4-й поединок четвертьфинала конкурса «Современный роман»

Сегодня четвёртый поединок четвертьфинала конкурса «Современный роман».
Объём от 10000 до 20000 знаков.

Оценивать поединки может любой автор Фабулы, независимо писатель он или поэт. То есть любой автор Фабулы, независимо от того, участвует он в конкурсах или нет, может проголосовать за понравившийся отрывок. И его мнение будет учтено.

Не имеют право голосовать:
1) Гости
2) Анонимы
3) Клоны

Оценивать отрывки следует, примерно, по таким критериям.
Содержание: соответствие, сюжет, интрига. Не обращая внимания на буквы, словно вы смотрите фильм.
Повествование: стиль, герои, эмоции, ошибки. То есть, то, что зависит от автора.
Каждый голосующий имеет права каждому автору поставить 0, 1 или 2 балла, по принципу:
0 баллов – отрывок не очень;
1 балл – нормальный отрывок;
2 балла – отрывок хороший.
То есть, все возможные оценки: 2:2,  2:1,  1:2, 2:0,  0:2  1:1,  1:0,  0:1,  0:0.
Не забудьте указать в пользу какого отрывка.
За победу в поединке даётся 2 очка, за ничью – 1 очко, за проигрыш – 0 очков.

ГОЛОСОВАТЬ В СВОИХ ПОЕДИНКАХ, КОММЕНТИРОВАТЬ СВОИ ПОЕДИНКИДО ОБЪЯВЛЕНИЯ РЕЗУЛЬТАТА – НЕЛЬЗЯ!!!
ПОЖАЛУЙСТА, СОБЛЮДАЙТЕ ЭТО УСЛОВИЕ!!!

Итак, в этом поединке встречаются отрывки «Встречный пал» и «Деревцы».



Встречный пал

Замечали ли вы, что автотрасса в России представляет собой как бы государство в государстве? Там есть свое население (граждане, мчащиеся в автомобилях), свои традиции, писаные и неписанные законы, налоги, полиция, герои и преступники, фольклор, службы сервиса, а также дома, мастерские, магазины и все прочее, что положено иметь каждому полноценному обществу. В общем, нормальное полноценное государство. Но оценить это может лишь тот, кто или «живет» здесь постоянно, или достаточно часто соприкасается с суетным, не затихающим даже ночью, движением транспорта больших дорог.

Погрузившись в размышления такого рода, я не заметил, как мы с неширокого провинциального шоссе вырулили на просторную федеральную трассу М-7. Здесь было дымно.
Исторически сложилось так, что прямая, как меч, дорога проложена по местам, богатым торфяниками. Огонь от брошенной из проезжающей машины сигареты (а кто из водителей не курит?) распространяется не только по поверхности, где его можно сравнительно быстро обнаружить и потушить, но, по большей части, уходит под землю. И там, под спудом, горит, заполоняя окрестности непроницаемой пеленой удушливого смога.
Торфяные пожары повторяются регулярно. Некоторые сравнительно невелики, другие грандиозны и входят в историю, как, например, масштабные возгорания в 1972, 1981, 2002 годах…
Разумеется, с этим пытаются бороться. Местные власти создают оперативный штаб, журналисты ведут репортажи с мест событий, пожарные подгоняют тяжелую технику… Но, как говорится, никакой частный героизм не сумеет победить всеобщую безалаберность.

