Валера поставил последнюю пачку облицовочных плит на пол и с видимым трудом разогнулся.
- Все?- Луговой бросил в его сторону быстрый взгляд и снова принялся писать что-то на листке бумаги.
- Плиты все,- Валера отер лицо и подсел к столу.- Крепежа я не нашел и планок тоже.
- Как — не нашел? Ты хорошо искал? Может быть, куда-то завалились?
- Нет из в автобусе. Все перевернул. Даже заставил Семеныча открыть багажный отсек. Нет.
- А кто автобус грузил?
- Калюжник с Осадчуком.
- Может быть, они положить забыли?- начал нервничать Луговой.
Валера только пожал плечами. Если крепеж и планки остались в городе. Все запланированные на день работы накрываются медным тазом. Луговой принялся пересчитывать пачки, делая пометки у себя в тетрадке.
- Плитки у нас хватит, даже с десяток останется,- удовлетворенно сказал он.- Я тут прикинул — вполне можем за сегодня все сделать. Если разбиться на пары как раз все и получится.
- Получится, если крепеж найдем,- мрачно заметил Валера.
Ответить Луговой не успел — послышались шаги и в домик шумно ввалились Калюжник и Осадчук. Небрежно кивнув в их сторону, Осадчук продолжил начатый разговор:
- Так вот, я считаю, что там лучше сделать террасы. И обрабатывать будет удобней и разрушения склона не будет.
- Под террасы надо землю завозить,- скучным голосом протянул Калюжник и огляделся по комнате.- Вот пожалуйста, а они ничего еще и не сделали. Даже плиты не разобрали.
- Что значит - ничего не сделали?- тут же возмутился Луговой.- Мы, как раз все сделали и приготовили, а вы крепеж положили?
- Крепеж?- растерялся Осадчук и неуверенно посмотрел на Калюжника.- Ложили?
- Я только плиты укладывал.- ушел от прямого ответа Калюжник.- Может, Семеныч ложил?
- Семеныч ничего не ложил!- чеканя каждое слово, отрезал Луговой.- Он водитель и сам никогда не грузит!
- Так крепежа нет? Может быть, вы плохо смотрели?- принялся допытываться Калюжник, бегая по сторонам глазами.- В ящике смотрели?
- Там только инструмент,- невозмутимо пожал плечами Луговой.
- Вот черт!- Калюжник тяжело опустился на лавку у стены и принялся трясущимися руками вытаскивать из кармана сигареты.- Сейчас приедет Полынин- - всем достанется!
- А нам за что? ЗА то, что вы крепеж и планки не положили?- возмутился Луговой.- Я все приготовил. Вам только нужно было перенести все в автобус.
- Так мы и перенесли,- Калюжник посмотрел на Осадчука.
- Перенесли!- подтвердил тот и даже покивал для большей достоверности головой.- Всю кучу перенесли. Ничего не осталось.
- Все, Все перенесли, сам видел,- вставил появившийся в дверях Семеныч.
- Все перенесли, а крепежа нет!- вздохнул Калюжник и уставился на Лугового.- Толя, а ты его точно ложил? Может быть, ты только хотел крепеж положить, а на самом же деле оставил его в мастерской?
Лицо Лугового побагровело, он вытаращил глаза и заорал:
- Я никогда ничего не забываю, в отличие от вас. Сказали собрать все для домика — я сделал, как было сказано. Почему вы не положили крепежа и планки не имею ни малейшего понятия. Я отвечаю только за свою часть работы, а чем там вы занимались это уже вам виднее!
Спор так и не разгорелся. Некоторое время Калюжник с Луговым вяло переругивались, пытаясь доказать свою правоту. Осадчук в споре не участвовал. Он принялся доказывать, что все сделали правильно, только Валера с Луговым по невнимательности, не заметили ни крепежа ни планок. Осадчук принялся переставлять сложенные в стопки плиты и переставлять ящики с инструментом, чем вызвал сильное неудовольствие пребывавшего и без того в нервном состоянии Лугового.
