Как только Алёша с Ларисой поженились, то решили, что первым совместно нажитым имуществом у них будет кот. Персидский. С огненными глазами, между которыми будет розоветь курносый нос.
Решили и сразу же после свадьбы, в ближайшие выходные, отправились на кошачью выставку. Там восхищённо бродили между клетками, узорно украшенными, в соответствии со вкусом хозяев, причудливыми шторками, рюшами, матрасиками, на которых возлежали, осознавая всё своё заморское великолепие, коты и кошки всех цветов радуги.
Возле одной клетки они остановились оба и сразу. Это потому, что там, в интерьере «бархатный бордо», одиноко сидел Их Будущий Кот, а табличка на клетке сообщала, что зовут его – Зириус-Шейх и от роду ему два месяца. Уже этого было довольно, чтобы влюбиться. Но было ещё белое облако с пучками рыжего, из которого на мир таращились мутно-синие, абсолютно невыразительные глаза.
Уже по дороге домой, поочерёдно прижимая своё сокровище к сердцу, они решили, что пока его будут звать Зямой. Когда же подрастёт, то возможен переход и на полное имя. А перейти всё же придётся, ибо сокровище сразу же показало характер. Когда Лариса брала его на руки, он оценивающе заглядывал ей в глаза и начинал пихаться толстыми своими руками, вырываясь из любящих объятий и стремясь переползти на Алексея, сидевшего за рулём автомобиля. На коленях у него кот успокаивался и сидел, вытянув шею и пытаясь заглянуть за лобовое стекло. Лариса испытывала пока ещё уколы ревности и забирала сокровище к себе. Но – нет уж. Мужчины, кошачьи тоже, сами предпочитают решать, кого они будут любить. А потому Зириус-Шейх тут же возвращался в исходное положение.
Так они и начали жить втроём.
Надо сказать, что любовь Зямина не была навязчивой и липучей. Алёшу он любил перманентно и по нарастающей, но благоволил и к Ларисе, милостиво разрешая ей кормить себя и причёсывать. Когда хозяйка возвращалась в дом, то, узнав её по шагам, кот лишь слегка мигал медовыми глазами и продолжал заниматься своим традиционным кошачьим делом – лежать. Алёшу он слышал, кажется, ещё тогда, когда тот только подходил к подъезду. Вздымал над конопатой спиной огненно-рыжий хвост и плавно шествовал в прихожую. Когда любимый человек открывал входную дверь, то глаза Зямины, кажется, становились ещё больше и начинали лучиться тем дивным светом, который увидит каждый, потому что не узнать любовь невозможно.
Вокруг, в их городе, стране и мире, продолжала вершиться история: президенты разных стран сливались то в G8, то вновь сжимались до G7, искренне веря в то, что всё это – самое важное в жизни любого гражданина стран, которые они возглавляли. Времена года послушно чередовали один другой, и снежные или слякотные зимы всё равно становились счастливыми вёснами, а прохладные августы неминуемо заканчивались гладиолусами и астрами, упакованными в целлофановые кульки первого сентября.
В доме же наших друзей всё было гораздо стабильней. Алёша добывал материальные блага, Лариса превращала их в уютную и сытную жизнь, а Зяма любил Алёшу. Всех всё устраивало. Но, вы же понимаете, что люди не кошки, а потому стабильность скоро для них становится скукой и серостью, которую бывает просто необходимо взорвать, уничтожить, сломать.
И взорвалась Лариса, потому что… да потому… её-то любил Алёша, которого любили двое: Лариса и Зяма. Вот и решила она установить равновесие и разлюбила Алексея, влюбившись в… Да какая, в конце концов разница, - в кого: в другого. Вот в кого! Теперь каждого любил лишь один. И всё было честно.
Из двоих мужчин, «населявших» стабильный дом, изменения (или – измену?) вначале почувствовал только Зяма. Теперь он не позволял Ларисе даже прикасаться к себе. К еде же не притрагивался до тех пор, пока не возвращался с работы Алёша, с которым они вдвоём ужинали на кухне, ибо Ларисе «стало некогда» не только кормить мужа после работы, но даже готовить ему ужин, что последнего, кажется, не очень-то и волновало. После работы он заходил в маркет рядом с домом, где покупал «Ролтон – сытный обед» для себя и «Вискас» для Зямы, который, кстати, с возрастом так и не стал, как планировали, Зириусом-Шейхом, а так и остался Зямой. Это для Алексея. Лариса же вообще кота замечать перестала.
Однако, когда она уходила к тому человеку, которого стала любить вместо Алёши и который подниматься не стал, а ждал Ларису с имуществом у подъезда в машине, к лифту подошла она с розовым чемоданом. На плече же у неё сидел Зяма, вцепившийся когтями в пальто и круглыми глазами смотревший на удалявшуюся от него родную дверь. Алёша в это время был на работе, а потому дом был пуст.
… Через три дня, вечером, после работы, Алёша на кухне ужинал, разнообразив традиционный репертуар бутылкой водки и глядя на сиротливые Зямины миски. А по телевизору в это время Президент нашей страны говорил о том, «… зачем нам это нужно…» Вдруг что-то случилось, Алёша это почувствовал. И сразу же пошёл в прихожую. Распахнул входную дверь…
На коврике с заграничной надписью «welcome» сидел Зяма, глаза которого продолжали излучать ту самую любовь, к которой Алёша уже привык, но которая оказалась такой необходимой…