Дура. Совсем не любовный роман.

возлияния, то уже не остановится, пока не свалится кулем, в невменяемом состоянии. Подобное с ним случалось последний раз лет десять назад, и тогда причина тоже была, даже, пожалуй, более веская. Но сейчас не столько причина была важна, сколько реакции Насти. 
А Настя предательства не простит. Однозначно. 
Бросив ее одну в коттедже, он уже совершил ошибку. Нужно было оставаться с ней. Нужно было уговаривать, убеждать, доказывать, приводить аргументы... не оставлять ее наедине с самой собой. 
У Насти богатое воображение. И о том, что воображение могло ей нарисовать “по мотивам” грязного месседжа Леры, лучше не думать вообще. 
- Юношеский максимализм, - сыщик разливает прозрачную жидкость по стопкам. Псевдохрустальным (такие были популярны в советские годы. Видимо, достались от матери). - Она, конечно, какое-то время будет на тебя обижаться, но потом поймет, что это лажа чистой воды.  
- Думаешь, поймет? - Волконский послушно проглотил качественную водку, практически не ощутив вкуса. 
- Она ведь не дура, в отличие от этой... шлюшки, - Бестужев тоже пригубил "огненную воду" . Положил в рот маринованный масленок. Соленья отлично готовила его матушка. 
Волконский поморщился. Кем являлась Лера, собственно, не имело большого значения. Важным было то, на что она оказалась способна. Он испытывал омерзение при одной мысли об этой особе. В конечном итоге не ошибся, отказавшись поддерживать с ней отношения - еще тогда, в марте. Ошибся в другом - незачем было вообще вступать с ней в половую связь. Даже в извращенной форме (особенно - в извращенной). 
Ее подруга-психологиня уехала домой (на такси, вызванном и оплаченным Бестужевым). Выглядела уже не такой самоуверенной, какой явилась сюда час назад. Возможно, осознала, насколько все серьезно. Для него, Волконского, серьезно.  
И какими последствиями чревато для Валерии. 
Нет, он не собирался с ней встречаться, и не собирался выяснять отношения по мобильной связи. Все будет несколько хуже. Точнее, намного хуже. 
Впрочем, вопрос возмездия волновал его куда меньше, чем реакция Настеньки. 
- Как я за руль сяду? - пробормотал себе под нос, когда Дмитрий со словами: “Между первой и второй перерывчик небольшой” снова разлил сорокаградусную по стопкам. 
- Да ладно. Вызвонишь кого-нибудь из своих парней. Доставят как надо. А то можешь и остаться. 
- А Настя? - не мог он не спросить, хотя предполагал, что Настя запросто могла уйти в отцовскую квартиру, которая в настоящий момент пустовала (и должна была пустовать еще какое-то время, пока они не нашли бы достойного квартиранта, что в наше время - задача довольно непростая). 
Он мог ей позвонить, но боялся, что она заблокировала номер. 
Он просто БОЯЛСЯ. 
Что все его худшие предчувствия материализуются. 
Ведь когда не знаешь точно, всегда остается надежда на лучшее. 
Потом надежды не остается. Когда предчувствия сбываются. 
 
 * * * 
Разумеется, в апартаментах частного сыщика Волконский не заночевал. Вызвонил своего помощника, тот сел за руль “Фольксвагена”. Исправно доставил шефа до коттеджного поселка. Сергей машинально посмотрел на окна. Приглушенный свет в холле еще горел. Что вообще-то ни о чем не говорило. 
Вошел в дом, решил обойти помещения (мало ли?). И действительно обнаружил Настю спящей в гостевой комнате. Впрочем, скорее всего та только притворялась спящей. Рядом с постелью растянулся ее доберман. Глянул на Волконского нейтрально - как-никак, не его хозяин. Всего лишь муж хозяйки. Особого восторга незачем выказывать. 
Сергей осторожно прикрыл дверь комнаты, направился в ванную. В конце концов, утро вечера мудренее. Возможно, наутро все будет видеться в несколько ином свете. Проблема не покажется такой серьезной. Уменьшится до размеров незначительного инцидента. Он найдет верные аргументы. Все еще будет хорошо... 
