Дура. Совсем не любовный роман.

головой.
- Довольно с нас и собак. Не знаю, как твой алабай, но мой доберман определенно кошку в доме не потерпит.
- Не знал, что ты любишь кошачьих.
- Люблю, - спокойно подтвердила Настенька, - Они умные, независимые, в чем-то загадочные... и они телепаты.
- Кто?
- Телепаты, - без тени улыбки повторила Настя, - Не веришь? Как-то вечером я сюда забрела и увидела кошачью сходку. Не меньше шести или даже семи зверьков. Молча сидели напротив друг друга и обменивались информацией.
- Серьезно? - Волконский не сдержал усмешки. - Может, у них были смотрины?
- Может, - не стала спорить Настя и напоследок бросила взгляд на кошачью ораву, которая подъедала "китикэт". Снова ухватилась за руку мужа, потянула его прочь.
- Но это не исключает, что они общались посредством телепатических сигналов.
- Не исключает, - Волконский решил подыграть молодой жене. Настя вызывала у него те же теплые чувства, какие он мог испытывать к ребенку.
В ней не было никакой нарочитости, ни малейшей рисовки. Ни грамма фальши.

* * *

"Люблю все твои трещинки"


- У тебя морщинка, - тихо прошептала Настя, осторожно коснувшись кончиками пальцев уголка его глаза. 
- Ну... с возрастом люди не молодеют, - Волконский ощутил некоторую неловкость, поймал ее ладонь, поднес к губам тонкие до хрупкости пальцы. 
Она отрицательно мотнула головой. Ему показалось, что в ее глубоких глазах мелькнула грусть. 
- Я люблю твои морщинки. И родинки. И даже шрамы. Знаешь песню Земфиры - “я помню все твои трещинки”? 
Он кивнул, хотя и не помнил по причине того, что поклонником певиц вроде Земфиры никогда не являлся. 
Настя удобнее устроилась у него под боком, по-кошачьи свернулась, Волконский в свою очередь обнял ее одной рукой. 
- Мне не хочется, чтобы ты уходил... 
- Куда я от тебя уйду? Что за странные мысли, малыш? 
Она подняла голову, опять ошпарила его пытливым взглядом своих темных глаз. 
- Ты не понимаешь... Я тоже раньше не понимала, когда сказки заканчивались дурацкой фразой: “жили они долго и счастливо и умерли в один день”... 
- Что значит - умерли? Что ты выдумываешь? 
Настя коротко вздохнула, потом отодвинулась от него, приняла сидячее положение. 
- Просто не хочу тебя терять, как уже потеряла папу. 
- Да что на тебя нашло? - он тоже повернулся лицом к ней, - Я не собираюсь на тот свет. Тридцать шесть - не тот возраст, когда задумываются о таких вещах. 
“Хотя с высоты твоих двадцати двух, пожалуй, я действительно старик”, - вползла предательская мысль. 
Настя угадала его настроение или просто поняла всю бестактность своих слов. Обвила руками его шею, шепнула на ухо: 
- Глупый, я просто тебя очень люблю. Так люблю, что... боюсь потерять. 
Он вздохнул. 
- Это ты глупышка. Не потеряешь ты меня. 
А сам подумал - не поздновато ли он встретил свою истинную любовь? Четырнадцать лет разницы, как ни крути, весьма существенно. 
Впрочем, куда хуже было бы, если б он вообще ее не встретил. 
- А знаешь, - неожиданно сказала Настя, и он уловил озорной огонек в ее взгляде, - Если б ты был моим ровесником, когда мы познакомились, между нами скорее всего ничего бы не было. 
- Это еще почему? 
Она забавно сморщила свой маленький аккуратный носик. 
- Ну, ты же был мажором... из семьи дипломата. 
Он хмыкнул. “Мажором” Волконский никогда себя не ощущал. Во-первых, воспитывали их с братом в строгости, во-вторых... в четырнадцать он осиротел. 
Разумеется, ни о каком детском доме речи не шло и не могло идти, их с братом забрали к себе дед с бабушкой со стороны отца. А после дед - ни много, ни мало генерал-майор госбезопасности, - определил старшего внука (его, Сергея) в военное училище. 
А “мажоров” в этом училище не чествовали. 
