- Ну что ты тут ходишь всё, паря? Что тебе не спиться? - спрашивал у кого-то Яков, выйдя из сеней. - Девку приглядел, али как?
- Хочу познакомиться, а что - нельзя? Говорят, родственница Георгия Степановича? - раздался голос Павлика и Лена с визгом прижала руки к лицу.
- Чего она тебе? Тоща, как стерлядка, такую ни в хозяйстве употребить, ни погладить, подержаться-то не за что... Чего там знакомиться-то?! Под себя подложишь, так уколешься, - Яков засмеялся.
- Интересно мне, - с усмешкой ответил Павел.
- Не велено тута находиться... Тем более, что у ей уже есть жених, отец Клементий к ней сватов засылать будет.
- Так говоришь - стерлядка!
- Так точно, но он ведь для престижу, али для какого своего разумения... Так-то! Ну, иди себе с Богом, ступай!.. Не положено, я сказал! - и Яков отогнал Павлика от пристройки, где прежде жили слуги помещика, а теперь держали здесь Лену.
С рассветом двор вокруг дома Поляковых стал наполняться солдатами Еремеева, он сам приехал с места своей последней стоянки и прошёл к Самарину.
- Мятеж в Курске провалился, нашим людям не хватило сил и мудрости всё закончить до конца, уже идут аресты, - сказал Еремеев, набирая в кружку квас из стоявшей в углу бочки.
Самарин поднялся на ноги из-за стола и подошёл вплотную к капитану:
- Вы привезли мне такие новости?
- Да, привёз... и зря вы отказались от прямых переговоров, да ещё пленили парламентёров. Всё это выйдет боком и нам, и нашим людям, - Еремеев сел у окна. - Что думаете теперь делать?
- Мы сами выступим. Завтра утром подойдёт полк Пахомова, они уже на марше. Сперва займём село Никольское, а потом двинем дальше на Ровенки через Глазуново. Разведка донесла что там небольшой гарнизон стоит и мы его с ходу сомнём, застанем врасплох и тех, кто лежит сейчас в госпитале.
- Не забывайте, полковник, что рядом в Новлянке на станцию постоянно приходят поезда с оружием, - возразил Ермеев.
- Мы обойдём Новлянку... К тому же, есть результат моего ультиматума - отпущено уже 8 человек из "Тактического центра", красные их обменяли на левых эсеров во главе с переговорщиком Злобиным, а вот Калганова мы оставим для более тонкой игры... Кто же разбрасывается своими козырными картами?! - Самарин открыл окно и глотнул свежего воздуха, поправив свой мундир. - Готовьтесь, капитан, мы завтра выступаем на Никольское, я так решил.
- Вы ещё надеетесь беспрепятственно дойти до Крыма вместе с атаманами и их шайками? Где же ваша офицерская честь, если вы под свои знамёна собрали всякое отребье?
- Отребье?! - Самарин подскочил к Еремееву. - Нет, капитан, отребье сидит сейчас в Смольном и Кремле... Вот это настоящее отребье! А если для победы над большевиками мне потребуется помощь самого... то я соглашусь продать ему душу! Не побрезгую ничьей услугой... Отребье!
Пока шёл этот эмоциональный диалог Павел сидел у коновязи, смотрел на суету подходящих мятежных частей, слушал гогот и скабрезные шутки казаков, зажимал уши и, опустив голову про себя шептал:
-Нет-нет, не может быть... Нельзя уходить отсюда и никого не предупредить из своих. Они завтра двинут на Никольское, всё говорит об этом, вот и Еремеев приехал... Пойдут мимо Глазуново, а там раненые и... брат! Танечка там... Как же быть! И Лена тут, бедная девочка!.. Как ей должно быть страшно сидеть там взаперти и ждать своей такой незавидной участи. Что же делать? Сегодня последний шанс? Сегодня последняя ночь перед выступлением и дядя у меня уже спросил, как лучше идти на лошадях к Никольскому, - Павел продолжал зажимать уши и сидеть с опущенной головой. Мысли распирали голову и грудь, не давали спокойно биться сердцу, оно то замирало, то неслось вскачь без остановок. Сразу становилось больно и тяжело дышать. - Как же быть?
Он резко поднялся и побежал к казачьему разъезду возле спуска на Лопатино, туда должен был подойти скоро связник Матвей, в последнем разговоре с ним за кружкой пива он упомянул, что может достать хороший марафет. Это было бы сейчас очень кстати... Мысли путанные, они ещё не пришли к определённому знаменателю, но Павел уже понял в каком направлении нужно двигаться и он быстро встал на путь своей большой цели, если её можно было так назвать, но всё ли получиться так, как он теперь задумал? А по другому не может быть, он не может упустить эту последнюю ночь перед выступлением. Переговоры сорваны, мятежный полковник собрался двигаться дальше по центральной России, цель - собрать остатки разрозненных банд и выдвинуться на помощь своим в Крыму, на переговоры больше с ненавистными ему советами он не пойдёт, даже если придётся натолкнуться на бурное сопротивление и уложить половину своих людей.
- Это тактика людоеда, товарищи, - так высказался о его действиях Дзержинский в эти дни, и все понимали, что они для полковника Самарина последние.
Самарин снова приказал привести к нему Калганова, он теперь жаждал таких разговоров с бывшим сослуживцем, они его вдохновляли и показывали, как может он умело брать верх над людьми и обстоятельствами.