Но наутро он проснулся... нет, не с признаками похмелья (пойло было качественным, да и выпили они с Дмитрием не так уж много для мужчин их габаритов). Он проснулся с отчетливым ощущением краха. 
В одиночестве. Не считая, конечно, верного алабая, тут же приблизившегося к постели хозяина и ткнувшегося мордой в его руку. 
Из кухни не доносилось никаких звуков, как и запахов готовящегося омлета или сваренного кофе. Из ванной не слышалось шума воды. 
Он направился в гостевую комнату, собственно, почти зная, что Насти там не окажется. 
Ее и не оказалось. 
На застеленной кровати валялся вырванный из тетради листок. Из ее тетради для конспектов. Настя не слишком любила электронные послания. 
“Прости, но лучше я поживу в папиной квартире. 
Н.” 
И больше ни слова. Ни слова, ни полслова... впрочем, и того, что было написано, достаточно для понимания очевидной вещи: она не простила. И утро вечера ни черта не мудренее. 
Скорее, наоборот. 
Он нехотя поплелся в ванную для привычных процедур - умывания и бритья, потом так же на автомате пошел на кухню. Звонить Насте сейчас не имело смысла - либо спит, либо собирается в универ. В любом случае, на долгие разговоры она явно не будет настроена. 
Сварил кофе, соорудил пару бутербродов. Готовить полноценный завтрак не было ни желания, ни сил. И тем не менее, раскисать не следовало - поведение Насти было вполне объяснимо и предсказуемо.  
Возможно, придется просто выждать. Несколько дней. Максимум неделю. Если сама раньше не оттает. 
Волконский с горечью усмехнулся. 
Он успел достаточно хорошо изучить характер молодой жены. 
Первой она не “оттает” однозначно. 
 * * * 
Лера 
...Все-таки Ольге удается меня “накрутить”. Следующие три дня (вернее, трое суток) вздрагиваю от каждого шороха и каждого звонка. Дверь запираю на цепочку и запоры. Выходя на улицу, едва ли не озираюсь. Мало ли, вдруг меня уже подкарауливают молодчики крепкого телосложения, вроде того здоровяка, что я весной видела у входа в охранное агентство “Кондор”, когда, как дура, непонятно, на что рассчитывая, явилась выяснить отношения с Сергеем Волконским. 
Смешная. Какие отношения? Если они и были, то продолжались не дольше того вечера, когда мы с ним пришли ко мне, переспали... и все. Дальнейшее являлось лишь плодом моей возбужденной фантазии. 
На четвертый день не выдерживаю и набираю номер Сергея, который все еще сохраняется в моем смартфоне. Ожидаю сброса вызова (что может быть логичнее?), но внезапно слышу его голос. 
Реальный голос. Не автоответчик. 
- Слушаю, - голос Волконского абсолютно спокоен. Можно сказать, невозмутим. Тепла в нем, конечно же, нет. Но и неприязни тоже не улавливаю. Хотя, возможно, он просто не узнал моего номера? 
Как же, не “узнал”. В современных гаджетах автоматически высвечивается, кто звонит. 
- Сережа? - робко говорю я. И зачем-то добавляю (будто он мог меня не узнать), - Это Валерия. 
Молчит. Просто молчит.  
Отрываю телефон от уха, смотрю на экран. Нет, связь сохраняется. Вызов не сброшен. 
- Прости, что я... в общем, я просто пошутила.  
- Извини, ты о чем? - голос по-прежнему спокоен. Нет в нем злых интонаций. Кажется, Сергей даже усмехается. Но это, полагаю, мне только мерещится. 
- О том... сообщении. Твоей жене... Насте. 
Задерживаю дыхание. Вот сейчас он точно выйдет из себя и выскажет мне все, что думает. Пусть. Даже если обзовет “шлюхой”, не страшно. Точнее, не настолько страшно, чем его молчание. 
- Это всё, что ты хотела сказать? - наконец, спрашивает Волконский тоном определенно усталым. Но не неприязненным. 
- Да. Сереж, послушай... 