Хотя именно “мажором” (точнее, “мажорчиком”) он в первые месяцы пребывания в кадетском корпусе себя и ощутил. 
На обидные прозвища Сергей не реагировал (во всяком случае, старался не реагировать), но когда здоровенный “лоб”, неформальный лидер среди курсантов, однажды со своей кодлой его подкараулил на заднем дворе училища и заявил: “Слишком смазливый ты, мажорчик, стать тебе нашей “девочкой”, одним игнором было не ограничиться. 
Сергей его ударил. Не обращая внимания на то, что лидера окружали его “присные”, несмотря на то, что тот был выше на полголовы и куда шире в плечах. Ударил в полную силу, провел полноценный аперкот (как когда-то учил отец), а потом сразу же, не давая парню опомниться, два хука - справа и слева. Парень упал на землю, остальная “стая” от неожиданности застыла. Волконский ощутил, что входит в раж. Пусть его забьют до полусмерти, от ярости у него потемнело в глазах. Приблизившись к подонку, не успевшему подняться на ноги, Сергей ударил его ступней в тяжелом ботинке в бок. И, кажется, готов был попросту убить обидчика. За собственное унижение, за “смазливого мажорчика”, за то, как презрительно к нему относились прочие курсанты... за исключением Игоря Кравченко, этнического украинца. 
Именно Кравченко в тот раз не позволил остальной стае наброситься на Сергея. Хотя Волконскому казалось - он к этому готов. 
Жизнь, вполне благополучная и, как он осознавал, счастливая, закончилась для него с гибелью обоих родителей в автокатастрофе. Он больше не ожидал от жизни ничего хорошего. Да, он ожесточился. Когда судьба вместо ласковой улыбки демонстрирует хищный оскал, невольно станешь жестким. И даже жестоким. 
После Кравченко ему поведал, что в момент избиения лидера “стаи” взгляд у Волконского стал настолько страшен, что остальные попросту побоялись к нему приближаться. 
С этого момента они с Игорем стали друзьями “не разлей вода”. Впоследствии служили в одном подразделении (внешняя разведка), так же одновременно из структуры ушли, основали свое агентство... но все это было потом. 
За драку Сергея, конечно, наказали, но из училища не отчислили - авторитет его деда был высок. 
А внешне он продолжал оставаться все тем же - аккуратным, светловолосым юношей достаточно худощавого (едва ли не хрупкого) сложения, с тонким лицом и светло-серыми глазами, взгляд которых мог показаться даже мечтательным... если не вглядываться в их глубину. 
Но уже не “мажорчиком”. Ни разу. 
- Не любишь мажоров? - с улыбкой поддел он Настеньку, возвращаясь от не слишком веселых воспоминаний юности к нынешней реальности. 
Та снова поморщилась. 
- Я училась в гимназии для “мажоров”. Папа считал, лучше так, чем в “обычной” школе для...  
- Быдла. 
Настя слегка покраснела. 
- Ну, по крайней мере, у нас строго следили, чтобы учащиеся не уподоблялись уличной шпане. 
- Это нормально. 
Она мягко улыбнулась. 
- Я болтаю всякую ерунду, а ты меня даже не останавливаешь. Я для тебя малолетка? 
- Ты для меня - моя девочка, любимая девочка, - притянул ее к себе, поцеловал в волосы. 
Настенька коротко вздохнула. 
- Твоя. И только твоя. 
 * * * 
 
"Мне приснилась песня"

- Кринж, - сказала Настя, снимая наушники и откладывая в сторону смартфон (кажется, она серфила на популярном сайте). 
Волконский в свою очередь оторвался от Автодока, где собирался заказать кое-какие запчасти для своего “железного коня”, с улыбкой посмотрел на молодую жену. 
- Это стыд на ВАШЕМ языке? 
- Испанский стыд, - Настенька поморщилась. - И ты сам прекрасно понимаешь жаргонные словечки, не прикидывайся, не настолько ты древний старец. 
- Похоже, ты не духе, - поднявшись с компьютерного кресла, он подошел, пересел к ней на диван, - Причина? 
Она коротко глянула на Волконского. 
[font=-apple-system, BlinkMacSystemFont,