- Полковник, вы погубите и себя и своих людей, - говорил ему на допросе Калганов. - Подумайте, что вы делаете? Опомнитесь, пока не поздно! Вам предоставляется хорошая возможность завершить войну без лишнего кровопролития и вступить в мирную жизнь. Или, как ваши соратники Осипов и Понеделин быть ещё полезными и нужными России, послужить на поприще борьбы за её мирное будущее, на поле брани.
- Осипов и Понеделин - предатели!
- Кого же они предали?
- Россию! Свой офицерский долг и свою честь солдата!
- Какие красивые слова, но в них нет правды, полковник. Потому что они взяты из вашего разгорячённого гневом и ненавистью ума. Эти люди не могут предать Россию, так как они воюют с её врагами, вторгшимися на её территорию, с поляками... Видите разницу между офицерским долгом и предательством?
- Вы умный собеседник, - Самарин смотрел в упор на Калганова не мигая, - ваши бы доблести на благо нашей Родины употребить! А вы связались с её поработителями и убийцами, замарали руки кровью своих соотечественников и растоптали память предков, цинично пройдясь вашими грязными сапогами по из священным гробам.
- Вы не можете понять, полковник, что весь ход сегодняшней жизни против вас и вы понимаете, что бессильны что либо сделать, а поэтому пытаетесь в последней своей безумной попытке что-то повернуть вспять. Но уже поздно, полковник! Вас просто раздавят и не дадут опомниться...
- Получается, что я на своей земле не хозяин и не гражданин? Я, потомственный дворянин Нестор Самарин?! Я должен крадучись пробираться по своей Родине и просить разрешение у оголтелых самозванцев, на то, чтобы... просто жить? - он вопросительно смотрел на Калганова, будто искал в его лице поддержки, но её не последовало, что ещё больше взбесило Самарина. - Столько веков наши с вами предки строили будущее свободной России и в один миг всё рухнуло из-за ваших амбиций и прихотей, небольшой кучки оголтелых фанатиков, вообразивших себя богами на земле нашей грешной!.. А как же тысячелетняя история России, не в счёт?
- У России будет теперь другая история, и затормозить прогресс или попытаться это сделать - безумие! Мысль человеческую нельзя остановить, планета тоже крутиться, она не стоит на мест, а летит во Вселенной по своим особым законам. А вы, как инквизиторы, хотите сжечь на костре всё то, чем теперь живёт сегодняшняя страна, её цели, стремления, а главное - людей! Которые уже поняли, что лишь в их руках счастье новых поколений и никто кроме них, не может построить будущее их детей и внуков... Ведь страна Россия это не фикция ваших слов об Отечестве, это живые люди, которым она принадлежит и ради этого будущего и свободного дыхания этих самых людей и произошло то, что вы называете кровавым незаконным бунтом, - Калганов говорил без страха, искренне глядя в глаза полковника. - У меня такое ощущение, что вы просто заблудились где-то в далёких дебрях прошлого, или же вы просто больны!.. Потому что не видеть очевидного, не могут здоровые и сильные духом люди.
- Замолчите! - Самарин вскочил на ноги и прошёлся по комнате. - Вы не имеете права рассуждать от имени всех граждан этой великой страны... Завтра мы выступим в наш, может быть, последний поход, и вы увидите, как нас поддержит и встретит вся Россия!
Разговор снова оказался бесплодным, но оживил душу полковника, который надеялся на чудо воскресения народной воли в борьбе с большевиками. Он с отчаяньем маньяка бросил к ногам своих амбиций и "мнимого долга" всех тех, кого бы мог ещё спасти от неминуемой гибели, но напрасно ему твердил Калганов о невозможности всё повернуть вспять, Самарин не хотел его слышать и верил только себе и своим внутренним обещаниям.
А в Курск прибывали войска от которых было уже тесно и на вокзале и на прилегающих к нему улочках. Солдаты, рабочие и матросы-краснофлотцы составляли костяк из сборных отрядов, выдвинутых сюда против возможного выступления объединённых в полки отрядов белоказаков с солдатами и офицерами царской армии.
- Левые эсеры отказались принимать участие и выдвинуть свои резервы на помощь нашим частям, - говорил на ходу, пробегая по станции вдоль стоявших на рельсах вагонов с прибывающими войсками Калмыков, старший уполномоченный сводных отрядов Красной Армии здесь под Курском. Он сопровождал сейчас Дзержинского, который шёл впереди и осматривал прибывающие в город части. - Они получили своих пленных в замен выданных Самарину требуемых им людей и успокоились. Не хотят больше вступать в диалог и рисковать, как они говорят, людьми. Верят, что Самарин сможет дойти сюда.
- А вы верите? - остановил его Дзержинский.
- Нет, я не верю... Но считаю, что бои надо начинать не здесь, а ещё на подходе к Глазунову его встретить. Ведь судя по всему, продвигаться он будет именно с той, удобной для него стороны, если уж он Слободку занял.
- Сейчас с командирами сводных отрядов придём в штаб, там уже получены донесения из Ровенок и Новлянки от разведчиков и тогда будем решать, как нам действовать, - ответил Дзержинский и ускорил шаг.
Павлик нашёл Матвея на хуторе Лопатино, тот сидел у старого покосившегося от времени дома и курил цигарку.
- Здорово, приятель! - Павлик весело улыбаясь подсел к связнику.
- Бог в помощь, - ответил тот.
- Я насчёт вчерашнего твоего предложения...
- Усёк? Надумал, значится... Ан, нет ужо его, того порошка-то, только вот и осталось, - Матвей достал из кармана поношенного армяка маленький флакончик со стеклянной крышечкой.
- Что