Машины в дыму шли густо и медленно. А потом мы уперлись в выставленный посреди дороги шлагбаум и наряд ДПС, который свистками и энергичным кручением полосатых палочек направлял всех в объезд.
- Что случилось, командир? - спросил я, когда мы приблизились к посту вплотную.
- Верховой пожар, - ответил пропахший дымом сержант, вглядевшись в мое протянутое удостоверение.
Он на минуту присел на капот своей раскрашенной в полицейские цвета машины, отер лоб грязным платком и пояснил:
- Огненный вал идет. Если возле Гнилицких двориков пожарные его не остановят, поселку пи…ец.
- Мы проедем? Может поможем чем…
- Осторожнее. Не хотелось бы потом опознавать ваши обгоревшие трупы.
***
Очаг бедствия был виден издалека. На беспомощный поселок шел ревущий вал огня, шириной по фронту около 100 метров, с высотой, превышающей высоту матерых сосен.
Каждый порыв ветра нес громадные клубы пламени по вершинам деревьев так, что пожару за один шаг удавалось перепрыгнуть с одной стороны шестиполосной федеральной трассы на другую.
Сразу было понятно, что пожар такой силы обычными средствами пожаротушения не одолеть. Жители поселка, уже не рассчитывая отстоять дома, вытаскивали из окон и дверей имущество и кидали на середину трассы. Те, у кого были иконы, выносили их, вздымали над головой и громко молились, прося у Бога защиты.
Пробившись через эту сутолоку, мы увидели штаб. Седой, стриженный под миллиметр полковник в форме МЧС указывал что-то на карте трем офицерам, стоявшим возле него. Еще примерно два взвода пожарных (человек 50) разворачивали к бою семь единиц пожарной техники.
- Можем чем-то помочь, полковник? - спросил я, пробившись к центру и предъявляя удостоверение. Мое воинство (Ленка в их числе), сплотившись плечом к плечу, нервно дышало у меня за спиной.
- Трактор кто-нибудь водить умеет?
- Я могу, - мгновенно откликнулся дядя Миша.
- План такой: пускаем тяжелый трактор, чтобы он проложил перед поселком минерализованную полосу.
- Что?
- Ну, чтобы плугом содрал весь дерн и подлесок. До песка. Грунт здесь песчаный.
Далее, за проложенной полосой мы пустим встречный пал. Пожар создает гигантскую тягу, раскаленный воздух идет вверх. Так что наш встречный пал к нему притянется.
- Понял, - сказали одновременно я и дядя Миша.
- Тогда пусть переодевается.
Полковник коротким жестом указал на штабной автомобиль, возле которого пожилой лесхозовский тракторист натягивал на ватник брезентовую огнезащитную робу.
- Одного тракториста пускать не хочу, - пояснил МЧСовец вслед нашему старшему прапорщику, который, не теряя времени, уже потащил из багажника противопожарный костюм. - Мало ли, сознание в дыму потеряет…

В громоздких робах, сделанных как будто из жести, дядя Миша и тракторист из лесхоза стали похожи как братья близнецы. Только у старшего прапорщика внизу торчали вполне современные ботинки, а старик был обут в кирзовые сапоги, словно бы уцелевшие со времен Великой Отечественной.

- А разве не проще было?.. - дрожащим голосом начала Ленка, глядя на то, с каким убийственным спокойствием люди готовятся идти в огонь.
- Не проще что?
- Ну, сбросить на этот пожар несколько тонн воды с вертолета…
- Ага. И чтобы сам президент прилетел на этом вертолете лично…
- А что, это фантастика?
- У нас нет вертолета, - коротко ответил полковник и отвернулся.

Трактор с прицепленным тяжелым широкозахватным плугом медленно уполз в сплошную пелену дыма, и некоторое время мы могли следить за его упорным перемещением только по надрывному рыку двигателя.
Со времени нашего прибытия в поселок прошло не более десяти минут. Но за это время пожар приблизился настолько, что за его ревом голоса метавшихся с узлами жителей поселка стали уже не слышны.
Седой полковник, чутко отслеживающий перемещения трактора, дал короткую команду.
Его подчиненные, давно стоявшие на боевых позициях, двинулись вперед и пустили встречный пал.
Две огненные стихии взметнулись навстречу друг другу и, словно два огненных зверя, сшиблись грудью, рассыпая снопы искр и застилая все вокруг клубами черного дыма.
Ни тот, ни другой зверь не смогли пересилить, и пожар с гулом упал на землю.
- Вперед! - крикнул полковник, вскидывая руку, как политрук Клочков, поднимающий войска на защиту Москвы.
И свершилось!
Вперед ринулись все: пожарные, гражданские… Извивающееся на земле чадящее чудовище поливали водой из брандспойтов, добивали лопатами, били ветками, топтали ногами…

