«Маленькие рассказы-23» 3-й тур 1-я группа 2-й поединок

Сегодня, одновременно выставляю два поединка в этой группе. Кто зашёл на этот поединок, зайдите сразу на 1-й и проголосуйте за оба поединка.
Тема – любая.
Жанр – любой.
Объём от 1000 до 5000 знаков.

Оценивать поединки может любой автор Фабулы, независимо писатель он или поэт. То есть любой автор Фабулы, независимо от того, участвует он в конкурсах или нет, может проголосовать за понравившийся рассказ. И его мнение будет учтено.

Не имеют право голосовать:
1) Гости
2) Анонимы
3) Клоны

Оценивать рассказы следует, примерно, по таким критериям.
Содержание: соответствие, сюжет, интрига, концовка. Не обращая внимания на буквы, словно вы смотрите фильм.
Повествование: стиль, герои, эмоции, ошибки. То есть, то, что зависит от автора.
Каждый голосующий имеет права каждому автору поставить 0, 1 или 2 балла, по принципу:
0 баллов – рассказ не очень;
1 балл – нормальный рассказ;
2 балла – рассказ хороший.
То есть, все возможные оценки: 2:2,  2:1,  1:2, 2:0,  0:2  1:1,  1:0,  0:1,  0:0.
Не забудьте указать в пользу какого рассказа.
За победу в поединке даётся 2 очка, за ничью – 1 очко, за проигрыш – 0 очков.

ГОЛОСОВАТЬ В СВОИХ ПОЕДИНКАХ, КОММЕНТИРОВАТЬ СВОИ ПОЕДИНКИДО ОБЪЯВЛЕНИЯ РЕЗУЛЬТАТА – НЕЛЬЗЯ!!!
ПОЖАЛУЙСТА, СОБЛЮДАЙТЕ ЭТО УСЛОВИЕ!!!

Итак, в этом поединке встречаются рассказы «Неуклюж с гармошкой» и «Эпизод».



Неуклюж с гармошкой

Несмотря на то, что по миру шла страшная эпидемия, заставившая людей, спрятаться в своих маленьких квартирках и домах, на улице все также ярко светило солнышко. Разноцветные машины, стояли возле домов, а ветерок продолжал играть с опавшей листвой. Летали птицы, кажущиеся единственными обитателями во вселенной.
Несколько любопытных ворон, раскаркавшись, сели на ветку и осмотревшись, полетели дальше.
Город казался забытым.
Появившийся маленький белый ангелочек, очень похожий на пузырь с хвостом, красными щечками, носом, и с торчащими маленькими ушками как у поросенка, продолжал двигаться по небу. Он что-то играл на небольшой червонной гармошке. Звали его Неуклюж.
Он, пролетел несколько улочек с разными вывесками и цветными рекламными щитами, витринами, с разодетыми красующимися куклами и задумался. Ведь ангелочек не знал, что происходит в мире, думая, что он, как парнишка Ул, переживший все человечество, остался совершенно один на этой земле.
Увидев манекенов, он облегченно вздохнул и спустился к ним.  Растянув гармошку, заиграл, придумывая на ходу новую мелодию, кажущуюся для него гениальной, только вот пластиковые куклы равнодушно смотрели в сторону.
Появившиеся голубенькие бабочки, немного покружили вокруг Неуклюжа и разлетелись в разные стороны. А манекены все также были невозмутимыми.
Вытерев несколько проступивших слезинок, ангелочек еще какое-то время постоял у витрины, в надежде, что куклы все же обратят на него внимания. Но все было напрасно. Тяжело вздохнув, он поклонился манекенам и полетел дальше, продолжая игру на гармошке.
Голубенькие бабочки окружили его, казалась, что они танцевали. Но как только он останавливался, насекомые исчезали.
- Но куда же вы? – все время говорил Неуклюж, прекращая на время игру.
Поднявшийся небольшой ветерок, снова заиграл с опавшей листвой.
- Привет! Давай дружить? – обрадовался ангелочек, заметив его, и растянул свою червонную гармошку.  Ему казалось, что тот резвился, как и бабочки, кружась вокруг него.
- Я Неуклюж, маленький ангелочек, а ты? – продолжил тот знакомство с товарищем.
Но в ответ только послышался шелест листвы.
На улице стало вечереть, солнышко заторопилось в свою кроватку, а город все так же оставался пустым.
Поняв, что ветер тоже не хочет дружить, ангелочек тяжело вздохнув и вытерев появившуюся слезу, полетел дальше. Прошмыгнув несколько перекрестков с мигающими светофорами, Неуклюж оказался на полянке, окруженной деревьями и кустами. Рядом текла небольшая речка и стояла газетная лодочка с красным, бумажным флагом.
Юное создание, спустилось на землю и о чем-то задумавшись, продолжило игру на своей маленькой гармошке, наслаждаясь звуками музыки. Бабочки снова собрались в хоровод.
Небо начало хмурится, ветер обдувал все вокруг.
- Значит тебе все-таки нравиться моя музыка, и ты хочешь дружить со мной, раз пришел сюда? – обрадовался ангелочек и заиграл с еще большим воодушевлением. А бумажный кораблик двинулся дальше по течению реки.



