Если бы в три часа ночи вы оказались на пересечении улиц Цветочной и Букетной в нашем городе и подошли бы к тому дому, что на углу их стоит, то на первом этаже увидели бы освещённое окно. Везде темно, потому что завтра же рабочий день, а тут – окно светится. Подойдите, подойдите поближе. И тогда вы услышите, что там, за окном этим самым, женщина смеётся. Да громко так. Почти до неприличия громко. И долго уже. И заливисто. И смех какой-то невесёлый совсем, натужный, на кашель или плач похожий.
А смеётся она потому, что смс получила. И прочитала его раз, наверное, десять. Но всё равно понять не смогла. Позвонила тому, кто эту строчку ей прислал. Мерзкий женский голос (ну, знаете его отлично!) поведал ей, что «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
Посидела, покурила в форточку на кухне…
Хотя,- зачем в форточку-то? В квартире ведь всё равно никто, кроме неё, не жил. Но так уж повелось, ещё с тех пор, когда мама жива была. Она, конечно, знала, что дочь курит, но обеим было так удобнее: одной делать вид, что «боже упаси!», а другой – «не-е-е-т, Леночка к этой гадости не прикасается».
Мамы нет уже скоро шесть лет. Но привычка так и осталась…
Вот, значит, покурила в форточку Леночка…
Собственно, и «Леночка»-то – весьма условно. Тридцать шесть ей скоро. И – одна. А это потому, что с мамой вдвоём они давно уже жили.
Отец как-то незаметно ушёл из дому, когда дочь только пошла в первый класс, потому, наверное, что тоже курил, на кухне, в форточку. А маме это не нравилось, и она всегда его за это ругала. И ещё за что-то ругала. А он всегда молчал, молчал. Потом же, тоже молча, вещи собрал, Леночку в лобик чмокнул и ушёл. И больше его никогда не было. Леночка его не видела больше ни разу.
Когда Леночка, уже на первом курсе, влюбилась и привела Лёню домой, мамины ресницы затрепетали. Когда же она узнала, что избранника Леночки зовут Леонид, глаза сделались огромными и помутнели от слёз.
Это только потом Леночка сообразила, что была она по паспорту Еленой Леонидовной. А тогда, увидев мамины слёзы, просто испугалась. И Лёня ушёл. Совсем.
Леночка при встрече на него глаз не поднимала, а потому, стало быть, никогда больше не видела.
Так вот и жили они вдвоём с мамой. До самой маминой быстрой болезни, а потом и смерти.
Леночка? Горевала, конечно, - мама ведь. Но как-то тихо горевала. Спокойно.
Отчаяние уже потом пришло, спустя год, наверное, когда окончательно поняла:
…Что же это за зверь?
Одиночка - и хочется
На волю, за дверь?..
Ну а может быть просто –
Твой отчаянный крик
С нелюдимого острова
На материк?..
Эти стихи Астафьева её, что называется, пробили.
И Леночка занырнула в социальные сети и заскользила по их волнам, начала хлебать грязную пену с верхушек этих волн. Там с Андреем и познакомилась.
Сначала – так просто, на уровне «поговорить, время провести». А потом… Если вам случалось попасть в паутину всемирки, то сами знаете, как это бывает.
Андрей рассказывал, что бежал от своего одиночества, завербовавшись буровиком на север. Живут они здесь в вагончике-бараке, откуда вездеход их увозит на двенадцатичасовую смену к буровой. Потом привозит обратно. На большой земле он не бывает, потому что – «зачем?» Там так же пусто, как у них в тундре. Потому что быть одиноким среди людей – ещё более невыносимо.
Леночка выслушивала и понимала. И про своё простенькое одиночество рассказывала. Постепенно их тексты стали пестреть словами «родственные души», «астральная связь», «предрасположенность свыше».
Вскоре они поняли, что «сама судьба толкает их друг к другу», но Андрею оставалось по контракту сидеть… то есть, работать ещё три года. Но это же пустяки! Вот и будет время, чтобы проверить свои чувства на крепость…
… А дальше, дорогой читатель, присовокупите ко всему, что только-только прочли, ещё два – три абзаца подобного же текста, и у вас будет полное представление о содержании того, что писал Андрей и что отвечала ему Леночка…
Что же есть одиночество?
Что не понят другим,
И стихи, и пророчества –
Беспредметны, как дым?
И что все твои замыслы,
Всё, чем жизнь дорога, -
Непролазные заросли
И мрачны, как тайга?
И вот девять дней назад срок… Ну, контракт Андреев, то есть, закончился. И он на перекладных поехал к Леночке, смс-ками уведомляя её о том, что «уже в Огневом»… «скоро Омск»… « на пути к…»
Леночка купила карту, на которой красным карандашом для подводки губ (всё равно же не пользовалась!) отмечала маршрут, по которому двигался Андрей. Но это перед сном уже. А сразу же после работы она забегала в магазины, быстро на ходу ела, а дома клеила обои, красила батареи и окна, отмывала кафель в ванной и на кухне, чтобы к приезду Андрея создать максимальный уют, от которого он там, у себя в тюрь… то есть, на буровой, наверняка уже отвык.
И сегодня вот дверь на кухне докрашивала, когда телефон (она всегда его рядом с собой теперь держала) тренькнул, сообщив, что это смс. Конечно, от Андрея! От кого же ещё!!
И она его прочла: «извЕни, непрЕеду, жЫнился»…
Перечитала его раз десять, всё равно не поняла. Пробовала звонить, но…
И начала хохотать и курить в форточку одновременно. Потом раздавила недокуренную сигарету прямо о нос своего отражения в оконном стекле и громко, как на экзамене в театральный вуз, прочла последние астафьевские строки:
Что же есть одиночество? –
Не понять мне вовек.
Может, миг, когда корчится
В петле человек?..