Вскоре появился Плетнев и внес еще больше сумятицы в общую неразбериху. Он с самым внимательным видом выслушал спорщиков, даже помог Осадчуку переставлять плиты, после чего уселся на диван и принялся в свойственной ему иронической манере комментировать все происходящее. Постепенно его шутки сошли на нет и Плетневым овладело общее уныние.
Калюжник уселся на лавочке перед домом и принялся курить с недовольным видом. Осадчук забрался на чердак, где, по его утверждению находился громадный коробок с крепежом и начал там что-то с грохотом передвигать. Валера с Луговым вооружились линейкой и занялись разметкой отверстий для крепления плит
Деятельная натура Плетнева не дала ему .возможности предаваться унынию, как это делал на лавочке Калюжник. Не просидев спокойно на диване и пары минут, Плетнев придвинулся к стоявшему рядом шкафчику и стал копаться на его полках. Вскоре он откопал остатки какой-то совершенно растрепанной книжки и с увлечением принялся ее читать. Не прошло и пяти минут, как Плетнев разразился хохотом и принялся громогласно зачитывать понравившиеся места:
- Понедельник. Ходил на базар, продал козу. Днем сменял зерно на муку. Вечером иду резать Мамамбаева. Вторник....
Это был рассказ, содержащий дневник какого-то горца. В нем подробно, день за днем, описывалась его жизнь и каждый день заканчивался неизменной фразой:»Вечером иду резать Мамамбаева». Незамысловатая история, перемежающая красочными описаниями встреч с «подлецом Мамамбаевым» быстро захватила общее внимание. Калюжник устроился в комнате за столом, а привлеченный смехом Осадчук, спустился с чердака и уселся в ветхом кресле. Перекрывая стоявший хохот, Плетнев зачитал срывающимся голосом:
- Весь день чистил ружье. Ночью пойду стрелять Мамамбаева...- тут он поднял глаза и замолчал с открытым ртом.
Повинуясь какой-то необъяснимой силе, все повернулись в направлении его взгляда. В распахнутых дверях, подсвеченная сзади яркими лучами летнего солнца, стояла темная фигура. Из-за особенности освещения, лица фигуры рассмотреть было невозможно, только на голове ясно просматривалась расшитая витиеватыми узорами тюбетейка.
- А вот и Мамамбаев пришел!- севшим,хрипловатым голосом проговорил во внезапно наступившей тишине Луговой.
Валера не выдержал и потихоньку прыснул в кулак, потом громче захихикал Калюжник и следом комната наполнилась хохотом. Плетнев повалился на диван и дрыгая худыми длинными, словно у кузнечика, ногами пытался выговорить сквозь приступы хохота:
- Мамамбаев! К нам приехал Мамамбаев!
Единственной, кого не затронул внезапный приступ веселья, оказалась фигура. Фигура в недоумении огляделась по сторонам и спросила:
- Вы чего?
Валера тут же узнал по голосу этого человека. Витя Коровянников — старейший член их парусной секции, заслуженный аквалангист акваклуба, личность легендарная во всех отношениях решил принять участие в общих работах по благоустройству домика в яхтклубе.
- Витя!- удивлено протянул Осадчук.- А ты откуда взялся?
- Что значит — откуда?- Коровянников гордо вступил в домик.- Я вчера зашел к Полынину. Он мне предложил поучаствовать в работах.
- Вы с Полыниным вместе приехали?- принялся допытываться Калюжник.
- Нет. У нас вчера на базу отдыха машина шла. Вот я с ремонтной бригадой и уехал. Еще мелочевку прихватил, чтобы, так сказать, не с пустыми руками.
- К-какую мелочевку?- с с трудом выдавил из себя Луговой, которого продолжали сотрясать приступы хохота.
- Да так. Ящик какой-то, планки. Они с краю стояли, вот Полынин и велел прихватить, чтобы не затерялись.