Эпизод

Тридцать шесть лет. Два развода. Актриса областного театра на выходах. Ничего впереди не светит.
И вдруг, будто сон наяву: предложили сняться в фильме. Пока лишь короткий эпизод, но ведь лиха беда начало.
Война, оккупация, жестокий «новый порядок». За пустяковую провинность, чтобы другим было неповадно, расстреливают фашисты меня, молодую селянку.
Пробы. Падаю мёртвая. Вроде хорошо.
Нет. Задумчиво хмурится режиссёр: недостаточно трагична сцена. Надо развить, добавить ещё одну девушку. Оставшись в живых, оплакивает она жертву.
Меня теперь задвинул на вторую роль, выжившей. Первую, расстрельную, отдал Эльке, приме нашего театра. Снова сокурсница меня обошла.
Не разлей вода были мы, когда учились в Щуке. О мировой славе грезили, мнили себя великими актрисами. Многое с тех пор изменилось. В провинциальном театре-змеюшнике человеческие отношения сохранить трудно: грызня из-за ролей, интриги, подставы. Нас с Элькой это не минуло. Отдалились, едва здоровались.
Но за новую работу взялись дружно. Доволен пробами взыскательный наш художник. Дал добро на съёмку.
Гримёр и костюмер потрудились на славу. Красавица Элька, стройная смуглянка-кареглазка. Милашка и я — пухлощёка, курноса, конопата. Белые платки, простые ситцевые платья. Босые загорелые ноги.
«Мотор!»
Погожим июльским вечером возвращаемся с покоса. С граблями на плечах идём пыльным шляхом, поём «Ой, на горi…». Тридцать шесть лет на двоих, юность — и в войну юность. Дружба нерушима, любовь навек, счастье — за поворотом…
А из-за поворота навстречу нам патруль. Два немца на мотоцикле с коляской.
Умолкли мы, жмёмся к обочине. Затормозил перед нами мотоцикл.
«Хальт! Аусвайс!»
Я свою бумажку достаю. Едва глянул на неё вражина: «Гут».
Элька побледнела — забыла пропуск. Но ещё надеется: люди же они? Робко, по-детски доверчиво улыбается фашистам: виновата я, простите…
Глаза немца словно рыбьи, пустые, холодные. Наводит автомат.
Вскрикнула Элька: «Не надо!..»
В упор её.

На репетициях движение отработано. Навзничь падает убитая. Я её поддерживаю, помогаю лечь, красиво разметаться на траве у обочины. Рыдаю над ней.
Да что же путает Элька? Вместо того чтобы, запрокинувшись, мне на руки упасть, схватилась за живот, валится куда-то в сторону.
Я, свою роль исполняя, пытаюсь её выровнять, уложить правильно. Тяжело оползает Элька. Из моих объятий выскользнула, свернулась в пыли неуклюжим комом.
Всё испортила, кулёма. Но команды «Стоп» нет, продолжаю играть по сценарию. Бросилась на колени, склонилась к лежащей. И тут сквозь пальцы Элькиных рук, к животу прижатых, в лицо мне кровь фонтаном, горячая, липкая.
Закричала я, наверное… Не помню.

Очнулась в больнице. Сразу спросила, что с Элькой. Глаза прячут врачи. Лицедейству не обучены, лгут неумело: «Всё хорошо». Поняла — нет подруги.
Не спасла «Скорая помощь» её, смертельно раненую.
Следствие, суд. Определили: пиротехник виновен. Какую-то заглушку забыл снять.
Режиссёра оправдали. Немало ему это дело нервов стоило. Меня и видеть больше не хотел. Я его, впрочем, тоже.
Кончилась моя карьера в кино.