1-й полуфинал конкурса «Войны»

Начинаются полуфинальные поединки. Кто выигрывает – выходит в финал.
Тема – «Война». Войны – всё, что связано с любой войной. Можно про воинов, про мирных граждан, но про войну.
Объём от 5000 до 20000 знаков.

Оценивать поединки может любой автор Фабулы, независимо писатель он или поэт. То есть любой автор Фабулы, независимо от того, участвует он в конкурсах или нет, может проголосовать за понравившийся рассказ. И его мнение будет учтёно.
Каждый голосующий сам решает, насколько рассказ соответствует данной теме, соответствует ли по объёму и так далее и тому подобное. На основании этого может, но не обязательно, снижать оценку.
Каждый голосующий имеет права каждому автору поставить 0, 1 или 2 балла, по принципу:
0 баллов – рассказ не очень;
1 балл – нормальный рассказ;
2 балла – рассказ хороший.
То есть, все возможные оценки: 2:2,  2:1,  1:2,  2:0,  0:2  1:1,  1:0,  0:1,  0:0.
Не забудьте указать в пользу какого рассказа.

Гости, клоны, анонимы комментарии писать могут, но оценки ставить не имеют право.
Спорить, хвалить или критиковать произведение, можно всем, кроме участников.
Участники поединка вы не должны открывать анонимность до объявления результата поединка. Потерпите 3 дня. Как будут объявлены результаты поединка, благодарите, смело отвечайте на критику.

Итак, сегодня встречаются рассказы «Где найти тихое место?» и «Седой».



Где найти тихое место?

Аня попала на фронт в самом начале войны.
За один день мир перевернулся с ног на голову. Еще вчера она получила диплом об окончании медицинского училища. Кружилась перед зеркалом, примеряя новые лодочки.
А сегодня, стирая ноги в кровь, шла в сапогах вдоль дороги вслед за передвигающимся вместе с фронтом полевым госпиталем. Рядом шла Нинка. Веселая, неунывающая Нина тоже была медсестрой. Оставив на свою маму маленького сына, она добровольно пошла на фронт «бить гадов», как она любила повторять. И на ее добродушном лице появлялось выражение суровой непреклонности.
- Девчата! Ноги до дыр стерли, небось, ну-ка садитесь, в тесноте, да не в обиде.
Рядом с Аней, поднимая клубы пыли, остановилась полуторка. Степан Михайлович прикрикнул на девушек:
- Полезайте быстрее наверх.
Пожилой водитель был на все руки мастер, помогал девушкам в сортировке раненых, устанавливал палатки, собирал деревянные козлы, на которые укладывались раненые. И по-отечески опекал девчат.

В тот день противник неистово обрушился артиллерийским и минометным огнем на нашу оборону. Фашистам надо было, во что бы то ни стало, отвоевать свои позиции. Бой был страшным. Санитарная машина постоянно подвозила раненых.
Аня, не переставая ассистировала хирургу. Девушка подавала инструменты, переливала кровь, обрабатывала раны, перевязывала раненых. Шли минуты, часы, день сменился ночью, а бой все не заканчивался. Не заканчивался и поток раненых. Вдруг она пошатнулась от усталости. Врач, сурово взглянув на неё, вдруг заметил, что она побледнела.
- Аня, всё, иди, поспи пару часов. Нина сменит тебя.
Аня вышла из палатки на ватных ногах. Голова кружилась от недосыпа.
Из бараков доносились крики раненых. С передовой докатывались звуки взрывов, треск пулеметов. Крики, стоны, взрывы…
Где найти тихое место? Ответ появился сам собой. Аня направилась в покойницкую. Так называли палатку, в которую относили умерших раненых.
Она стояла поодаль, ближе к лесу.
    Свободных мест не было. Здесь спали вечным сном те, кто ещё вчера сидел с ней в одном блиндаже. Кто ещё вчера грелся у железной печурки с кружкой горячего чая и  мечтал, глядя на мерцающие угольки.
    От безмерной усталости не было силы на переживания.
Аня из последних сил стащила не выдержавшего ампутацию ноги без наркоза худенького парнишку со свежеструганных козлов на земляной пол.
- Прости, пожалуйста, – проговорила она.
Заняла его место и мгновенно провалилась в глубокий сон.
Ей снилась родная улица, подруги. Она шла с ними, весело смеясь. Вдруг они оказались на берегу речки. Подружки разбегались и прыгали в воду с крутого берега, и звали ее за собой. Ей тоже очень захотелось прыгнуть за ними. Она разбежалась, оттолкнулась и полетела…

