Знаете, как вы сможете догадаться, что начали стареть?
Сказать?
По-честному?
Это начнётся тогда, когда вас перестанут радовать собственные дни рождения, когда вы начнёте относиться к ним, как к формуле «… стакан наполовину пуст».
Ещё через несколько лет вам вдруг захочется, чтобы все даже забыли о том, что у вас сегодня очередная дата.
А ещё чуть позже возникнет желание сбежать куда-нибудь, пусть даже к чёртовой матери, только бы одному, чтобы те, кто вас будет окружать в этот день, даже не догадывались об этом событии в вашей жизни.
Я стареть начал раньше, чем многие, потому что мой день рождения первого января…
Представляете, какая непруха!
С самого детства гости, якобы приходящие на твой день рождения, ровно через пятнадцать минут забывают об этом, начиная провожать старый и встречать новый год.
Потому-то несколько лет назад у меня и родилась идея: встречать новый год и очередной день рождения одному, далеко от дома, в какой-нибудь экзотической стране.
Числа, знаете ли, двадцать шестого декабря очередного уходящего года я сижу уже в самолёте, улетающем к чужим берегам, а в канун Рождества возвращаюсь домой.
Армения, Ереван встретили меня неожиданным теплом и солнцем. В новогоднюю ночь здесь было +12 на улице и, наверное, +100 за гостеприимным армянским столом, где я случайно оказался. Люди пели, обнимали и целовали друг друга, хотя далеко не все были тут родственниками. И я тоже чувствовал себя частью этого веселья, а уже под утро был неожиданный подарок. В комнату вошёл мальчик лет четырнадцати с прекрасными глазами, которыми Господь наградил всех людей этого народа. В руках у него была свирель. Это уже потом я узнал, что называется она дудук. Все замолчали, а дудак начал рассказывать о чём-то далёком и древнем, скорбном и дорогом каждому из живущих, великом и прекрасном. Я слушал сиплую теплоту голоса этого инструмента, а стихи родились сами по себе:
И тёплый розовый город,
И улиц кривых крутизна
Достались народу, который
Горе познал сполна.
И женщины там прекрасны,
И помыслы их чисты,
А очи тёмные – страстны,
И песни нежны и просты.
А сиплые звуки дудука
Надежду на счастье сулят,
И памятью о разлуке
Сияет вдали Арарат…
В темноте индийской новогодней ночи вдруг вспыхивали белоснежные людские улыбки. Людей действительно не было видно, потому что индийцы очень смуглы, потому и сливаются с бархатом ночи, наполнившей мир с одной стороны. С другой был Индийский океан – самый шёлковый океан в мире. Я босой бродил по пенным барашкам тихого прибоя и всё никак не мог поверить, что дома сейчас мороз -15 и снегу намело по пояс.
Днём я сказал Дану, хозяину шейка, где все эти дни обедал, что вечером хочу отпраздновать маленькое событие в моей жизни. Шейки – небольшие ресторанчики прямо на берегу океана. Дан – худой молодой индиец - очень серьёзно относится к своей работе. Он тут же сказал мне, что должен всё записать. Исчез на мгновение, потом снова возник у моего столика, но уже с крохотным блокнотом и ручкой в руках. Лицо его было предельно деловым и сосредоточенным. Он стал задавать мне весьма конкретные вопросы по поводу организации торжества:
- Салют будем делать?
- Кататься на слонах, а затем их мыть не желаете?
- Танец огня для одной или двух танцовщиц хотели бы вы посмотреть?
Меню мы обсуждать не стали, ибо я целиком полагался на вкус моего хозяина…
Скажу, забегая вперёд, что в день моего рождения мы ели ската, фаршированного устрицами, мидиями и кукурузной кашей.
Думаю, что если бы даже в Индии ничего, ни роскошного океана, ни великолепного Тадж-Махала, ни экзотического Храма Обезьян, не было, сюда стоило бы приехать, чтобы отведать ската, которого готовят в одном из шейков Колвы.
Новогодняя ночь на берегу всегда чуть прохладного Сиамского залива была шумной, наполненной разодетыми в роскошные наряды из перьев трансвеститами, петардами, музыкой, терпким алкоголем и бесконечными барами и барчиками, в каждом из которых было своё «Пип-шоу», куда тебя чуть не насильно пытались затащить нанятые зазывалы.
А когда, оглохнув от шума и ослепнув от переизбытка красок, я вышел на набережную и облокотился о парапет, то увидел, что тайские крысы тоже отмечают новый год: ими буквально кишели камни внизу, у самой воды. Они свивались в клубки, визжали, разбегались в разные стороны – и это была жизнь, их сложная жизнь. Вдруг сзади кто-то тронул меня за плечо и на плохом русском спросил:
- Почему вы один сегодня? Новый год ведь…
Когда я обернулся, то увидел немыслимой красоты человека с ярким макияжем. Одет он был по-женски. Но проверять, в действительности ли это была женщина, я так и не решился…
На Доминикане в новогоднюю ночь несколько раз шёл дождь. Даже не дождь – ливень, который быстро заканчивался, и на умытом в очередной раз небе проступали снова крупные звёзды. А Атлантический океан решил, видно, порадовать людей новогодними подарками. Прибоем на роскошные пологие пляжи выносило десятки кокосов, которые ещё днём упали с прибрежных пальм в море, а сейчас, ночью, вода возвращала эти дары людям.
Я сел на обнажившиеся корневища почти у самой кромки воды. Ночь была столь светла, что казалось, будто я вижу далеко-далеко, почти до самого горизонта.
Я услышал, как за спиною крахмально захрустел песок, а через мгновение упругий мужской голос с сильным латиноамериканским акцентом сказал:
- Россиия там, немного левее вон той звезды… Ты ведь русский, я не ошибся?..
Говорить не хотелось, я просто утвердительно качнул головой в ответ. И было хорошо от мысли о том, что завтра я улетаю домой…