- Нет, послушай теперь ты, - голос приобретает вкрадчивые нотки, - Понятия не имею, что ты имеешь в виду, но прошу тебя больше не звонить мне по этому номеру. У меня, видишь ли, ответственная работа, и я не могу отвлекаться на пустую болтовню. Ты меня поняла, Валерия? 
Вот сейчас в его голосе прорывается... нет, не ненависть. Даже не неприязнь. Ледяной холод. Обжигающий. 
- Да, - бормочу в трубку, - Я тебя поняла. 
- Кстати, - произносит Сергей вроде бы небрежно, будто только что вспомнил о том, что собирался мне сообщить, - Из следственного комитета с тобой не связывались? 
Я ощущаю, как по коже пробегают мурашки. Неужто слова Ольги об ответственности за клевету оказались пророческими, и Сергей на меня пожаловался? Но как он докажет, что месседж, присланный с “левого” аккаунта, написан именно мной?  
- Нет, - бормочу пересохшими губами, - А почему со мной должны связаться? 
- Да так, - говорит Волконский едва ли не весело (по крайней мере, складывается такое впечатление), - Подельник Синявского решил заговорить. Своего босса ему теперь прикрывать незачем, вот он и разоткровенничался. Так что дело, судя по всему, возобновят. 
У меня голова идет кругом. При чем тут Синявский (сиречь “Иван Иванович”)? Он уже три года, как в могиле. Или... нет? Ничего не понимаю. 
- Ничего не понимаю... 
- А тебе и понимать нечего, - бодро отвечает мне Волконский, - Тебе все разъяснит следователь. Советую, получив повестку, явиться добровольно, не дожидаясь принудительного привода. 
...Но это так, к слову, - небрежно добавляет Сергей, - Больше мне не звони, хорошо? Не люблю, когда отвлекают от работы. 
И на сей раз он действительно прерывает связь. А меня начинает реально трясти. Что он имел в виду? Что, черт возьми, может мне угрожать? Или это просто розыгрыш, попытка взять меня на понт? Я же не участвовала в махинациях своего “папика”, я вообще о них практически ничего не знала! 
Скорее всего, со стороны Сергея это просто месть. 
Но на всякий случай я связываюсь с Ольгой. 
Пусть спросит у своего Бестужева, что именно может мне угрожать. И вообще, не блеф ли все сказанное?.. 
 * * * 

...Ольга по телефону тоже отвечает недовольным тоном, что я ее отвлекаю (сговорились они все, что ли?). Но приехать вечером ко мне домой нехотя соглашается. 
На сей раз наши посиделки не сопровождаются возлияниями. Не то настроение. 
На мои слова о Бестужеве Ольга машет рукой. 
- Даже не проси. Кажется, мы с Димой расплевались окончательно. По твоей вине, подруга, - добавляет ехидно. 
Ну, конечно, обвиняйте меня теперь во всех смертных грехах. А сама Ольгуня вообще ни при чем. То, что она могла Бестужеву элементарно надоесть, в ее хорошенькую головку попросту не приходит. 
Я пересказываю разговор с Сергеем. Ольга хмурится. 
- Слушай, ты действительно никаких бумаг не подписывала за все время, что вы были вместе? Вообще никаких? 
Я отрицательно мотаю головой. Потом вспоминаю, что кое-что все же подписала. Фиктивную купчую на мое жилье. 
Ольга задумчиво прикусывает пальчик. 
- Точно фиктивную? 
Я фыркаю. Откуда у меня миллионы на квартиру в кондоминиуме? Синявский попросту решил этот вопрос по-своему, ничего мне не растолковывая. Дескать, сделаем вид, что жилье приобретено тобой. Совершенно законно и легально. На полученное “наследство” от двоюродного дедушки. 
Никого, собственно, не интересовал вопрос, насколько “легально” приобретена квартира. 
Я просто была счастлива ее получить. Только и всего. 
Ольга хмурится. 
- Да, действительно тут присутствует явная махинация. И лучше всего тебе, подруга, по-быстрому избавиться от этого жилья. Купишь что-нибудь поскромнее. Но вообще, скорее всего, тебя “брали на понт”. В целом, беспокоиться не о чем. 
...О том, что беспокоиться все же мне следует, убеждаюсь уже через четыре дня.