Аня открыла глаза и поняла, что продолжает лететь. Её за руки и за ноги перекладывали на носилки. Она дернулась изо всей силы.
- Ба…да это Анька! Живая…
Ребята из похоронной бригады опустили ее на землю.
- А твои ушли все. Степан Михайлович искал тебя, не нашёл. Думал, убили. Лица на нём не было.
- Я легла на пару часов. А сейчас сколько время?
Аня в ужасе поняла, что спала почти сутки. И даже не предупредила никого, где она.
За это время фронт ушел вперед, за ним уехал и госпиталь.
Вот так выспалась!
В панике она выбежала из покойницкой и огляделась по сторонам. Была глубокая ночь.
От лагеря остались только врытые колышки.
В сторону фронта по дороге двигались наступающие части. Девушка побежала в их сторону, пытаясь перекричать гул моторов.
- Ребята, помогите добраться до госпиталя…отстала.
Остановился грузовик, крытый брезентом.
Чьи-то руки втащили ее наверх.
- Как же ты, бедолага, отстала-то?
На нее сочувственно смотрели глаза солдат-новобранцев. Юных восемнадцатилетних ребят. Им еще только предстояло с головой окунуться в ужас войны, беспрестанных разрывов снарядов, обстрелов и бомбёжек.
И Аня всей душой взмолилась, чтобы каждый из них нашел свое тихое место не на войне.