- Ну Полынин, ну дает!- всплеснул руками Луговой.- Я все уложил, как надо, а он решил, что может затеряться.
- И поручил привезти крепеж.- продолжил за него Плетнев. При этом он взглянул на Коровянникова и повалился на диван в новом приступе хохота.- Ма... Ма... Мамамбаеву!
При нормальном освещении загорелое до черноты, гладко выбритое лицо в купе с тонкой ниткой усов над верхней губой и тюбетейкой придавали Кровянникову необыкновенное сходство с таджиком или представителем одного из кавказских народов. Видимо, эта потрепанная тюбетейка и стала той последней соломинкой, которая, как известно... Выражаясь кратко с этого момента к Вите Коровянникову иначе как к Мамамбаеву уже никто не обращался. Витя, человек флегматичный и уравновешенный, никак не отреагировал на происходящее. Он одинаково отзывался и на обычное обращение и на Мамамбаева, восприняв это прозвище, как нечто должное.
С появлением крепежа работа закипела. Осадчук вооружился дрелью и принялся засверливать отверстия под шурупы. Валера с Луговым принялись прикручивать плиты. Калюжник, как всегда, брался всем помогать, раздавал ценные советы. Вскоре, однако, это эму надоело и он направился за домик ковыряться на грядках со скудной растительностью. Через час Валера с Осадчуком прикручивали к потолку последние плиты в капитанской комнате, Калюжник , важно раздувая роскошные усы, накрывал стол в кают компании, когда появился Полынин.
После знаменитого похода на закрытие сезона походка Полынина изменилась. Тяжелейший радикулит, который он тогда заработал, оставил свои следы. Теперь при ходьбе Полынин слегка сгибался вперед и вправо, несколько отставляя задницу. Это придавало его полноватой фигуре несколько комический оттенок. В спортивном костюме, с перекинутой через плече темно-синей адидасовской сумкой, Полынин бодрым шагом вошел в домик.
- Добрый день!- приветствовал присутствующих Полынин, обегая помещение быстрым взглядом внимательных голубых глаз.- А почему так мало сделано? Я думал, что вы уже все закончили и мы начнем наводить порядок на чердаке.
- А кто крепеж Мамамбаеву отдал?- хмуро уставился на него Луговой.- Давно бы закончили, только крепежа не было.
- Кто отдал? Кому отдал?- растерялся Полынин.- Кто такой Мамамбаев?
- Это они так Коровянникова называют,- пригибая голову и давясь от смеха, тут же верноподданически прокомментировал Калюжник.
Полынин посмотрел на загорелое до черноты лицо Коровянникова с расшитой затейливыми узорами тюбетейкой на гладко выбритой голове и недоуменно пожал плечами. Скорее всего так бы и сошла эта история с Мамамбаевым на нет, если бы не Плетнев. Он тут же подхватился и, придав своему голосу визгливые нотки, закричал:
- Не называйте Мамамбаева Мамамбаевым — ему это не нравится!
Несколько секунд после этой фразы стояла тишина, потом раздался общий хохот. Эта фраза Плетнева совершенно изменила отношение к Коровянникову. Если раньше на него смотрели, как на Витю Коровянникова на которого пытаются искусственно навесить не очень удачную кличку Мамамбаев, то теперь из дверей выглядывал именно Мамамбаев к которому по совершенно непонятной причине пытались прилепить ярлык Коровянникова.
Конечно же, слух о переименовании Коровянникова в Мамамбаева разнесся по управлению со скоростью звука, но этим дело и окончилось. Святославов долго чесал лысину, потом недоуменно хмыкнул:
- Тюбетейка какая-то дурацкая, Мамамбаев — не понимаю!
А вот в парусной секции шутка получила постоянную прописку. Даже не любивший шутки Луговой не забывал при встрече с Коровянниковым говорить:
- Не называйте Мамамбаева Мамамбаевым — ему это не нравится!
Сам же Витя никак не реагировал на происходящее и только щурил из-под тюбетейки внимательные серые глаза.