Недалеко от дома, в котором я живу…
… думаете, что далее последует что-нибудь, подобное, например: «… живописно раскинулось…» или «… прихотливо расположилось…»?
Нет, всё гораздо прозаичнее…
… стоит стекляшка. Та самая, которые были (и в нескольких экземплярах!) едва ли не в каждом маломальском городке, и уж тем более городе, нашей советской родины.
Располагались они, как правило, между домами, например, номер двадцать четыре, корпус один и двадцать четыре, корпус два. Разделялись обычно на две половины. И в той, что выходила лицом на улицу, находился, скажем, продовольственный магазин с вечно вонючими прилавками, заставленными солью в пачках, по семь копеек, и засаленными стеклянными бутылками с подсолнечным маслом по девяносто пять.
С тыльной же стороны стыдливо выходила во двор, допустим, «Пельменная», или «Рюмочная», или, того хуже, - кафе «Теремок», скажем.
Советская власть ушла, а стекляшка рядом с моим домом осталась. И теперь всю её занимает кафе с умопомрачительным названием «Звезда… кажется… над Каспием». Несмотря на столь пафосное название, готовят там незатейливо, но вкусно и подают обильно. Иногда я захожу туда поужинать, когда дома уж совсем становится пусто и одиноко и хочется просто шума человеческих голосов вокруг.
Владеет этим замечательным заведением улыбчивый азербайджанец Боря, который так давно живёт в нашем городе, что, наверное, уже забыл, как звучит его настоящее имя.
Когда посетителей в зале оказывается немного, он обязательно подходит к моему столику, квадратный, коротко или совсем наголо стриженый человек лет пятидесяти, протягивает широкую крепкую ладонь и спрашивает:
- Как у тэбя дэла?..
По-русски говорит он совершенно свободно, но всё равно в мелодике и фонетике речи своей сохранил некую специфику родного языка, что делает её акустически очень приятной.
- Ничего, спасибо, Борь. Надеюсь, что и у тебя всё хорошо? – всякий раз я ему отвечаю.
Он делает из правой руки «пистолет», отводя большой палец от ладони на девяносто градусов, указательный же выставив вперёд и прижав все остальные к ладони. Вскидывает «дуло» этого «пистолета» вверх и отвечает:
- Э-э-э! Канешна!.. Но!!.
Секунду медлит, а потом добавляет:
- Погоды. Сэйчас…
И уходит в недра своего заведения, откуда вскоре появляется с двумя стеклянными бокалами в руках, держа их за тонкие прохладные ножки. Я уже знаю, что несёт он красное сухое вино, которое ему привозят с родины и которое он держит «для себя», но часто и охотно угощает им кого-нибудь из посетителей.
Он садится напротив. Мы, по-русски, обязательно чокаемся и пригубливаем вино. Боря вопросительно смотрит на меня, ожидая, когда я закачу глаза и произнесу своё традиционное «Божественно». После чего он чуть откидывается назад, удовлетворённо жмуря глаза, и выдерживает почти мхатовскую паузу.
Это ритуал, потому я и молчу, ожидая философического монолога радушного хозяина.
И он начинается:
- Вот я иногда думаю… Если человек или даже целая страна вдруг начинает смотреть на себя слишком величаво, то это губит и того и другую. Постепенно им кажется… скорее всего, это из-за обилия денег, которые у них как-то появились сами собой: иногда честно, иногда – не очень… что если они чуть приподнимутся на цыпочки, то обязательно пробьют головой небесную твердь и заглянут туда, где сидит Бог, который при появлении их головы из-под пола обязательно должен смутиться и сказать: «Здравствуйте. Чего вы хотите?»
А они, даже не понимая всей нелепости своего положения и того великодушия, которое Всевышний к ним проявил, обратив на них своё внимание, начинают всерьёз загибать пальцы и делать «заказы Богу» на переустройство в муках созданного им мира.
И так увлекаются процессом, прося сначала «нового корыта», потом «новой избы», нового государства, что последняя просьба о том, чтобы «рыбка была у них на посылках» звучит как приказ Богу.
Господь, конечно, милосерден и терпелив. Потому он, наверное, чуть улыбается в ответ и продолжает выслушивать требования головы, что лежит перед ним на полу…
А? О чём ты меня спросил?.. я категорически молчу в этот момент… Что Бог сделает дальше? Ударит ли ногою по макушке этого, который, или – «которое», посмели покуситься на созданную им гармонию? Или просто отведёт взор от просящего? Но он же Бог. И не может вести себя, будто простой смертный…
… Скорее всего, он встанет на колени перед говорящей головой и скажет ей кротко: «Прости меня за то, что я создал этот мир таким. И тебя, как часть этого мира…» А потом поцелует её в глаза, и она, голова эта самая, их закроет, устыдившись содеянного, вожмётся в плечи, осознает себя и вернётся на землю, на которой по-прежнему будут жить люди, которые, подобно Богу, способны простить любого грешника…
