаются Яромиром, Светимиром и Вертимиром, даже не являясь старшими родов. День же Великой рати становится отныне в ряд со старинными праздниками.
  В подвечер люди поднялись от застольничанья и отправились к ближайшему Святилищу – у селения Вышемира. Там вещуны всех племён помянули добрыми словами ратников, погибших в Южном походе, и тех, которые полегли в схватке с Чёрными. Эти славные дети Яриев ушли в Ирий праведным путём, и щедрые жертвования были преподнесены Белым богам, чтобы милостиво приняли они к себе воинов Света.
  Вскоре семь племён и бывшие в жёрухах тронулись в путь. Одни – вдоль гор, и вёл их Яромир. Другие – по Лесу с идущим впереди