Уже потом, когда мы, победив, сидели все вперемешку на чем попало и просто дышали, привыкая к мысли, что будем жить, полковник признался. Оказывается, мировая статистика гласит, что тушение пожаров встречным палом приводит к успеху только в 50% случаев.
- Но у нас не было другого шанса, - сказал он.
- Повезло, - тихо произнес кто-то, неразличимый в толпе.
- Бог спас, - убежденно сказала старушка в платочке и перекрестилась.
А пожилой тракторист ничего не сказал. Только бросил на землю сигарету без фильтра, докуренную до самых пальцев, и тщательно раздавил ее каблуком.
***
Под кровом императорского музея
Прежде я всегда считал, что литературоведение - занятие сугубо мирное, безмятежное, предназначенное для сутулых ботаников и ветхих седых старушек, чье спокойствие нарушается только шелестом переворачиваемых библиотечных страниц.
Но за два дня поисков пушкинского наследия, я второй раз возвратился домой, одетый как бомж: грязный, рваный, а сегодня еще и закопченный и с прожженными дырами на штанах. Хорошо еще, что костюмы, сшитые в Лондоне, не являются моей повседневной одеждой, иначе литературоведческие экзерциции* уже влетели бы мне в копеечку.
* ЭКЗЕРЦИЦИИ (от лат. exercitium - упражнение) (устар.), упражнения (напр., военные экзерциции).

Одежда сестрицы Елены, героически сражавшейся с огнем в первых рядах нашего небольшого отряда, выглядела не лучше. Отправлять ее в таком обгорелом виде к месту постоянного проживания (то есть к бабушке) мне даже в голову не пришло, так что на эту ночь пришлось предоставить ей убежище в моей квартире.
Мы вполне мирно поужинали, посмотрели телевизор… А где-то в половине одиннадцатого, когда я, зевая, принялся извлекать из шифоньера дополнительные простыни для девичьей постели, зазвонил телефон.
В силу профессии, я не люблю звонки, раздающиеся во внеурочное время. С раздражающим однообразием они означают, что надежды на отдых пошли прахом, что придется немедленно собираться и выскакивать из дома с перспективой провести ночь (а возможно, и не одну) на ногах, и вообще, что «покой нам только снится»… Но ничего не поделаешь - работа есть работа.
Чертыхнувшись про себя, я снял трубку и услышал совершенно незнакомый интеллигентный голос, который назвал меня по имени.
- Дмитрий Евгеньевич?
- Совершенно верно. Чем могу быть полезен?
- К сожалению, объяснить что-либо заочно довольно сложно. Не телефонный, как говорится, разговор. Не могли бы вы сейчас приехать в музей изобразительных искусств имени Пушкина?
- Сейчас? - уточнил я, взглянув на часы.
- Да, именно сейчас. Дело в том, что утром я уезжаю во Францию и буду отсутствовать как минимум полгода…
- Но где вас искать в музее? Это, помнится, довольно большое здание…
- Подъезжайте со стороны, противоположной парадному входу. Там есть дверь, возле которой я вас встречу.
***
Ночные путешествия по Москве я люблю за то, что в это время даже в центре практически отсутствуют пробки.
Ночь была светла, наполнена сиянием реклам, витрин и подсвеченных специальными фонарями стен исторических зданий. Над всем этим великолепием бледно и даже как-то смущенно светила полная луна.
- Сегодня кусаться нельзя, - заметила Елена, когда мы выбрались из такси и отправились в обход огромного здания в поисках потайного входа.
- Откуда такие странные мысли?
- Так полнолуние же. Оборотни оживают, вампиры поднимаются из могил…
- Понятно. Напомни мне, чтобы я проинспектировал книги, которые ты читаешь.
- При чем тут книги? - надулась сестрица. - Это фильмы.
- Хорошо, напомни про фильмы…

Если фасад музея был пафосно освещен, дабы публика даже ночью могла оценить сходство здания с античным храмом, то обратная сторона выглядела куда скромнее. Тут стену ограждал непрезентабельный металлический забор, украшенный, впрочем, угрожающими надписями и усиленный склоненными головками видеокамер.
Преодолев забор,