Седой

Полгода как завершилась война. Деревенские бабы всё мечтали: «Вот закончится война, вернутся мужики…» Да только вернулся, хорошо, если каждый десятый. Ни один двор не обошла похоронка. Всё меньше и меньше оставалось надежды у женщин Андреевки обнять своего близкого и любимого отца, мужа, сына.
По субботам Дарья запрягала колхозную лошадь и женщины, не потерявшие надежду, отправлялись за пятнадцать вёрст на полустанок, где один раз в неделю останавливался воинский эшелон. Но за последние два месяца тот ни разу не остановился, чтобы высадить счастливого солдата, вернувшегося с войны.
Подошла Ольга, в фуфайке и ватных штанах – ноябрь на дворе. Молча села в телегу. Нежная улыбка на миг мелькнула на лице и исчезла, вновь превратив тридцатилетнюю красавицу в пожилую бабу.
Дородная женщина с ухмылкой посмотрела на Ольгу:
- Ты что, в фуфайке мужа встречать собралась?
- Не береди душу, Валентина, - тяжело вздохнула та. – Садись уж, поехали!
- Нинку подождём! – тихо произнесла Дарья. – Тоже с нами поедет.
- Это городская-то учительница? А она кого ждёт?
- Вон идёт. Сама у неё и спроси.
Подошедшая молодая женщина в легком пальто тихо произнесла:
- Можно сесть?
- Ох, горе ты, горе! – вздохнула Ольга. – На дворе ноябрь, а она в чулочках. Садись, уж! Вон набрось на ноги попону, а то околеешь, пока доедем.
- Спасибо! – та робко села в телегу.
- Рассказывай, кто у тебя! – Валентина не любила молчать, и новенькая собеседница была в радость.
- Муж! Его год, как на фронт забрали. Три месяца не пишет…, - на её глазах появились слёзы. – Последний раз написал, что едет с японцами воевать, и всё.
- Так с этой Японии письма вовек не дождешься. Где она находится?
- Япония находится в Восточной Азии. Расположена в Тихом океане на Японском архипелаге, - сквозь слёзы затараторила учительница, словно на уроке в школе. – Это государство ещё называют страной «восходящего солнца», и название говорит само за себя. Япония находится на крайнем востоке от её ближайших соседей Советского Союза, Кореи и Китая.
- Ну, ты даёшь! – первой пришла в себя Ольга. – Мне даже в школу захотелось.
- Говорят, японцы хорошие воины, - вставила Валентина. – Никогда не сдаются. А если проигрывают, то животы себе разрезают.
- Если с Серёжей что случится, я не переживу, - заревела Нина.
- Ты, девка, успокойся! – в голосе Ольги слышалась злость. – У меня и отец, и муж, и брат на войне. Мы с мамкой на всех похоронки получили, - её голос дрогнул. – А вдруг кто-то жив? Вон на Кольку Чинкова тоже похоронка пришла, а он вернулся, без руки только.
Валентина наклонилась к уху молодой учительницы и прошептала:
- Дарья вон, тоже три похоронки получила. На мужа и на обоих сыновей.
- Четыре, - перебила её извозчица, видно, услышав. – На Витеньку два раза. Его два года назад забрали. Прошлой осенью первую похоронку получила.
Женщина на минуту замолкла, видно сдерживая поступивший к горлу ком.
- А перед Новым годом письмо… Написал: жив, здоров… Война уже кончилась… Думала, приедет скоро… Похоронка… Погиб уже после войны… в Праге…
- Он у тебя красивый был, лицом маленько на девушку похож. А как плясал! – Валентина почувствовала, сейчас плохо будет подруге. - Всё думала: подрастут мои девки, отдам какую-нибудь за него замуж…
- Ты, что замолчала? – Ольга посмотрела на удивление грустную подругу.
- Варе уже двадцать два, Кате – двадцать, да и Светке уже восемнадцать исполнилось. А мужиков нет. Видно нам вчетвером век куковать.
- У вас трое дочерей? – поинтересовалась Нина, чтобы утешить женщину.
- До войны у меня и сын был, и муж. Погибли они в сорок третьем. А я всё встречаю. Хоть бы кто-нибудь из деревенских парней вернулся. Мои уже не вернутся. Ванька у меня такой сильный был, как и отец.
- Дарьин Пётр, пожалуй, сильнее был, - вздохнула Ольга, посмотрев на свою подругу-извозчицу. – Сестрёнка моя всё на него заглядывала.
- На Витьку она заглядывалась, - рассмеялась Валентина. – От него все девчонки без ума были. Такой красавец! А твой Ванька, да и Петька – тоже, увальни увальнями. Им только с медведицами миловаться.
На миг на губах Даши мелькнула улыбка, но тут же погасла, и со злостью в голосе она выдавила:
- Зато теперь никого нет. Девчонки мои в детстве умерли, а сыновья и муж на войне погибли. Такая тоска нападает, хоть на стенку лезь. У тебя, Валя, три дочери. Есть с кем вечерами, и поговорить, и поплакать. У Ольги и сестра, и мать, а у меня…, - смахнула с глаз слезу и дёрнула повод. – Одна радость – вас вожу. Смотрю, как вы радуетесь, и забываюсь, хоть ненадолго.
- Эх, жизнь наша бабская! – почти вскрикнула Ольга. – Так без мужиков всю жизнь и проживём. У Нинки муж вернётся. Да и молодая она ещё. А мы…
- Ты-то что себя хоронишь, - задорно проворковала Валентина. – Тебя всего тридцать. Я и то мечтаю какого-нибудь старичка найти.
Валя сладко потянулась, но улыбка сошла с её губ, и она отрешённо махнула рукой.
- Поздно я замуж вышла, и с дитём у нас что-то не получилось, - словно вслух думая о своём, промолвила Оля. – Был бы сейчас мальчонка, на моего Сёму похожий. Всё же мужик в доме.

За разговорами незаметно доехали до полустанка. Там уже стояли две телеги, с ильичёвскими и октябрьскими.
- Что, бабоньки, остановится сегодня эшелон? – крикнула им вместо приветствия Валентина.
- Дай, боже! – раздались в ответ возгласы, полные надежд.
- Опять часа два прождём и всё напрасно, - проворчала Ольга.
Замолкли бабы. Коль два месяца никто в их три деревни не возвращался и сегодня, поди, не будет.

Более часа делились женщины новостями и вдруг смолкли. Гудок паровоза. Вот и сам показался вдалеке, на полной скорости. Промчится мимо! Нет – тормозит! Тормозит!
Машинист высунулся из окна, пытаясь определить, как нужный вагон остановить возле телег.
Заскрипели тормоза. Застыли взгляды женщин на ближайшей теплушке. И вот выпрыгнул солдат, повернулся.
- Степушка!!! –